29 ноября 2002 года Совет управляющих (СУ) МАГАТЭ одобрил без голосования резолюцию, в которой признается, что осуществление КНДР военной ядерной программы, или осуществление какой-либо иной скрытой ядерной деятельности, было бы нарушением ее международных обязательств (в т.ч. ДНЯО и соглашения с МАГАТЭ о гарантиях) и осуждаются публичные заявления Пхеньяна о праве на обладание ядерным оружием.
12 декабря 2002 года было обнародовано заявление северокорейской стороны о возобновлении своей ядерной программы, которая была заморожена по Рамочному соглашению 1994 года между КНДР и США в обмен на строительство к 2003 году АЭС и поставку мазута для ТЭС до завершения строительства. Такое решение КНДР пыталась оправдать действиями США, которые не выполнили в срок свои обязательства по Рамочному соглашению и занесли её в список стран «оси зла», по которым могут потенциально наноситься превентивные удары.
В конце декабря 2002 г. КНДР убрала камеры наблюдения и пломбы МАГАТЭ со всех своих ядерных объектов, а также предложила инспекторам МАГАТЭ покинуть страну.
6 января 2003 года внеочередная сессия СУ МАГАТЭ консенсусом приняла резолюцию, в которой содержится призыв к КНДР продолжать сотрудничество с Агентством, восстановить функционирование оборудования по мониторингу и обеспечить возвращение в страну инспекторов МАГАТЭ. Важно также, что в резолюции отмечается необходимость урегулирования возникшей ситуации мирным путем.
9 – 12 января состоялись неофициальные контакты губернатора штата Нью-Мексико У. Ричардсона и зам. постпреда КНДР при ООН Хан Сон Ера, где им было отфиксировано стремление корейцев продемонстрировать готовность к обсуждению ядерной программы в формате переговоров.
10 января 2003 года КНДР официально уведомила председателя СБ ООН и участников ДНЯО об отказе от решения приостановить процедуру выхода из Договора, которое было принято ею еще 11 июня 1993 года. Мотивировка – необходимость защиты высших национальных интересов в условиях «усиливающейся враждебной политики и давления» со стороны США. КНДР полагает, что с 11 января 2003 года она формально свободна от обязательств по ДНЯО, а также по соглашению с МАГАТЭ о гарантиях.
12 февраля 2003 года Совет Управляющих МАГАТЭ большинством голосов принял резолюцию, которая, среди прочего, предусматривает направление в СБ ООН доклада о несоблюдении КНДР соглашения с Агентством о применении гарантий в связи с ДНЯО. Положение осложнило сделанное 18 апреля Пхеньяном заявление о том, что переработка 8000 стержней, содержащих отработавшее ядерное топливо из реактора в Нёнбёне, находится на завершающей стадии, что означало бы наличие в КНДР значимого количества оружейного плутония.
Благодаря активной работе России и Китая с США и КНДР удалось 27–29 августа 2003 года в Пекине провести переговоры в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Южная Корея, Россия, США, Япония), оказавшиеся в целом безрезультатными[26].
6 января 2004 года Пхеньян в официальном заявлении ЦТАК, подтвердив свою приверженность «пакетному» урегулированию проблемы, выразил готовность воздерживаться от производства и испытания ЯО и даже заморозить «в качестве первоначальной меры» свою ядерную деятельность в обмен на исключение КНДР из списка стран, поддерживающих терроризм, снятие всех санкций в её отношении и возобновление экономической помощи.
6 – 10 января 2004 года в ходе визита в КНДР американская неофициальная делегация была допущена в ядерный центр в Нёнбене, где ей был продемонстрирован пустой бассейн, в котором, якобы, хранились топливные стержни, а также материал, похожий на плутоний. По мнению специалистов, входивших в состав делегации, северокорейцы могут обладать технологией получения плутония и даже располагать некоторым его количеством, но, судя по всему, научно-производственная база КНДР для создания плутониевого взрывного устройства на данном этапе развита недостаточно.
Благодаря активной работе России и Китая с США и КНДР удалось добиться согласия Пхеньяна на начало второго раунда переговоров по урегулированию северокорейской ядерной проблемы в шестистороннем формате (Китай, КНДР, Республика Корея, Россия, США, Япония).
В период с 23 по 25 февраля 2004 г. в Пекине прошел второй раунд переговоров по урегулированию северокорейской ядерной проблемы. В центре переговоров было предложение КНДР о замораживании своих ядерных оружейных программ в качестве первого шага на пути к их демонтажу (главным для Пхеньяна был вопрос о том, какую компенсацию северокорейцы могли бы получить за такой шаг). Стороны переговоров выразили готовность изучить вопрос о таком содействии.
Своеобразие политики Японии на Корейском полуострове, как в зеркале, отразились в визите японского премьер-министра Дз. Коидзуми в Пхеньян 17 сентября 2002 г. и в последовавших за этим событиях.
Многие политические обозреватели оценили этот визит как исторический, как «прорыв» в отношениях между Японией и КНДР. Действительно, по результатам визита была подписана «Японо-северокорейская декларация», в которой зафиксирована договоренность о возобновлении полномасштабных переговоров с целью двустороннего дипломатического признания.
Для многих визит премьер-министра Японии оказался неожиданным. Однако в нем воплотилась давно наметившаяся логика во взаимоотношениях двух стран. Это итог многолетних неофициальных, полуофициальных и даже секретных переговоров и встреч представителей обеих сторон: начиная с первых неофициальных контактов еще в 1959 году и кончая межправительственными переговорами о нормализации отношений, проходившими в последние десять лет. Наметился прогресс и в экономическом сотрудничестве Японии с КНДР. Таким образом, северокорейский «прорыв» в политике Японии был хорошо подготовленной импровизацией Коидзуми[27].
Визит был согласован с Вашингтоном. В преддверии своей поездки Коидзуми неоднократно беседовал с эмиссарами американского президента, а буквально накануне поездки в Пхеньян Коидзуми встречался с Бушем.
Но, конечно, позиции США и Японии не идентичны. Показательно, что японская правящая элита не поддержала стремление США включить КНДР в «ось зла». Госдепартамент «нервно наблюдал за конфиденциальными переговорами» между Токио и Пхеньяном. Нервозность объясняется, видимо, тем, что консервативная часть команды Дж. Буша отнеслась к японской инициативе с подозрением, опасаясь «либерализации» курса Коидзуми в отношении КНДР. Приехавший через две недели в Пхеньян Келли вылил ушат холодной воды на «заигрывания» Японии, после чего она сделала большой шаг назад, выдвинув ряд условий продолжения переговоров с Пхеньяном, прежде всего по вопросу о ядерной программе. Японская позиция еще больше ужесточилась после заявления КНДР о возобновлении ядерной программы и выходе из Договора о нераспространении оружия массового поражения.
В целом можно заключить, что национальные интересы Японии стимулируют более активную политику подключения к решению корейского вопроса.
Новое обострение кризиса в отношениях с КНДР произошло после возобновления ею ядерной программы. Это всерьез обеспокоило прежде всего японцев. В январе 2003 г. токийская печать подтвердила, что Япония рассматривает возможность введения собственных санкций против КНДР, а надавить на Северную Корею в Токио могут несколькими способами. По данным газеты «Ёмиури», во-первых, это – прекращение торговли и банковских трансакций. Во-вторых, запрет на заходы в японские порты северокорейского судна «Мангенбон-92», которое осуществляет грузовые и пассажирские перевозки между двумя странами. В-третьих, речь идет о приостановке финансирования Японией международной Организации содействия развитию энергетики на Корейском полуострове (КЕДО), которая призвана построить в КНДР атомную электростанцию на легководных реакторах близ города Кымхо. Как отмечают наблюдатели, перекрытие каналов для денежных переводов особенно больно отразится на связях КНДР с пропхеньянской Лигой корейских граждан в Японии, широко охватывающей сферу бизнеса и осуществляющей львиную долю торговых сделок между двумя государствами[28].
В стремлении максимально обезопасить себя, и в первую очередь от северокорейских баллистических ракет, Япония начала изучать возможность частичного использования новой американской системы противоракетной обороны. (Об этом сообщила японская газета «Ёмиури».) По ее данным, США предложили с 2004 г. разместить системы наземного и морского базирования для перехвата межконтинентальных баллистических ракет на среднем участке траектории на японских эсминцах класса «Иджис». «Новая система должна включать в себя, в частности, зенитно-ракетные комплексы «Пэтриот» ПАК-3», – пишет «Ёмиури».
В настоящее время Япония и США совместно изучают проект создания системы противоракетной обороны с высокой точностью действия, однако его осуществление потребует от японской стороны огромных финансовых затрат. Система ПРО морского базирования интересует Японию для перехвата на средней траектории баллистических ракет КНДР типа «Нодон» с радиусом действия около 1 300 км. Комплексы с ракетами «Патриот» ПАК-3, по данным газеты, представляют собой новое поколение вооружений, которые могут сбивать баллистические ракеты в атмосфере. Для размещения у себя новых систем ПРО Японии потребуется усилить возможности своих радаров и усовершенствовать эсминцы класса «Иджис». Практически, осуществление этого проекта будет возможным не ранее 2005 г., сообщает «Ёмиури»[29].
Ракеты «Нодон-1» были испытаны КНДР в 1993 г., а в 1998 г. был осуществлен пробный запуск ракеты «Тэпходон-1», которая продемонстрировала способность поражать цель на расстоянии до 2500 км. На фоне обострения кризиса, связанного с выходом Северной Кореи из договора о нераспространении ядерного оружия, Пхеньян пригрозил возобновить ракетные испытания, что вызвало большую тревогу в Токио.
В январе 2003 г. глава Управления национальной обороны Японии Исиба Сигэру, отвечая на вопросы депутатов японского парламента, даже допустил возможность нанесения с помощью США удара по ракетным базам какой-либо страны, которая будет угрожать ракетной атакой на Японию. Создавшаяся ситуация способствует активизации политических сил в Японии, которые выступают за пересмотр конституции, и дает им в руки убедительные доводы. Наконец, в конце января 2003 г. глава МИД Японии Кавагути Ёрико фактически подвела юридическое обоснование тактики упреждающих ударов, заявив в парламенте, что они «возможны и не противоречат реализации права Японии на самооборону». Все это в конечном итоге не может способствовать стабилизации положения в Северо-Восточной Азии и повлечет за собой новые обострения противоречий.
Основную позицию России по ядерной проблеме в КНДР в начале 2004 года в Улан-Баторе выразил министр иностранных дел РФ Игорь Иванов, подчеркнув, что в Москве отметили позитивную реакцию госсекретаря США Колина Пауэлла на готовность Пхеньяна «заморозить» ядерную программу. «Это может стать хорошей основой для продолжения переговорного процесса. Интересам России соответствуют обеспечение безъядерного статуса Корейского полуострова и его сохранение в сфере ядерного нераспространения, обеспечение безопасности всех расположенных здесь государств, развитие мирного сотрудничества в Северо-восточной Азии».
По его мнению, проблема ядерного нераспространения на полуострове «должна решаться исключительно мирным, переговорным путем». «Такое решение позволяло бы создать в этом субрегионе систему взаимоотношений государств, прочно гарантирующую стабильность и мирное сотрудничество, включая сближение обеих частей Кореи», – считает руководитель российской дипломатии[30].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
