Комикс надо уметь читать. Это все равно, как грызть орехи. Комиксами можно засорить мозги, а можно получить от них истинное удовольствие.
В настоящем, классическом комиксе можно выделить два уровня повествования. Первый - это то, что говорит комикс. Второй - что говорится через него, чаще всего неосознанно. Зона комиксового сознания исторична, она психологически мотивирована и представляет собой, как правило, умеренный интерес «глупого» творчества.
Зона комиксового подсознания мифологична и таит в себе «апологию глупости», доходящую порой до откровения. Лучшие создатели комикса работают на двух уровнях одновременно: они уверенно «играют» в глупость для того, чтобы достичь мифологической тайны.
Сюжет комикса обязательно связан с глобальным противостоянием, в которое вовлечены все персонажи. Однако замысел таков, что причастности к этому противостоянию зритель не испытывает: ему рассказывают и главное показывают сказку, в которой места будничному миру нет. Поэтому, при всей глобальности, минусовой полюс битвы за человечество всегда расположен в области вымышленного. Чем грубее вымысел, тем легче и приятнее зрителю. Он не напрягается, глядя на страшных мутантов - оборотня Саблезубого, зеленоватого и языкастого Жабу, синюю, всю в зазубринах девушку-хамелеона Мистик и властолюбивого профессора Магнето. Если и вздрагивает, то только как ребенок, услышавший в сказке братьев Гримм страшную реплику ведьмы. Потому что и ребенок, и зритель комикса знает: через пару минут ведьма сгорит синим пламенем. Так что опасность замыслов Магнето никого не трогает.
Сюжет не отличается глубиной, но этого и не надо. Тем более, что любое усложнение повлечет за собой увеличение объема, а законы жанра требуют небольшой истории. Читателям не нужно глубокой психологии, соблюдения физических законов и так далее. Им нужно только одно, чтобы картинки помогли занять время. Это история в картинках. Цель комикса - развлекать. Поэтому в них, как правило, все просто и нет полутонов. Есть герой, порой обладающий сверхъестественными способностями. Есть злодей, полная его противоположность. Герой - воплощение всех положительных качеств. Злодей - наоборот. Белое и черное, и никакого серого.
Комикс также отличается от кинематографа, как неграненый алмаз от бриллианта. В силу заданных начальных условий, комикс ограничен в своем самовыражении. Разве можно себе представить «Преступление и наказание» или «Войну и мир» в комиксах? И даже юмор основан только на ситуациях. Диалоги с использованием двойного и тройного смысла никак не передать. Нелепо рисовать одну и ту же картинку 10 раз, меняя выражение лица.
Комикс предоставляет своим читателям необходимый минимум: визуальное воплощение и комментарии. Этого достаточно, чтобы история ожила. Зачем читателю обогащать комикс, придумывая невербальный уровень повествования, напрягая свое воображение? Что он может придумать в сцене, где герой спрыгивает с крыши дома и разоружает троих преступников? Как выразительны лица бандитов при его внезапном появлении? Или как технично и зрелищно он проводит боевые приемы?
Из-за ограниченности исходящей из комиксов информации читатель не может поразмыслить, почему у злодея такая неестественная походка, а в голосе героя прорезаются нотки страха. Придумать это он тоже не может. А если уж есть потребность в более насыщенном воплощении истории, то литература, кино, театр дают такую возможность.
Потому порой и называют комиксы недоразвитым подвидом фантастики. Они лишены оттенков, и сюжет их прост, как в сказке про Колобка. Почему неестественность комикса мало нас трогает или вовсе не кажется неестественной? Да потому что комикс - более естественный и привычный роду человеческому жанр, чем обычное психологическое кино, комедия или боевик. Комикс - жанр, погруженный в глубины мифа, которым, как доказали мыслители ХХ века, и живет с незапамятных времен человечество. Отсюда героизм, отсюда глобализация, отсюда ненатуральность.
Комиксы - типично американское искусство, точно так же, как блюз и мыльные оперы. Большинство россиян, которых еще в школе приучили к тому, что население Москвы и пригородов - самое духовное и читающее, привыкло говорить о комиксах с большим скепсисом.
Но за семьдесят лет своего существования «комик-стрип» (юмористическая полоска) мутировала в весьма сложные жанры и дает работу огромному количеству художников, писателей, а также мозгам потребителей.
Можно сказать, комикс в России существует испокон веков и всегда был любимым народным жанром. Начало российскому комиксу положили жития святых, которые традиционно изображались в виде комикса. Позже эта идея трансформировалась в лубок - череду картинок с подписями «на злобу дня». В свое время лубок висел в практически каждой избе.
В этой связи уместным будет процитировать отрывки статьи из одного из первых сборников комиксов в России «КОМпозиция».
«Считается, что комиксы как жанр искусства возник на Западе. Однако его эстетические корни можно найти и в русской культуре. Просматриваются они в лубке - жанровых народных картинках, появившихся в России в начале 17 века и пользовавшихся любовью и популярностью.
Слово «лубок» произошло от слова «луб». Так на Руси назывался слой древесины, из которого плели корзины и короба. С такими лубяными корзинами и ходили по ярмаркам торговцы, продавая незатейливые картинки.
Первые лубки были в виде бумажных икон, библейских картинок, на темы «Жития святых». Знаменитыми мастерами их слыли Павма Берында, монах Илия, Василий Корень. Такие лубки нередко распространялись в народе бесплатно, при содействии богатых монастырей. Позже появились лубки с сюжетами на мирские, светские темы...
Нередко лубки использовались и в более серьезных целях (например, раздававшийся в Киево-Печерской лавре лубок об Илье-Муромце служил как бы призывом на борьбу с врагами).
В Москве, с распространением печатного дела, лубок также завоевал всеобщее признание. До сих пор старые московские названия хранят память о нем. Это и улица Лубянка, и две церкви на Сретенке: Успения-в-Печатниках и Троицы-в-Листах, название которых произошло от ранее находившейся здесь слободы работных людей печатного двора, где бойко шла торговля лубками.
Технология их изготовления была проста. На доске, чаще всего липовой, вырезалась картинка, которая затем покрывалась краской (из жженого сена, сажи и вареного льняного масла). Полученные с досок бумажные оттиски раскрашивались в 3-4 цвета.
Позже появились книжки-лубки самого разного содержания. Это и евангельские книжки, например «Притча о блудном сыне» (по сочинению Симеона Полоцкого)...»
Стоит особо подчеркнуть, что лубок на Руси, а значит и комиксы, имел изначально именно не только русское происхождение, но и библейское содержание. Именно христианские сюжеты, евангельские темы отражались на русских лубках, и они не считались чем-то плохим, а, наоборот, в самих же церквях (православных) их и изготавливали.
Однако, как ни был лубок связан в первую очередь с проповедью христианских идей (пусть и в православной интерпретации), очень скоро появились и лубки неприличного и злобного содержания, которые и вытеснили в конце концов другие. Они были запрещены, а с запретом лубки ушли из поля зрения и появлялись лишь как разовые картинки.
Автор статьи в «КОМпозиции» видит причину гибели жанра комиксов на Руси в цензуре. Может быть, это было отчасти и так. Но причина гибели лубков видится не в цензуре, а прежде всего в том, что лубок начали использовать люди, презирающие все нормы морали и нравственности, а это всегда ведет к вырождению любого вида искусства.
На сегодняшний день в России сложилось негативное отношение к комиксам, во многом именно из-за того, что они в своем большинстве изображают непристойные и неблаговидные сюжеты. Впрочем, это беда всего современного, зачастую бездуховного искусства, и тут комиксы ничем не лучше и не хуже. Все опять же зависит от того, кто, как и зачем создает произведение искусства.
Фактически Россия побила все временные рекорды неприятия комикса. Сто лет существования комикса, этого девятого по счету искусства, прошли мимо нее. За ее пределами - стомиллионные тиражи, ежедневное чтение целых наций; в России - одиночные выстрелы.
Нельзя сказать, чтобы в России первой половины XIX века никто не стремился к графической литературе. Очень интересный пример - ранняя повесть Владимира Даля о похождениях Виольдамура. Это, на первый взгляд, обычная литературная повесть, однако сюжет построен из нескольких картинок работы автора - причем не просто иллюстраций: описание картинки в тексте ведет к ее развитию в рассказ, который подводит к следующей картинке, и так далее. По сути, повесть Даля ближе к Девятому искусству, как называют ныне комиксы, чем популярные тогда альбомные или журнальные графические сюиты таких художников, как Орловский.
Во время революции комиксно-лубковый стиль активно использовали для агитации, например, те же «Окна Роста».
Русские авторы модерна, сотрудничавшие в сатирических журналах времен первой русской революции, а затем в «Сатириконе», прокладывали дорогу новому жанру, который определенно подошел к искусству комикса. Журнал этот - агитка времен первой мировой и гражданской войн. В историю мирового комикса вошли только знаменитые «Окна РОСТа». Пожалуй, именно работа Маяковского в агитации и в рекламе знаменует собой то место, которое рассказ в картинках мог бы занять во «взрослой» русской жизни последующих десятилетий. Детям повезло больше. На страницах ленинградских журналов «Чиж» и «Еж» детский рассказ в картинках (его непревзойденным мастером был Николай Радлов) существовал в том же безыскусном, но занимательном и красочном виде, что и в большинстве европейских стран.
Против комикса в советской России объединились, казалось бы, заклятые враги: у интеллигенции победило презрение; власть возмутилась американской эмблематикой комикса. Россию «комиксомания» миновала. В 30-е гг. в Советском Союзе красавцы с плакатов, похожие на честных американских борцов с гангстерами, учились работать на заводских станках, занимались строевой подготовкой - словом, готовились к труду и к обороне. Особое место занимает именно советская наглядная агитация в ее каноническом виде. Долгие годы производственный или боевой инструктаж был у нас единственным видом графической литературы для взрослых.
Позже отношение советской власти к комиксам переменилось. Остатки комиксов загнали в детский журнал «Мурзилка», а все остальное объявили «буржуазно-американским способом оболванивания молодежи».
В начале семидесятых мир поклонников девятого искусства потрясло появление на Западе первых русских комиксов, вышедших из советского подполья: то была Октябряна. Невероятные приключения этой девушки, на которые ее толкали привлекательная внешность и политический идеализм, вели героиню к самим дерзким географическим и эротическим открытиям. Эту мистификацию нескольких англичан разоблачили только к середине восьмидесятых. Феномен Октябряны, явившейся миру в ревущие годы, хорошо показывает, как изменилось место комикса в западной культуре по сравнению с классической довоенной эпохой. Хотя мощная индустрия детского и семейного комикса работала по-прежнему, сегодняшний день и будущее графической литературы уже были знаком контркультуры.
Выросло новое поколение, воспринимающее комиксы очень позитивно. Сегодня комиксы - это модно. Издатели больше не ужасаются, услышав предложение издать комикс, и практически ни один уважающий себя журнал не обходится нынче без ежемесячной серии. В стране уже успешно выходит несколько комиксных изданий и собирается стартовать еще несколько. Комикс - самостоятельный жанр, такой же обширный, как литература или кино. Существуют детские, взрослые, интеллектуальные, сюрреалистические, остросоциальные, европейские, японские, умные, глупые и множество других, самых разных комиксов.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
