Майерс также сообщил, что базы США находятся в Узбекистане и Киргизии «не только из-за операции в Афганистане», так как этот регион важен для США «во многих аспектах». В качестве примера генерал напомнил, что Узбекистан «столкнулся с терроризмом, исходящим от Исламского движения Узбекистана», и США должны помогать этой стране[183].
Между тем представитель Пентагона рассказал, что после принятия декларации ШОС министр обороны США Доналд Рамсфелд не обсуждал вопрос о выводе баз из Средней Азии. Однако пресс-секретарь подчеркнул, что «нигде в мире нет американских военных объектов, без которых бы США не могли бы обойтись»[184].
После заявления, принятого на саммите ШОС, уже две среднеазиатских страны заявили о том, что американцы должны покинуть их территорию.
Так, Министерство иностранных дел Узбекистана распространило заявление, в котором говорилось, что военный аэродром "Ханабад" был предоставлен американцам лишь на время боевых действий против движения "Талибан", а дальнейшее его использование не предусматривалось никакими соглашениями. «Предоставление территории аэродрома "Ханабад" в пользование военно-воздушным силам США... всегда рассматривалось и обуславливалось в прямой связи с проведением военной операции на севере Афганистана», – говориться в этом заявлении[185]. Узбекистан попросил американцев поскорее определиться со сроками своего пребывания в стране[186].
А посол Киргизии в РФ Апас Джумагулов заявил, что американская военная база в аэропорту "Манас" будет постепенно выводиться, а российская, которая расположена в Канте – останется[187].
Вопрос об американском присутствие в Узбекистане был поставлен после андижанских событий 12 – 13 мая 2005 года. В этот день вооружённые люди напали на ряд армейских казарм и правительственных зданий в городе Андижане. Они взяли штурмом городскую тюрьму, освободив сотни содержавшихся в ней осуждённых и подследственных. Затем группа вооружённых людей заняла Хокимиат – здание местной администрации на центральной площади города. Ранним утром 13 мая тысячи людей – по большей части невооружённых, среди которых были и некоторые бежавшие из тюрьмы заключённые – собрались на центральной площади. Многие взывали к справедливости и требовали покончить с бедностью. По рассказам очевидцев, на протяжении дня сотрудники правоохранительных органов несколько раз открывали неизбирательный огонь по толпе, убивая и раня демонстрантов. Ряд людей оказались в заложниках, будучи захваченными гражданскими лицами. Как сообщается, некоторые из заложников подверглись жестокому обращению со стороны гражданских лиц, а впоследствии были использованы в качестве живого щита. С наступлением вечера силовые структуры окружили демонстрантов и открыли беспорядочный огонь по собравшейся на площади толпе, стреляли по убегающим людям. Погибли сотни человек. В последующие дни сотни мужчин, женщин и детей бежали в сопредельный Кыргызстан, где обратились с просьбой о предоставлении убежища[188].
Как известно, Соединенные Штаты и другие западные государства, а также ряд международных организаций расценили действия узбекских властей по подавлению террористического мятежа как «неразборчивое применение силы», повлекшее многочисленные жертвы среди мирного населения[189]. Запад потребовал проведения международного расследования этих событий. Ташкент ответил отказом, ссылаясь на то, что речь идет о внутреннем деле суверенного государства. В результате санкций со стороны Запада Узбекистан оказался в полуизоляции на международной арене, а его отношения с США резко ухудшились.
В ответ на это в июле 2005 года Ташкент потребовал немедленного вывода США своей авиабазы «Карши-Ханабад». Свои требования Ташкент официально объяснил тем, что активная часть антитеррористической операции в Афганистане, на период которой якобы по договоренности сторон и выделялся аэродром под базу, закончена, значит и базу пора выводить.
«Узбекское правительство ясно дало понять, что нам необходимо оставить базу, и мы намерены покинуть ее без дальнейших обсуждений этого вопроса», – заявил помощник госсекретаря США Даниэль Фрайед после встречи с президентом Узбекистана Исламом Каримовым[190]. По словам американских представителей, Пентагону дали 180 дней на то, чтобы эвакуировать с базы самолеты, военнослужащих и все военное имущество[191].
Washington Post отмечала, что потеря базы в Узбекистане создаст существенные трудности для продолжения операции в Афганистане. Американские военные активно используют "Карши-Ханабад" для дозаправки самолетов и доставки грузов по автомобильным дорогам в труднодоступные районы на севере Афганистана[192].
Всем понятно, впрочем, что решение Каримова стало его ответной реакцией на позицию Вашингтона по поводу событий в Андижане. В частности, Ташкент видит неискренность в американском требовании о проведении международного расследования этих событий. Ташкент дал понять, что у него имеется информация о причастности сотрудников американского посольства к организации андижанских событий, в ходе которых власти Узбекистана были вынуждены применить оружие[193].
Позиция Вашингтона не изменилась и сегодня: требование о проведении международного расследования сохраняет силу. К настоящему времени в республике прекратили деятельность практически все американские неправительственные организации.
Судя по всему, отношения останутся замороженными в нынешнем состоянии до тех пор, пока не изменится курс Ташкента. Иными словами, нормализация отношений будет во многом зависеть от тех субъективных факторов, что обусловили их ухудшение, а именно от того, как руководство страны воспринимает стратегию США в Центральной Азии, а также сущность и характер геополитической трансформации этого региона.
Вместе с тем, несмотря на падение статуса узбекско-американских отношений до уровня обычного сотрудничества, ни одна из сторон не денонсировала Декларацию о стратегическом партнерстве. Это позволяет надеяться, что объективные процессы возобладают над субъективными.
По мнению многих экспертов, Ташкент руководствовался принципом «базы в обмен на помощь», с ним же связано и разочарование Узбекистана в результатах сотрудничества (слишком мало помощи, слишком много критики). Но это очень упрощенное понимание. Стремление получить выгоды, выходящие за рамки собственно борьбы с терроризмом, приведет к коммерциализации данной сферы международной безопасности. Ташкент, кажется, сам способствовал именно коммерческому взгляду на участие в кампании антитеррора. Заметим, что предоставление воздушного пространства и военной базы силам международной антитеррористической коалиции является конкретным вкладом Узбекистана на отдельно взятом – афганском – фронте войны с террором. Кроме того, Ташкенту важно и выгодно использование коалицией его территории и баз. Это – своеобразная помощь в укреплении национальной и региональной безопасности. Но, к сожалению, такая форма участия Узбекистана в международной антитеррористической коалиции прервалась[194].
Придерживаясь такой точки зрения, следовало бы отделить вопрос о предоставлении Америкой экономической помощи Узбекистану от проблемы совместной борьбы с терроризмом. Не следует также противопоставлять друг другу стратегическое партнерство Ташкента с Соединенными Штатами, с одной стороны, и с Россией – с другой. Каждое из этих направлений внешней политики имеет свою значимость и свои перспективы, и жертвовать одним ради другого означало бы совершить стратегическую ошибку. Но, так или иначе, отныне Узбекистан одновременно является стратегическим партнером бывших геополитических соперников – США и РФ. Так, 14 ноября 2005 г. Узбекистан подписал двусторонний договор о военном сотрудничестве в области обороны с Российской Федерацией, что позволило России использовать военные объекты на территории Узбекистана[195].
Найдут ли США и возглавляемая ими коалиция полноценную замену ханабадской базе? Сомнительно. Прежде всего, оставшейся единственной американской базе в Центральной Азии, которая дислоцируется в Киргизии, вблизи столичного международного аэропорта Манас, явно будет не по силам выполнять в одиночку функции «аэродрома подскока» – то есть транзита, промежуточной базы. Аэродром в Манасе уже перегружен американскими самолетами. По словам жителей близлежащих к нему поселков Раздольное, Мраморное, Васильевка и др. из-за несмолкающего гула самолетов «в домах одновременно и спать, и не спать невозможно». Не случайно эту базу уже взяли «на заметку» местные «зеленые» – с окружающей средой она явно не в ладах.
Вряд ли найдется полноценная замена и на территории Афганистана. По мнению представителей военных и политических афганских кругов, единственная база в Афганистане, которая бы могла стать полноценной заменой «ханабадской» – это аэродром в Шинданде. Однако аэродром этот расположен в районе «военной нестабильности», и сами США, хотя уже и провели его тщательный осмотр, к его использованию относятся с настороженностью. По тем же соображениям не подходит и аэропорт в Кандагаре. К оставшимся двум другим аэропортам в Мазари-Шарифе и Герате сами американцы относятся скептически в силу различных факторов. В Герате – по причине близости к Ирану и проиранских симпатий населения. В Мазари-Шариф – в силу ограниченных возможностей аэропорта. И потом, нельзя сбрасывать со счетов традиционно дружественных связей этой северной провинции Афганистана с Узбекистаном[196].
При этом, госсекретарь США Кондолиза Райс на встрече с президентом России Владимиром Путиным в октябре 2005 года подтвердила, что США не собираются создавать новых баз в Центральной Азии.
«Она очень четко подтвердила, что никаких новых баз, кроме базы в Манасе (Киргизия), США не собираются создавать», – сказал Лавров после встречи президента России и госсекретаря США[197].
Таким образом, неблагоприятные для американской политики тенденции явились следствием неготовности администрации США довести военно-политическое взаимодействие со странами Центральной Азии до уровня, соответствующего потребностям правящих элит новых независимых государств региона. Несмотря на активное развитие военно-политического сотрудничества со странами региона, Соединенные Штаты не были намерены брать на себя обязательства гарантировать «выживание режимов и сохранение регионального статус-кво»[198]. Расширение американского присутствия в Центральной Азии, порождая у руководства государств региона необоснованные надежды на прямое американское участие в решении проблем центрально-азиатской безопасности и вызывая обеспокоенность Москвы и Пекина, не сопровождалось принятием в Вашингтоне принципиального решения о допустимых пределах вовлеченности в обеспечение региональной безопасности.
Лидеры государств, принявших войска США, поначалу не стеснялись в эпитетах, описывая американских солдат как «спасителей». В ряде случаев не обходилось и без параллельных антироссийских сентенций. В частности, президент Узбекистана И. Каримов заявил в апреле 2002 г. следующее: «Решающую роль в снятии напряженности и опасности на южных рубежах Узбекистана сыграли исключительно США, их решимость и хорошо подготовленные вооруженные силы, а не участники Договора о коллективной безопасности в рамках СНГ»[199].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
