Изначально британское правительство сдерживало приток мигрантов и стремилось их ассимилировать. Однако со временем организации мусульман в Великобритании стали приобретать влияние и оказывать давление на власти. В 1962 г. была основана Исламская миссия Соединенного Королевства, через четыре года создавшая "Образовательный мусульманский трест", который стал выдвигать требования по сохранению мусульманской идентичности у детей, чего в итоге, и удалось добиться. А в 1985 г. было введено понятие "многокультурный уклад". Суть новой политики заключалась в признании государством в рамках национального сообщества многочисленных общин, которые имеют право жить в своем кругу, сохраняя культурное наследие, национальные черты, обычаи, семейные связи, а также отстаивать свои права на национальном уровне. Благодаря такой государственной политике общины в Великобритании пользуются широкими правами. Однако это приводит к закреплению принадлежности лиц с иммигрантскими корнями к определенным группам, хотя они в действительности могут иметь совсем мало общего с ними. Потомки иммигрантов в разных поколениях остаются не включенными в британское общество и воспринимаются не как отдельные индивиды и британские подданные, а как члены этих групп, по отношению к ним используется этнический подход.
По результатам опроса British Social Attitudes survey (2006 г.), британцев трудно назвать приверженцами идеи многокультурности. Только 16.4% населения согласились с утверждением, что этническим меньшинствам следует предоставлять помощь для сохранения их обычаев и традиций; 56.2% считают, что группы должны адаптироваться и влиться в состав национального общества. Не приветствуют жители Великобритании и рост численности мигрантов в своей стране: 74% британцев согласны с необходимостью ее сокращения, 82.6% придерживаются мнения, что следует принимать более строгие меры для исключения нелегальной иммиграции. Только 39.6% полагают, что легальные иммигранты, не являющиеся гражданами, должны обладать равными с ними правами. [19, с. 541].
Несмотря на то, что Франция, Германия и Великобритания избрали различные стратегии поведения по отношению к иммигрантам, результат оказался примерно одинаковым: во всех этих странах образовались параллельные общества в виде устойчивых общин иммигрантов, как правило, на национальной основе. Что же мешает интеграции иммигрантов в западноевропейские общества?
В качестве одной из причин нередко называется культурный фактор. Особенно это актуально в отношении мусульманских иммигрантов. Ислам и светское государство несовместимы. Государство требует, чтобы религия не выходила из сферы частной жизни и не проявлялась в публичной, характеризующейся всеобщим равенством. Однако ислам - это больше чем религия, это образ жизни, он охватывает все области жизни верующего и, следовательно, не поддается изоляции в частной сфере. Это порождает практически неразрешимое противоречие. В любой стране можно найти "умеренных" мусульман, готовых до определенной степени к компромиссу; но там всегда найдутся и радикальные группировки, которые попытаются убедить выходцев из мусульманского мира в необходимости вести замкнутую жизнь в своей общине и не поступаться верой. Однако исследования Harris Opinion Poll, проведенные в Великобритании, показывают, что в то время как для 32% мусульман предпочтительным является проживание в исключительно мусульманском окружении, среди молодежи (16-20 лет) этот показатель равен только 18%. Среди пожилого населения (51 год и старше) он составляет 51%. 49% опрошенных выбрали бы страной проживания Великобританию, а не исламское государство; жить в таковом предпочли бы 35% .
Исследования показывают, что далеко не все, традиционно считающиеся мусульманами, действительно являются приверженцами ислама. Профессор Джитт Клаусен опросила приблизительно 300 мусульман в Швеции, Дании, Нидерландах, Великобритании, Франции и Германии. Оказалось, что подавляющее большинство из них секулярны внешне и придерживаются основных либеральных ценностей.
По данным французских опросов начала нынешнего десятилетия, 30% молодых людей - выходцев из исламских государств или потомков таковых (20-29 лет) заявляют, что они не религиозны. Как утверждает профессор Института политических исследований Экс-ан-Прованса Бруно Этьен, в Марселе практикующими мусульманами являются не более 17% лиц "мусульманского происхождения".
Иммигранты первого поколения не смогли бы даже при большом желании избавиться от культурных практик страны происхождения. Но их потомки во втором и третьем поколениях, родившиеся в Великобритании, Франции или другой западноевропейской стране, проходят социализацию не только под воздействием своих родителей и родственников. Они учатся в школах, колледжах, других учебных заведениях и через систему образования приобщаются к культуре, в широком смысле слова, страны проживания. Их культурный тип можно охарактеризовать как гибридный. Страну, принявшую когда-то их родите, они считают своей родиной, а себя - полноправными гражданами. Однако их жизненный опыт показывает, что обществом они нередко воспринимаются как граждане второго сорта.
Причина - не столько в иммигрантском происхождении (хотя и это нельзя исключать), сколько в социально-экономическом статусе. Большинство иммигрантов первого поколения въехали Западную Европу в качестве неквалифицированной рабочей силы, зачастую занимали наименее престижные и низкооплачиваемые должности. Пока рабочие приезжали с целью заработка, статус для них не имел особого значения. Однако, приняв решение навсегда остаться в принимающей стране, они становились элементом ее общества и оказывались в самом низу социальной пирамиды. Хотя западные общества обладают достаточно высокой социальной мобильностью, она везде имеет пределы. Низкий статус родителей, небольшой доход, проживание в одном из беднейших кварталов, где обычно живут иммигранты - все эти изначально неблагоприятные стартовые условия сужают возможности получения хорошего образования для детей иммигрантов, а, следовательно, резко уменьшают их шансы на социальную мобильность. Они либо занимают такие же непрестижные должности, как их родители, либо вообще оказываются безработными.
По данным опроса, проведенного в декабре 2004 г. французской службой изучения общественного мнения, 33% опрошенного населения считают, что при прочих равных условиях человеку магрибского происхождения устроиться на работу "немного труднее", 54% полагают, "гораздо труднее". Шансы выходцев из «черной» Африки оценивают аналогичным образом соответственно 42 и 42%, вообще иностранцев – 44 и 35%.[19, с. 511].
Не случайно равный доступ к социальным гам рассматривается большинством стран - членов ЕС как первичное условие для интеграции иммигрантов. Достаточный образовательный уровень и возможность получить работу являются наиважнейшими предпосылками для обеспечения успешной интеграции. Наличие этих факторов расценивается как основа материальной безопасности; лицо, перестающее зависеть от различных социальной помощи, полнее участвует в жизни общества.
До 70-х годов западноевропейские страны принимали в основном трудовых мигрантов, стремившихся найти работу немедленно по прибытии, бедствии прием иммигрантов пошел по линии воссоединения семей и предоставления убежища. Многие из вновь прибывших в отличие от своих предшественников пытаются не столько найти работу, сколько жить на пособие. В результате увеличивается нагрузка на социальную систему принимающих государств, и не в последнюю очередь из-за этого возникает негативное отношение к иммигрантам как к иждивенцам.
Однако при этом мало кто вспоминает, что послевоенная миграция была объективным, взаимовыгодным процессом, что без иностранной рабочей силы Европа вряд ли смогла бы осуществить экономический подъем, что благодаря иммигрантам представители "титульной" нации освобождены от наиболее грязных, низкооплачиваемых видов деятельности. Сторонники депортации иммигрантов не задумываются, кто согласится занять их рабочие места.
Движения иммигрантов за культурное признание являются реакцией на дискриминацию и социально-экономическое неравенство. Это особенно в отношении молодежи, поскольку она социализируется под влиянием, как культуры страны пребывания, так и культурной традиции предков. Таким образом, говорить о консервации определенного культурного типа не приходится: он изменяется на протяжении поколений, даже если не происходит полной ассимиляции. Принадлежность последующих поколений к культуре страны предков является во многом символической.
В любом обществе, каким бы богатым оно ни было, нельзя избежать социального расслоения, и так исторически сложилось, что в современных западных обществах именно иммигранты занимает низшие ступени социальной лестницы. Они мигрировали из стран третьего мира, но оказались здесь в роли "исключенных". Погромы во Франции, взбудоражившие мировую общественность осенью прошлого года, как раз проходили на социально-экономическими лозунгами. О защите исламской идентичности речи там не шло. Бунтовали в основном граждане Франции, которые, несмотря на мусульманские корни, полностью прониклись материалистической культурой Запада и нацелены на такие же жизненные стандарты, что и большинство "коренных" французов.
Западные исследователи отмечают, что социальная сегрегация, дискриминация и безработица среди французской молодежи магрибского происхождения, среди молодых турок, рожденных в Германии, среди пакистанцев в Британии, среди афро-американцев приводят к возникновению новой исламской идентичности в среде недовольной молодежи. Хотя обычно представитель второго и третьего поколения иммигрантов не является истинным верующим, поскольку в большинстве своем потомки иммигрантов секуляризировались, "в условиях кризиса и опасности у мусульманина, который является таковым лишь в силу своих этнических корней, моментально просыпается чувство принадлежности к исламской вере, культуре, цивилизации. Ислам начинает доминировать в его сознании, готовом воспринимать любые идеи и концепции в исламском обличии, в том числе и самые радикальные".
Но дело, как представляется, не только в осознании потомками иммигрантов своей исламской идентичности.
Хотя теоретически любой иммигрант и особенно его потомки могут ассимилироваться, многие из них остаются на низших ступенях общества не только вследствие образовательных и иных причин. Большинство иммигрантов отличаются от "коренной" нации внешне, например, более смуглым цветом кожи. И значительная часть общества западноевропейских стран, где имеет место наложение культурных различий на социальные, автоматически относит людей с иным цветом кожи вне зависимости от их социального статуса к низшим общественным группам. Некоторые выходцы из среды мусульманских иммигрантов, хотя и получают хорошее образование, находят работу, формально вливаются в средний класс и действительно стремятся ассимилироваться, все равно сталкиваются с дискриминацией даже на бытовом уровне. Это еще больше обостряет формирующиеся противоречия. Обращение к исламу зачастую вызвано протестом, ответом на несостоявшуюся ассимиляцию, а создающиеся исламские политические движения - попыткой решения этих проблем радикальным образом. [21, с. 332].
Иными словами, проблема интеграции иммигрантов в принимающие общества во многом упирается в возможности западных стран обеспечить высокий жизненный уровень всем без исключения слоям общества, а также в сложившиеся в самом принимающем обществе взгляды и установки.
Взрывы в Лондоне и беспорядки во Франции в 2005 г. заставляют правительства западноевропейских стран задуматься о необходимости изменений в политике в отношении иммигрантов. Поскольку участниками этих действий стали лица иммигрантского происхождения, родившиеся и выросшие в западных странах, возникает проблема разработки мер для интеграции таких лиц, уже проживающих на территории европейских стран. Однако поскольку удачные практические решения этого вопроса пока отсутствуют, в предложениях правительств речь идет лишь об ограничении притока новых иммигрантов. Правительствам важно продемонстрировать активность и снизить недовольство граждан своими неэффективными действиями.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16
