Опасность такого незрелого сопротивления состоит еще и в том, что эти пострадавшие переносят свои тревожные ожидания очередной агрессивной атаки не только на обидчиков, которые в определенное время не имеют против них каких-либо дурных намерений, но и на нейтральных и даже на дружественных им людей. Этим детям очень тяжело не вовлекаться эмоционально в очередную агрессивную ситуацию. Порой это вовлечение «выбивает» их на несколько часов (уроков) или даже дней. В такие периоды они практически не работоспособны и не контактны. Чрезвычайная обидчивость, плаксивость, истеричность и, наконец, озлобленность - вот те преобладающие эмоции, которые переживаются этими детьми, делают их несчастными и раздражают окружающих. Гипертрофированная жалость к себе в такие периоды может блокировать другие эмоции, в том числе и положительные. Искренние попытки взрослых и товарищей как-то их подбодрить, развеселить натыкаются на новые волны обиженного брюзжания. Анализ ситуации, связанной с насилием в свой адрес, проводимый такими детьми и подростками, часто приводит к двум серьезным негативным выводам:
1. «Все происходящее со мной полностью связано только с обидчиками. У меня каких-либо изъянов нет».
2. «Все чрезвычайно плохо, а будет еще хуже». То есть здесь речь идет о формировании так называемого катастрофического мышления, которое в дальнейшем может привести к переживанию безнадежности [23, c.56].
Этот тип совладания детей и подростков с насилием оказался неоднородным. В нем представляется возможным выделить два относительно самостоятельных подтипа [23, c.57].
1. Преимущественно фиксированный на проблеме тип реагирования.
Отказ от сопротивления у этих пострадавших связан, в первую очередь, с их фиксацией на «потенциальной неразрешенности» самой травматической ситуации. Отказ от борьбы у таких несовершеннолетних, как правило, наступает на ранних этапах насилия. Реже отказ является результатом длительного и неуспешного сопротивления. Таким пострадавшим обычно свойственны: низкая самооценка, несовершенная «Я-концепция», склонность к пессимистическому восприятию действительности, личностная тревожность, сочетающаяся с переживанием беспомощности. Парадоксальным образом самые близкие люди этих детей сами пассивно сопереживают происходящее с ними. Они свою несостоятельность мотивируют опасениями ухудшить ситуацию буллинга и тем самым фактически отказываются от защиты своих детей. Аналогичная ситуация складывается и в учебных коллективах: дети и подростки считают, что педагоги их не выслушают и не помогут, одноклассники же еще и создадут новые проблемы. Переживание одиночества, которое часто реально существует для этих детей, в сочетании с их постоянными страхами и сомнениями в отношении целесообразности сопротивления, достаточно рано приводит пострадавших к сознанию безнадежности защиты себя от насилия. Переживания депрессивного спектра окончательно оформляют палитру чувств, присущую таким детям. По мере продолжения насильственных эксцессов в их адрес, эти депрессивные проявления становятся все более глубокими. Наконец, наступает такой момент, когда визуально эта категория переживающих травлю детей начинает выглядеть, как рано состарившиеся, пережившие горе взрослые люди. Именно в этот период они становятся особенно суицидоопасными, начиная в жестоком обращении винить только себя [19, c.83].
2. Отрицание жестокого обращения.
Здесь речь идет о детях и подростках, которые фактически отрицают творимое в их адрес насилие. Причем достигают они это путем классических механизмов психологической защиты: отрицания, вытеснения и рационализации. В первом случае дети отрицают - не воспринимают очевидное. Во втором случае пытаются быстро «забывать» очередной эпизод издевательства над ними. Наконец, в третьем случае они пытаются оправдать «необычное» отношение в свой адрес какими-то собственными «поводами» для ответной агрессии или вообще интерпретировать жестокое обращение как нормативное поведение. Внешне эти дети выглядят как благодушные, «весельчаки», ведут себя так, как будто бы ничего с ними не происходит. Насилие в свой адрес они пытаются для окружающих перевести в шутку, в «обычную школьную возню», в крайнем случае, в недоразумение. Они категорически отрицают свою проблему как перед детьми, так и перед взрослыми - родителями и учителями. Однако более глубокое и доверительное обсуждение их ситуации снимает их личностную защиту. После чего за фасадом очевидной и неадекватной бравады обнажается глубокое страдание этих детей. «Я-концепция» еще более незрелая. Реальная возможность опереться на поддержку семьи и одноклассников еще более проблематичная. Поэтому пристальное наблюдение за поведением таких детей позволяет рано или поздно оценить его как неискреннее, игровое, связанное с постоянным напряжением, при котором «игрок» (ребенок, подросток) находится на грани срыва [19, c.85].
Данная категория подвергшихся насилию детей и подростков непосредственно избегает любых контактов с агрессорами, вплоть до полного отказа от посещения мест, связанных с жестоким обращением или с ним ассоциированных. В одних случаях речь идет о соответствующей доминирующей поведенческой стратегии, в других - о провоцирующих, запускающих механизмах бегства несовершеннолетних от уже существующих социальных проблем.Эти дети отличаются особенно незрелой «Я-концепцией», крайне низкой самооценкой, высоким уровнем тревожности, низким или отрицательным статусом в сообществе учеников. Соответственно этому они категорически отрицают саму возможность любой поддержки,от кого бы она ни исходила. Именно они представляют высокий риск трансформации избегающего поведения в аддиктивное, то есть ситуации, когда объяснимое и понятное на первых этапах совладания с проблемой поведение перерастает в саму потребность в бегстве как единственный фактор эмоционального комфорта личности. При этом диапазон бегства может быть разнообразным: от ухода и бродяжничества до развития других нехимических (игровая зависимость, интернет-зависимость) и химических зависимостей [19, c.88].
Последний тип совладающего поведения можно было бы еще назвать псевдоактивным сопротивлением. Причина выбора именно такого названия заключается в том что, в отличие от первого типа подвергающихся агрессии, дети пятого типа своим активным сопротивлением усугубляют виктимную ситуацию. Личностно им присуща своеобразная дисгармония и противоречивость, тревожность и склонность к бурному, аффективному реагированию на ситуацию фрустрации (препятствия).
Во взаимоотношениях с ровесниками они конфликтны, отношения с родителями также во многих случаях крайне напряженные. Восприятие учителей отличается избирательностью или полным негативизмом. Ведущим психогенным механизмом совладания с жестоким обращением выступает проекция, проявляющаяся зачастую в сверхценном отношении к широкому кругу лиц, «причастных к насилию». В этом плане у них есть некоторое совпадение с группой пассивно сопротивляющихся детей и подростков. Однако если у последних агрессивное восприятие нейтральных и дружественных одноклассников скорее является проявлением беспомощности и отчаяния, то у псевдозащитников «образ врага» аффективно заряжен и является источником зачастую брутальной ответной агрессии [6, с.49].
Вообще, складывается впечатление, что насилие в адрес этих детей является для них мощным поводом для объявления «непрерывной войны» против «своих врагов». Конкретные действия, предпринимаемые в ответ третируемыми детьми против своих обидчиков, носят несоразмерно жестокий характер. В результате даже там, где можно было бы предотвратить очередной агрессивный эксцесс, они только очередной раз усугубляют ситуацию. Полностью отрицая помощь со стороны окружающих, они, тем не менее, обвиняют их в равнодушии и подстрекающем отношении к своей ситуации. Итогом такого типа совладающего поведения у детей является не только их неспособность самостоятельно справиться с проблемой насилия, но и дальнейшее ее усугубление [19, c.94].
Следует отметить, что вышеперечисленные типы совладающего поведения детей и подростков, перенесших насилие, не являются абсолютно изолированными друг от друга. Ряд детей и подростков в результате продолжающегося насилия и одновременного ухудшения их семейной ситуации и взаимоотношений в среде ровесников, равно как и с другими значимыми для них лицами, обнаруживают смену одних, более зрелых и продуктивных типов другими, менее зрелыми и менее продуктивными. Аналогично возможно и обратное развитие - от менее зрелых и менее продуктивных к более зрелым и более продуктивным типам совладания с травлей, естественно, при интенсивном и продолжительном изменении микросоциального фона и психокоррекции пострадавших. Например, родители резко взялись за пресечение творимых актов агрессии в отношении своих детей, администрация и учителя образовательного заведения быстро организовали эффективную защиту жертв насилия, целый коллектив одноклассников мужественно объявил бой агрессорам и взял под опеку унижаемых одноклассников.
Обеспечение мощной поддержки и реальная защита со стороны микросоциума может оказать в определенных случаях сильнейшее, побуждающее к эффективной перестройке защитного потенциала личности, воздействие. Реже такая позитивная трансформация наблюдается у тех, подвергающихся жестокому обращению несовершеннолетних, которые стали получать косвенную помощь взрослых: советы родителей, беседы с учителями, работа с психологами и с психотерапевтами [22, c.45].
Таким образом, дети, которые подвергаются жестокому обращению и насилию, в какой бы форме оно не происходило, «выпадают» из нормального процесса социализации и лишены необходимых для нормального роста и развития ощущения безопасности, безусловного принятия, поддержки и помощи со стороны родителей. Именно поэтому адаптация таких детей, происходит гораздо сложнее, чем у детей, которые воспитываются в благополучной семье и не обделены родительской заботой и лаской.
ГЛАВА 2. ИЗУЧЕНИЕ ВЛИЯНИЯ ПРЕНЕБРЕЖЕНИЯ НУЖДАМИ ребенка СО СТОРОНЫ РОДИТЕЛЕЙ НА ЕГО СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКУЮ АДАПТИРОВАННОСТЬ
2.1 Организация исследования
Цель практической части заключается в выявлении личностных особенностей у детей с различным уровнем адаптированности, нужды которых пренебрегались родителями.
Для проверки гипотезы были выдвинуты следующие задачи:
1. Выявить особенности адаптации детей, нужды которых пренебрегались со стороны родителей;
2. Разработать рекомендации социальному педагогу для работы с детьми, нужды которых пренебрегаются со стороны родителей.
Этапы практического исследования:
1. Подбор диагностического инструментария;
2. Формирование выборки;
3. Проведение обследования детей, нужды которых пренебрегались родителями;
4. Написание выводов и разработка рекомендаций для социальных педагогов.
Выборка: в обследовании приняли участие 44 подростка, в возрасте от 11 до 14 лет. Все семьи, в которых воспитываются дети, с низким материальным положением. В состав обследуемых входит девочка, мама и папа которой лишены родительских прав. В данное время, находящаяся под опекой бабушки.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
