В случае с Гудаутой, можно наблюдать совершенно иную ситуацию. Несколько недель российские войска были блокированы на базе абхазским населением и грузинская сторона не могла ничего предпринять по той простой причине, что абхазская территория лишь формально подпадает под юрисдикцию Тбилиси. Фактически же всем хорошо известно, что Грузия со времен грузино-абхазской войны не контролирует территорию Абхазии, на территории которой почти десять лет действует абхазское квазигосударство, признанное лишь столь же не легитимным Приднестровьем. Грузины были просто не в силах, как либо воздействовать на данную ситуацию, не выполняя, таким образом, свою часть обязательств по Стамбульскому соглашению.[22]
На этом фоне просто смешными показались официальные заявления грузинского МИД о том, что в Стамбульском Соглашении пункта об обязательствах по обеспечению безопасности вывода российской военной базы из Гудауте “нет и быть не могло”.[23]
В российском внешнеполитическом ведомстве отметили что, для вывода российской военной базы "пришлось предпринять энергичные дополнительные усилия". В этой связи была выражена признательность абхазским властям за оказанное содействие. 9 ноября 2001 года МИД России подтвердил фактический вывод из Грузии российской военной базы в Гудауте. "Российская военная база Гудаута расформирована не только де-юре, но и де-факто", - подчеркивается в заявлении МИД РФ. Таким образом, указывается в заявлении, в соответствии с Договором об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ) своевременно были выведены, а также частично утилизованы на месте излишки находившихся на территории Грузии российских вооружений и техники, подпадавших под ограничения Договора.[24]
Как показывает практика функционирования российских военных баз, они в принципе не нуждаются в дополнительном закреплении права собственности. К примеру, по условиям Соглашения между Российской Федерацией и Кыргызской Республикой о порядке использования российских военных объектов на территории Кыргызской Республики и статусе военнослужащих вооруженных сил[25] места дислокации воинских частей и военных объектов передаются Кыргызской Республикой в пользование Российской Федерации на условиях аренды, определяемых отдельным соглашением между Министерством обороны Российской Федерации и Государственным комитетом Кыргызской Республики по делам обороны. Арендная плата вносится поставками вооружения и военной техники, услугами по проведению их ремонта, подготовкой офицерских кадров и младших специалистов, предоставлением информации и т.п. на принципах взаимного погашения платежей (ст. 2).
По этому же соглашению всё недвижимое имущество военных объектов на период эксплуатации передаётся по фактическому состоянию в пользование российской стороне без взимания арендной платы. Кроме того, по согласованию с Киргизской стороной МО РФ предоставляется право модернизации военных объектов: замена устаревшего оборудования, реконструкция и строительство новых зданий и сооружений. Если функционирование этих объектов прекращается, всё недвижимое имущество, в том числе реконструированное и вновь созданное, безвозмездно передаётся под юрисдикцию Киргизии (ст.3).
В вопросе последующей юрисдикции объектов недвижимости существуют и другие решения. Так по Договору между Российской Федерацией и Республикой Грузия о российских военных базах на территории Республики Грузия[26] право собственности на объекты недвижимости, построенные на российских военных базах в период их эксплуатации, принадлежат стороне, финансировавшей их строительство (ст.7). Очевидно, что прекращение эксплуатации военных баз потребует отдельного согласования и правовой регламентации при решении вопроса о такого рода объектах.
По общему для всех соглашений правилу, всё движимое имущество военных баз* является собственностью Российской Федерации и в случае прекращения их функционирования вывозится на её территорию или реализуется на месте.
В дальнейшей разработке нуждаются вопросы совместного использования объектов военной инфраструктуры. Так, по Соглашению между Российской Федерацией и Республикой Белоруссия о совместном использовании объектов военной инфраструктуры Российской Федерации и Республики Белоруссия в интересах обеспечения безопасности государств[27] к объектам совместного использования России и Белоруссии относятся: пункты управления войсками, места дислокации войск (сил), система инженерного оборудования местности, позиции и объекты сил и средств противовоздушной обороны, аэродромы, узлы и линии связи, полигоны, арсеналы, базы, склады, предприятия по ремонту военной техники и другие объекты, используемые войсками (силами) Сторон в повседневной деятельности в мирное время и которые планируется использовать в период боевых действий (ст.2).
Некоторые аспекты данной проблемы частично регламентированы соглашениями. Предусматривается, скажем, деловое участие сторон в финансировании объектов военной инфраструктуры, проведении строительных и восстановительных работ, представление друг другу отчётов об использовании вышеназванных объектов и т.д. К примеру, по Соглашению между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Грузия о порядке и условиях совместного использования учебных центров, полигонов, стрельбищ, предприятий, аэродромов и портов воинскими формированиями Российской Федерации и Вооружёнными Силами Республики Грузия[28] командование ВС Республики представляет отчёт только о техническом состоянии сооружений и оборудования, эксплуатировавшихся в ходе запланированных мероприятий, а командование воинских формирований РФ — отчёт с указанием целей, времени, наименования (номер) воинского формирования и технического состояния сооружений и объектов, эксплуатировавшихся в ходе данного мероприятия (ст.2). В то же время проблемы установления юрисдикции в отношении служащих таких объектов, обеспечения безопасности дислоцированных подразделений, в том числе пределы полномочий органов обеспечения безопасности, заслуживают внимательного рассмотрения по каждому конкретному объекту.
Военные базы, занимающие часть территории государства пребывания, наделяются особым статусом, ограничивающим юрисдикцию властей страны пребывания. К примеру, в соответствии со ст. 5 Соглашения между Российской Федерацией и Республикой Армения по вопросам юрисдикции и взаимной правовой помощи по делам, связанным с нахождением российской военной базы на территории республики Армения[29] законодательство Республики Армения не применяется по делам о преступлениях или правонарушениях, совершённых в пунктах размещения российской военной базы. Но если на объекте необходимо выполнить процессуальные, оперативно-розыскные, следственные или иные действия по делам, подпадающим под юрисдикцию Республики Армения, то такие действия выполняются компетентными органами Армении совместно с уполномоченными органами Российской Федерации либо только российскими органами по письменному запросу армянской стороны, если их проведение не противоречит российскому законодательству (ст.8). Это позволяет считать правовое положение военной базы как объекта, обладающего неприкосновенностью.
Практика обеспечения неприкосновенности военных баз не знает случаев серьёзных нарушений, но ряд правовых проблем она высвечивает. Так, например, если бы институт неприкосновенности был непосредственно закреплён в соглашениях, это позволило бы более чётко очертить пределы юрисдикции страны пребывания в отношении военных баз, определить круг лиц, наделённых полномочиями давать согласие на вступление должностных лиц страны пребывания в пределах их дислокации.
Учитывая остроту проблемы, не лишним было специально закрепить иммунитет военных бах от таких принудительных действий, как обыск, арест, реквизиция и исполнительные действия, неприкосновенность документов и корреспонденции.[30]
БОЕГОТОВНОСТИ, ТРАНСПОРТА И СВЯЗИ ВОЕННЫХ БАЗ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ.
Термин “функционирование военной базы” многогранен: это и обеспечение боеготовности, поддержание связи со своим государством и контактов с компетентными органами страны пребывания, и хозяйственная деятельность. Эффективность решения поставленных задач зависит от степени правового урегулирования основных направлений деятельности военных баз.*
Обеспечению их боеготовности способствуют плановые мероприятия по оперативной и боевой подготовке, а также маневры, учения, стрельбы и т.д. Проведение этих мероприятий вне мест постоянной дислокации командование базы согласовывает — как правило, за месяц вперёд — с уполномоченным государственным органом: устанавливается порядок, районы и сроки проведения учений, численность их участников, время этапов боевой стрельбы и зоны безопасности, уточняются вопросы экологии и т.д.; кроме того, определяются маршруты перемещения гусеничной военной техники на полигоны, учебные поля, стрельбища и в ходе учений.
Российская сторона при этом принимает все меры, чтобы не нанести ущерб стране пребывания. Особое внимание — мерам безопасности, в первую очередь при обращении с оружием и боеприпасами. Боевая техника и системы вооружений, как правило, боеприпасами не загружаются, чтобы предотвратить несчастные случаи. Боеприпасы доставляются отдельным транспортом. На стрельбах и учениях с боевой стрельбой вокруг стрельбищ создаются необходимые зоны безопасности, в организации которых принимают участие и представители уполномоченных органов страны пребывания.
Актуален, разумеется, и вопрос собственной безопасности, охраны военных объектов на территории российских военных баз, подразделений при их передвижениях. В настоящее время он решается силами и средствами подразделений военных баз — в соответствии с порядком, установленным в Вооружённых Силах Российской Федерации, о чём и ставятся в известность местные органы власти страны пребывания. За пределами базы такие меры командование согласовывает с уполномоченным государственным органом в соответствии с законодательством страны пребывания.
Практика показывает, что руководители российских военных баз сталкиваются с рядом нерешённых правовых проблем. В частности, нужна более чёткая регламентация статуса транспортных средств — вероятно, следовало бы определить категории, в отношении которых юрисдикция страны пребывания была бы ограничена (транспортные средства аппарата управления военной базы, фельдъегерской связи, боевые машины, оснащённые специальными техническими средствами, и т.д.). Речь не идёт о неприкосновенности. Однако защищённость от принудительных действий, как, скажем, в отношении дипломатического транспорта (от обыска, реквизиции, ареста и т.д.), уже создаёт достаточные правовые основания для разрешения казусных или конфликтных ситуаций совместно с командованием российских военных баз.
Вызывает опасение и недостаточная регламентация обеспечения собственной безопасности военных баз, что может сказаться на функционировании. Не совсем ясно, например, каким образом порядок обеспечения безопасности объекта, установленный в Вооружённых Силах Российской Федерации, может возыметь действие в отношении граждан страны пребывания и других лиц, намеревающихся совершить противоправные действия в отношении военной базы. Вероятно, национальное законодательство должно поставить местное население в такие правовые рамки, которые определили бы для него возможное и должное поведение в отношении военной базы и оно соответствовало бы и правилам ВС РФ, применяемым для безопасности объекта.[31]
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
