Объективно существующая взаимозависимость между странами, возникшими на территории бывшего СССР, создает весомые предпосылки для их сотрудничества по линии СНГ. Но одновременно такое сотрудничество может рассматриваться и как фактор, сдерживающий диверсификацию их взаимодействия с внешним миром. Поскольку такая диверсификация рассматривается в качестве важной задачи практически всеми постсоветскими государствами, это в определенной степени снижает приоритетность СНГ в их внешнеполитическом мышлении и поведении.
Превалирующее положение в этой организации, безусловно, занимает Россия, что обуславливает ее интерес к СНГ и временно делает ее единственно возможным лидером в рамках данного объединения, способным инициировать его поступательное развитие. Но для целого ряда других стран именно указанное обстоятельство является причиной осторожного подхода к СНГ как к образованию, которое является политически и экономически несбалансированным и способно увековечить доминирование одного участника и периферийное положение других.
СНГ дает возможность (пусть даже в большинстве случаев чисто формальную) организовать многостороннюю поддержку ряда акций, в которых заинтересованы отдельные страны Содружества, или инициировать его обращение к тем проблемам, которые для них являются особенно актуальными. Однако для других стран это может создать нежелательную перспективу вовлечения в такие ситуации, которые не затрагивают их напрямую.
Заинтересованность разных стран в налаживании многостороннего взаимодействия в рамках СНГ неодинакова, что привело к формированию ряда структур ограниченного состава внутри этой организации. Такая меняющаяся "геометрия" сотрудничества между постсоветскими странами позволяет им быть более гибкими в налаживании связей друг с другом, но одновременно еще больше размывает перспективы консолидации СНГ как единого целого.
Для большинства государств-участников преимущества консолидированного выступления на международной арене пока еще далеко не очевидны. В результате, хотя СНГ с формальной точки зрения и обладает международной правосубъектностью, оно практически никак не присутствует на международной арене в качестве самостоятельно действующего лица. Это радикальным образом отличает СНГ от рассмотренных выше структур (например, ЕС или НАТО) в плане возможного воздействия на организацию международно-политического порядка в Европе[10].
В целом можно сказать, что СНГ выполнило функцию минимизации негативных издержек процесса становления независимых государств на территории бывшего СССР и имеет шанс превратиться в межгосударственное объединение с устойчивой и авторитетной позицией. Но пока оно в гораздо большей степени представляет собой поле выявления различных (и зачастую несовпадающих) интересов стран-членов, нежели эффективный механизм их сплочения. Реальная роль этой организации даже в международно-политическом развитии внутри постсоветского геополитического пространства остается маргинальной. Выявление и реализация возможностей СНГ в плане воздействия на современные международные отношения - все еще дело будущего.
Кризис советской системы и наметившийся к концу 1980-х гг. развал СССР поставил Грузию, как и все остальные союзные республики, перед необходимостью образования самостоятельного национального государства. Эта ситуация, безусловно, стимулировала процессы национально-государственной консолидации грузинского общества, выразившиеся в росте национального самосознания, подъеме национально-освободительного движения, а также возрождении грузинского национализма. В этих условиях от ответов на базовые вопросы социально-психологической "кто мы?" и политической "что есть Грузия?" идентификации зависел выбор концепции национальной консолидации - этническая или гражданская нация (государство), которая, в свою очередь, определяла как саму форму будущего национально-государственного устройства, так и всю специфику межнациональных отношений в республике. Гражданская, "включающая" нация (например, американская, французская) основана на "законе почвы", и выделяет культуру как основу общности без всякого упоминания общего происхождения (универсализм). При этом государство может допускать существование в своем составе даже других наций, стараясь создать более широкое чувство национальной общности, охватывающей все население государства. Таким образом, характерным признаком гражданской концепции нации - нации в пределах многих этносов на данной территории, является участие в общей политической культуре. Этническая же, "исключающая" нация (например, немецкая) базируется на "законе крови" и видит основание национальной общности именно в общности происхождения, в конечном счете - в биологии (дифференциализм). При этом акцентируются такие компоненты как генеалогия, популизм, нативизм, обычаи и язык. "Этническая концепция нации стремится заменить обычаями и диалектами юридические коды и институты, которые образуют основу гражданской нации. Даже общая культура и "гражданская религия" (патриотизм) гражданской нации имеет свой эквивалент в этнической концепции - своего рода мессианский нативизм, вера в искупительные качества и уникальность этнической нации. В этнической концепции нации "история" становится двойником "культуры" в гражданской концепции"[11].
Конструирование национальной идентичности на основе этнической концепции нации оказалось характерным для грузинского национализма конца 1980-х - начала 1990-х гг. "Грузинский национализм предпочитает дифференциализм, т.е. "право крови", как в Германии, а не "право почвы", то есть, в грузинском обществе преобладает не общегражданское сознание, а этническое"[12]. Это объясняется как этнокультурным представлением о нации, преобладавшим в Советском Союзе и унаследованным союзными республиками, так и историческими традициями грузинского национализма. Так средневековая этническая концепция определяла Грузию как "те земли, где церковная служба и все молитвы произносятся на грузинском языке"[13], придавая лингвистической основе религиозную форму. Патриарх грузинского либерального национализма 19 в.И. Чавчавадзе слегка видоизменил эту формулу, поставив религию на последнее место: "Язык, Отечество, Вера". Этнокультурная парадигма грузинского национализма окончательно оформилась в 1918-1921 гг., в период политической независимости Грузии, а "национально-освободительное движение периода перестройки восстановило эту парадигму почти без изменений". Характерная для этнической концепции апелляция к "естественным правам" взамен юридических и политических реалий присутствует также и в базовой формуле грузинского национального проекта: "Мы ничего не хотим сверх того, что нам принадлежит по праву, но то, что наше, мы не отдадим"[14].
В процессе определения границ и форм национально-государственного устройства грузинский этнонационализм объективно столкнулся с проблемой интеграции национальных меньшинств в условиях полиэтничной и многоконфессиональной Грузии. По переписи 1989 г. в Грузии проживало 5,4 млн. человек. Из них: грузины - 70%, абхазы - 1,8%, армяне - 8,1%, русские - 6,3%, азербайджанцы - 5,7%, осетины - 3%, греки - 1,9%, украинцы - 1%, езиды и курды - 0,6%, евреи - 0,5% и другие (всего свыше 80 национальностей).80% всего населения - православные христиане (грузины, абхазы, русские, украинцы, белорусы, греки, осетины), 8% - (в т. ч. азербайджанцы) - мусульмане-шииты, 3,5% - мусульмане-сунниты (часть абхазов, татары, турки, северокавказцы), 0,5% - католики (часть русских и грузин, латыши, поляки, немцы, ассирийцы).
Центробежные тенденции, развившиеся в Советском Союзе, имели все основания заработать и превратиться в фактор реальной политики также на уровне союзных республик, которые объективно унаследовали все пороки национально-государственной системы СССР. Проблема нацменьшинств осложнялась, к тому же, ролью "третьей силы", "имперского центра", объективно заинтересованного в сохранении здесь зоны своего влияния, и который ради этого мог сделать ставку на нацменьшинства. "Вражду между нациями в Грузии разжигает третья сила"[15]. Поэтому, в целом, проблема нацменьшинств рассматривалась в Грузии исключительно как фактор дестабилизации и угрозы. Согласно проекту концепции национальной безопасности Грузии, разработанному Центром стратегических исследований "наличие этнической пестроты в стране представляет собой серьезную угрозу". В некоторых районах грузины встали на путь исчезновения... осетины создают опасность грузинскому населению, т.к сознательно стараются достичь демографического преимущества", - писала в апреле 1989 г. весьма влиятельная и популярная газета "Литературная Грузия". В качестве решения проблемы грузинский этнонационализм предлагает довольно "жесткие демографические меры". "Любыми мероприятиями мы должны стараться, чтобы процент грузинского населения с 61 поднялся до 95". Национальные меньшинства, таким образом, должны быть либо ассимилированы - "необходимо укреплять в негрузинском населении грузинский дух", - либо вытеснены из Грузии: "разве не было бы лучше, чтобы армяне вернулись к своей земле, а азербайджанцы размножались на своей земле". Методы реализации таких планов не исключали насилие и этнические чистки: "Должен произойти другой Сумгаит (акт геноцида), чтобы гость ушел на родину, что ли?"[16]
Итак, в России, Украине, Белоруссии, Молдавии пришло осознание необходимости развития взаимовыгодного сотрудничества в рамках СНГ. Это было обусловлено и тем обстоятельством, что эти страны пространственно - географически, геополитически входят в один регион.
Следствием такого осознания стало изменение во внешней политике этих государств - наметилась тенденция к сближению этих республик с РФ, чего не происходило с Грузией.
В своем "Послании по национальной безопасности Федеральному собранию" от 1996 г. Президент РФ Б.Н. Ельцин заявил о "налаживании добрососедских и взаимовыгодных отношений со странами - членами СНГ" как о приоритетном направлении во внешней политике. Так, в 1995 году был заключен Таможенный союз между Россией и Белоруссией, в 1997 году был подписан Союзный договор между этими двумя государствами. Однако надо отметить, что к этому моменту под влиянием социально-политического дистанцирования в отношениях бывших советских республик произошел значительный разрыв в социально-экономической, в социально-культурной и в других сферах. Так, ряд государств, входящих в СНГ (а именно Грузия, Украина, Азербайджан, Молдавия, а позже Узбекистан), образовали в октябре 1997 года новый блок ГУУАМ, таким образом, Украина и Молдавия оказались западным форпостом субрегионального блокового образования. Основной целью блока провозглашалось расширение различного рода сотрудничество с международными организациями (в основном по проблемам безопасности), расширение взаимовыгодного сотрудничества в рамках блока, в том числе создание транспортного коридора Европа - Кавказ - Азия. Однако сам факт образования ГУУАМ настораживал и заставлял прислушаться к мнению, которое можно сформулировать следующим образом: ГУУАМ - это "группа государств, которые объединились с целью политического противостояния российскому влиянию в регионе". Из всего этого мы видим, что действенные эффективные структуры международных отношений на постсоветском пространстве еще не выстроены. В своем нынешнем виде социально-политическая ситуация в восточно-европейском субрегионе СНГ далека от стабильности.
В этой связи России необходимо реализовывать новый стратегический курс по выстраиванию принципиально новых международных отношений с бывшими советскими республиками, основанный на обеспечении собственных национальных интересов и учитывающий интересы каждой из республик.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
