Результатом этой политики в Киргизии явилось свержение в 2005 году в ходе государственного переворота президента страны А. Акаева.
Что касается Узбекистана, то здесь американские власти также решили вновь сделать акцент на проблематике прав человека и таким образом возвратились к теме, которую они сами же фактически «закрыли» в середине 1990-х гг., когда Узбекистан начал проводить клиентелистскую политику в отношении США. В июне 2002 г. на слушаниях в сенате США по американской политике в Центральной Азии помощник госсекретаря и начальник вышеупомянутого бюро госдепартамента по вопросам демократии, прав человека и труда Л. Крейнер сделал весьма примечательное заявление: «У нас нет иллюзий относительно того, что нарушения прав человека в Узбекистане прекратились. Нам известно о существовании около 7000 политзаключенных, и мы намерены и дальше требовать от правительства их освобождения. Несмотря на то, что число арестов заметно сократилось, мы знаем, что они продолжаются... В этой связи мы существенным образом расширяем нашу поддержку правозащитных групп за счет предоставления им помещений и ресурсов, которые остро необходимы им для продолжения своей важной работы. Вместе с нашим партнером организацией "Freedom House" мое бюро намерено создать ресурсные центры для правозащитных неправительственных организаций, где они могли бы собираться, пользоваться возможностями Интернет, получать доступ к независимым газетам и другим СМИ»[168].
На узбекском примере можно проследить последовательные стадии политики США по отношению к ННГ. Сначала, когда то или иное государство занимает нейтрально-осторожную позицию в отношении США, американские власти делают главный акцент в своей дипломатии и внешнеполитической пропаганде на нарушениях прав человека в этой стране (как было в Узбекистане в первой половине 1990-х гг.). Затем, если это государство заявляет о смене своего внешнеполитического курса и о намерении проводить исключительно проамериканскую линию, то и риторика США также меняется. Обвинения в нарушениях прав человека на официальном уровне прекращаются, и начинают делаться заявления о том, что ситуация в данной сфере в этой стране «улучшается» (Узбекистан во второй половине 1990-х гг.). Третий этап наступает, когда США разворачивают свое военное присутствие в этой стране и убеждаются, что у властей данного государства не хватает политической воли и ресурсов для того, чтобы выдавить американцев назад. В этом случае США становятся заинтересованными уже не просто в лояльном клиентелистском режиме в этой стране, а в своих прямых ставленниках во власти. В связи с этим вновь появляются обвинения в нарушении прав человека, а посольство США приступает к работе по формированию «демократической оппозиции» (Узбекистан и Киргизия в 2002 г.). Схема действий, как видно, достаточно показательна.
Следует отметить также, что проблематика прав человека используется американцами лишь как инструмент не только в политических, но и в экономических целях. На южном фланге СНГ наиболее характерный пример в этом отношении в последние годы представляет Казахстан. В течение 2001 г. американцы активно обвиняли власти этой страны в коррупции и нарушении прав человека. Но после того как президент Н. Назарбаев в ходе своего визита в Вашингтон в декабре 2001 г. принял решение отказаться от планов строительства трубопроводов для прокачки казахской нефти в Иран и замкнуть ее потоки на нефтепровод Баку – Джейхан, позиция США разительным образом изменилась. В 2002 г. официальные сентенции Вашингтона по внутренней политике Казахстана приобрели нейтральный характер. Таким образом, США в этом вопросе действовали с Казахстаном по той же логике, что и с Узбекистаном в середине 1990-х гг., только предметом обсуждения были не политические, а ресурсно-экономические вопросы[169].
Следует отметить то, что нефтяной фактор оказывает серьезнейшее воздействие и на выработку общей политики США в регионе. Это проявляется и в кадровых назначениях. К примеру, после боев в Афганистане спецпредставителем США в этой стране был назначен З. Халилзад, который до этого был советником крупной нефтяной компании «Unocal». А в первые годы существования талибского режима в Кабуле именно «Unocal» пыталась вести с «Талибаном» переговоры о строительстве нефте- и газопроводов из Туркмении через Афганистан и Пакистан к побережью Индийского океана. Есть сведения, что именно З. Халилзад и занимался в «Unocal» этим проектом. Таким образом, его выход на политическую арену Афганистана и Центральной Азии имеет и свою нефтяную подоплеку[170].
В последнее время остро встал вопрос о целесообразности нахождения военных баз США и НАТО в Центральной Азии. Импульсом к этому послужил прошедший в 2002 г. саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Основные вопросы, которые вызывает присутствие войск США в этом регионе, это их фактическая неспособность обеспечить безопасность в Афганистане, вялотекущая борьба с терроризмом, отсутствие каких-либо усилий по перекрытию наркотрафика в регионе. К этому добавились и обвинения, подтвержденные фактами, в участии США в так называемых "цветных революциях" и событиях в Андижанской области Узбекистана.
5 июля 2005 г. в Астане состоялось знаковое заседание глав государств-членов ШОС. Во-первых, юбилейная, десятая по счету встреча глав государств – членов ШОС, состоявшаяся в Астане под председательством Нурсултана Назарбаева, ознаменовалась весьма важным событием: статус наблюдателей в организации получили по их просьбе Индия, Иран и Пакистан[171].
Во-вторых, лидеры Казахстана, Киргизии, Китая, России, Таджикистана и Узбекистана по итогам саммита ШОС приняли декларацию, в которой содержится требование к НАТО и США определиться со сроком вывода своих контингентов:
«Мы поддерживаем и будем впредь поддерживать усилия международной коалиции, проводящей антитеррористическую операцию в Афганистане. Сегодня мы отмечаем позитивную динамику стабилизации внутриполитической ситуации в Афганистане. Ряд стран ШОС предоставил свою наземную инфраструктуру для временного размещения военных контингентов государств – участников коалиции, а также свою территорию и воздушное пространство для военного транзита в интересах антитеррористической операции.
Учитывая завершение активной военной фазы антитеррористической операции в Афганистане, государства – члены Шанхайской организации сотрудничества считают необходимым, чтобы соответствующие участники антитеррористической коалиции определились с конечными сроками временного использования упомянутых объектов инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территориях стран – членов ШОС»[172].
Очевидные итоги саммита в Астане, на которые трудно не обратить внимания, – это геополитические сдвиги в регионе, которые лидеры ШОС хотели бы подтолкнуть уже в ближайшее время. Под этими сдвигами понимается прекращение доминирования "внерегиональных сил", как здесь деликатно обозначается военное присутствие США, утвердившегося с началом контртеррористической операции международной коалиции в Афганистане.
В итоговой декларации саммита неожиданно для многих, с одной стороны, отмечается "позитивная динамика стабилизации внутриполитической ситуации в Афганистане". С другой стороны, члены ШОС «считают необходимым, учитывая завершение активной фазы антитеррористической операции в Афганистане, чтобы соответствующие участники коалиции определились с конечными сроками временного использования объектов инфраструктуры и пребывания военных контингентов на территориях стран – членов ШОС»[173]. Если называть вещи своим именами, то "шанхайцы" посылают недвусмысленный сигнал Вашингтону: мол, пора определиться со своими базами в Узбекистане и Киргизии.
«Мы никого не торопим в конце концов, – заметил "Времени новостей" один из членов российской делегации. – Россия тоже участник антитеррористической коалиции, и американские базы были развернуты в регионе с нашего согласия, но раз операция в Афганистане подходит к концу, то надо сказать, сколько времени конкретно понадобится для ее полного завершения»[174]. А глава МИД России Сергей Лавров сказал, что «задачи по локализации и обезвреживанию тех остатков экстремистов, которые проникают в регион из Афганистана, способны решить теперь соответствующие структуры ОДКБ и ШОС»[175].
Любопытно, в публичных заявлениях никто на эту тему не обмолвился ни словом. А вопросы на итоговой пресс-конференции лидерам стран ШОС задавать не разрешили. О ситуации в Афганистане упомянул только президент Узбекистана Ислам Каримов: «Рост наркоторговли там вырос неизмеримо, а деятельность международной коалиции не сказалась позитивным образом, чтобы помешать этому»[176]. Из того, что говорил г-н Каримов о последних событиях в регионе, "свидетельствующих о выходе на поверхность только отдельных проявлений далеко идущих геополитических планов, конечной целью которых является изменение баланса сил и доминирование в Центрально-Азиатском регионе"[177], становится очевидным, кто мог оказаться инициатором напоминания Вашингтону, что американцы "засиделись" в регионе.
Однако закономерный вопрос, поставленный главами стран-участниц ШОС, вызвал раздражение в Вашингтоне. В этот же день официальный представитель госдепартамента США заявил о продолжении американского военного присутствия в Центральной Азии.
«Использование баз в этом регионе определено двусторонними соглашениями и является частью усилий по оказанию помощи афганскому народу в строительстве демократии и процветании», – подчеркнул представитель Госдепа Шон Маккормак[178].
Посольство США в Таджикистане заявило: «Американские военные базы будут продолжать действовать на территории стран-участниц Шанхайской организации сотрудничества»[179]. Они останутся в странах до тех пор, пока те будут рассматривать базы, как основу своей национальной безопасности, считают американцы.
В заявлении подчеркивается, что военные базы, дислоцированные в среднеазиатском регионе, продолжают оказывать активную поддержку продолжающейся операции коалиционных сил в Афганистане. Американцы утверждают, что несмотря на то, что в этой стране уже действует демократическое правительство, США еще необходимо сделать многое для того, чтобы установить в ней стабильность.
«Кроме того, базы созданы только с четко выраженного согласия правительств принимающих государств, и будут действовать до тех пор, пока каждая страна будет рассматривать базу, как основу ее национальной безопасности», – говорится в заявлении[180].
Вопросы военного присутствия США в странах Средней Азии будут решаться на двусторонних переговорах. С таким заявлением выступил посол США в РФ Александр Вершбоу.
«В любом случае наше присутствие в Центрально-Азиатских странах основано на двусторонних договоренностях с каждой конкретной страной. До сих пор мы были согласны в том, что есть взаимная выгода от продолжения нашего присутствия в регионе», – сказал Вершбоу[181].
Глава Объединенного комитета начальников штабов генерал Ричард Майерс обвинил Россию и Китай в давлении на среднеазиатские государства, в которых расположены военные базы США. Отвечая на вопрос о декларации Шанхайской организации сотрудничества с требованием вывести американские базы из Узбекистана и Киргизии, Майерс заявил: «Нет, я не думаю, что шанхайский меморандум, или коммюнике, или что у них там вышло будет особенно полезно. Мне кажется, что две очень большие страны пытаются надавить на маленькие страны. Я это вижу так». «Безопасность и стабильность в Средней Азии – важная идея, и те, кто может обеспечить безопасность и стабильность, должны быть там желанными гостями", – объяснил генерал[182].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19
