Отличительная особенность политики Туркменистана в отношении Афганистана – ее нейтралитет. Ашхабад стремится соблюдать равноудаленную дистанцию от противоборствующих афганских группировок, иметь ровные, дружественные отношения со всеми странами – соседями Афганистана, независимо от того, на кого они делают ставку во внутриафганском конфликте.
Для такой линии поведения у Туркменистана есть веские причины. Одна из них – общая с талибами граница и необходимость обеспечения ее безопасности. Другая причина уравновешенного поведения Ашхабада в отношении афганского конфликта – практическая невовлеченность в него сравнительно немногочисленной туркменской общины ИГА, насчитывающей около 400 тыс. человек. Поэтому события в Афганистане, где Туркменистан исторически никогда не имел своих собственных интересов и целей, мало волнуют его население.
Возможность серьезных для внутриполитической ситуации в Туркменистане последствий афганских событий весьма невелика, если учесть высокую степень этнической однородности туркменского общества (титульная нация составляет 72% населения), его низкую политизацию при одновременном высоком уровне централизации управления страной. Ашхабад, правда, проявил определенную озабоченность в связи с репрессиями против представителей туркменских племен на севере Афганистана, убийством духовного авторитета афганских туркмен Абдуллы Манана и усилением в этой связи исхода туркменских беженцев в Пакистан, поскольку талибы перекрыли им пути бегства на север.
Но главная причина стремления Ашхабада к поддержанию корректных отношений с афганскими властями – большая заинтересованность в обеспечении благоприятных условий для экспорта своих энергоносителей, прежде всего газа, на международные рынки. Одно из центральных мест отводится проекту сооружения газопровода через территорию Афганистана в Пакистан, в страны Индостанского полуострова и на другие рынки. Поэтому объективно Ашхабад, как никто другой, заинтересован в нормализации обстановки в Афганистане, восстановлении там мира и спокойствия.
Вместе с тем понимая, что при нынешнем вялотекущем развитии событий на это могут уйти долгие годы, Ашхабад активно ищет возможности реализации газового проекта в реально складывающейся сегодня в Афганистане ситуации, когда талибы практически контролируют всю территорию, по которой планируется прохождение газопровода (Тургунди – Герат – Кандагар – Кветта).
С учетом этого обстоятельства заметно стала меняться политика Ашхабада в отношении Афганистана. Хотя официально он не признал правительство ДТ, однако открыл консульские учреждения в Герате и Кандагаре, заключил ряд торгово-экономических соглашений на межправительственном уровне, доведя объем приграничной торговли до 100 млн. долл. в год. Туркменистан уклоняется от осуждения попыток талибов силой оружия установить свой контроль над всей территорией Афганистана, покровительства международного терроризма со стороны ДТ и его широкой вовлеченности в наркобизнес, часто закрывает глаза на растущую контрабанду наркотиков через афганско-туркменскую границу, хотя и обеспокоен этим обстоятельством.
В последнее время заметно активизировались посреднические дипломатические усилия Ашхабада по склонению противоборствующих афганских сторон к достижению договоренностей о прекращении огня. При этом туркменская сторона предпочитает сепаратные действия в этом направлении, отказываясь от совместных с другими членами мирового сообщества шагов. Ашхабад, в частности, хотя и принял участие в работе Ташкентской встречи (на экспертном уровне), однако не стал подписывать итоговую Декларацию, в которой содержалось осуждение талибов по нескольким пунктам. При этом Туркменистан начинает брать на вооружение аргументацию в поддержку талибов по целому ряду вопросов, стремится в контактах с центральноазиатскими и другими странами оправдывать поведение талибов, призывает, подобно пакистанцам, к активизации контактов и связей с ДТ. По существу можно говорить о формировании лояльного талибам туркмено-пакистанского тандема на базе совпадения их стратегических и экономических интересов. Подтверждением этого является подписание в Исламабаде весной 1999 г. трехстороннего (с участием Пакистана, Туркменистана и ДТ) межправительственного соглашения об ускорении поиска иностранных инвесторов (вместо вышедшей из консорциума Сентгаз ЮНОКАЛА) для вывода из тупика ситуации с сооружением газопровода.
Два других центральноазиатских государства – Казахстан и Киргизия – не проявляют сколько-нибудь заметной активности в афганских делах, хотя несколько лет назад Бишкек и Алма-Ата предложили свои кандидатуры для проведения международной конференции по Афганистану. Однако сложность и неопределенность внутриполитической ситуации в этой стране, отсутствие там своих прямых интересов вынуждает Казахстан и Киргизию отдавать инициативу другим странам – непосредственным соседям Афганистана. Вместе с тем казахская и киргизская стороны серьезно озабочены такими негативными последствиями афганского конфликта, как опасность распространения исламского экстремизма, международного терроризма и наркобизнеса. Поэтому они активно поддерживают усилия ООН и ее механизмов по политическому разблокированию кризиса в Афганистане.
Позиция Индии по Афганистану определяется в первую очередь ее взаимоотношениями с Пакистаном. Поэтому не удивительно, что индийцы довольно резко критикуют Исламабад за его вмешательство во внутриафганские дела на стороне ДТ (проводя параллели с активностью Пакистана в Кашмире), осуждают поддерживаемую пакистанцами линию талибов на силовое решение афганской проблемы и вообще использование ДТ в своих узкокорыстных геополитических целях. Дели беспокоит религиозный экстремизм талибов, заявления некоторых их представителей о возможности использования «пакистанской атомной бомбы для защиты мусульманского мира от неверных». Все это побуждает Индию уделять возрастающее внимание афганской проблеме, активнее подключаться к миротворческим усилиям ООН.
Заметную активность в афганских делах стала проявлять Турция. Она осуществляет консультации с широким кругом стран региона, обозначая свою озабоченность попытками установления радикального исламского режима ДТ в Афганистане, ростом наркотрафика из этой страны, притеснением там тюркоязычных афганцев.
Китай проводит сбалансированную линию в отношении враждующих афганских группировок, не поддерживая, хотя и признавая, правительство ИГА и уклоняясь от официального признания ДТ. Пекин считает бесперспективным военное противостояние между талибами и северным альянсом, выступает за политическое урегулирование ситуации в Афганистане под эгидой ООН.
Присоединившись к осуждению актов геноцида и насилия со стороны талибов в отношении непуштунского населения ИГА, китайцы, однако, сдержанно относятся к идее введения санкций против ДТ. Пекин отмечает отсутствие у него намерений устанавливать официальные связи с талибами, но вместе с тем не отказывается от контактов с ними по «оперативным вопросам» через свое посольство в Исламабаде. Имеются сведения о поездках китайских представителей в Кабул с широким спектром целей – от налаживания торгово-экономических связей до ознакомления с фрагментами блоков наведения американских крылатых ракет, найденных после ударов США по базам Бен Ладена летом 1998 г.
В стратегическом противостоянии с Индией китайское руководство в известной степени заинтересовано в поддержке Пакистана и дозированном укреплении его позиций в регионе, в том числе через установление в Афганистане пропакистанского режима, который можно было бы использовать как инструмент давления на индийцев. Однако усиление позиций исламских экстремистов в Афганистане в свете их возможной смычки и взаимодействия с сепаратистами Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая, где проживает и мусульманское население, не выгодно Пекину.
В целом китайцы внимательно отслеживают все нюансы развития ситуации вокруг Афганистана и, судя по всему, намерены ориентироваться на превалирующее в мировом сообществе мнение в своей афганской политике.
Вместе с тем китайское руководство прорабатывает линию своего поведения при любом варианте развития ситуации в Афганистане.
Продолжающееся обострение ситуации в Афганистане, усиление негативного воздействия таких метастаз внутриафганского вооруженного противоборства, как превращение его территории в базу подготовки международных террористов, производства и незаконного оборота наркотиков, угроза распространения исламского экстремизма в регионе вновь привлекли внимание ведущих держав мира к Афганистану. Этому в значительной степени способствовало и изменение геополитической ситуации в южных регионах постсоветского пространства, в частности в Закавказье и Центральной Азии, повлекшее активизацию политического и экономического проникновения сюда стран Запада, прежде всего США.
Администрация США заметно активизировала свою афганскую политику после провала попыток пришедших к власти исламских моджахедов сформировать работоспособное и управляемое правительство. Выходом из положения Вашингтон посчитал образование «новой силы», способной положить конец внутриафганским распрям. Ставка была сделана на Движение талибов, которое должно было поглотить или просто разгромить не подчинившиеся ему военно-политические группировки.
Однако и здесь, как ранее с моджахедами, американцев ждало серьезное разочарование. И дело не только в том, что талибам в течение почти шести лет так и не удалось навести порядок в Афганистане и подавить упорное военное сопротивление моджахедских группировок во главе с Б.Раббани и А.Ш.Масудом. Куда важнее то, что руководство ДТ оказалось еще менее сговорчивым и послушным, чем лидеры моджахедов, и проводит внутри- и внешнеполитический курс в соответствии со своими представлениями о задачах государственной власти и методах ее отправления, основанными на пуританском толковании исламских догм. А это резко противоречат декларируемым США приоритетам и ценностям.
Эти обстоятельства стали причиной крутого изменения отношения Вашингтона к талибам в сторону ужесточения. А после предоставления ими убежища участвовавшему в исламском «джихаде» саудовскому миллионеру У.Бен Ладену, подозреваемому в совершении терактов против американских посольств в Кении и Танзании, США в августе 1998 г. нанесли ракетные удары по опорным пунктам У.Бен Ладена на территории Афганистана. В начале июля 1999 г. США ввели торгово-экономические и финансовые санкции против талибов. Подобная «силовая» линия США в отношении ДТ наряду с другими причинами объясняется и необходимостью для администрации демократов продемонстрировать свою принципиальность и решительность накануне очередных президентских выборов.
Осуществленные и планируемые Вашингтоном новые военные акции против талибов, оправдываемые необходимостью наказания У.Бен Ладена и предотвращения новых террористических акций с его стороны, крайне сомнительны с юридической и международно-правовой точек зрения. Они никак не сообразуются с основополагающими принципами, на которых строится система современных международных отношений, и отражают крепнущее стремление США присвоить себе по праву сильнейшей державы роль мирового судьи и одновременно исполнителя принимаемых решений в обход существующих механизмов разрешения международных коллизий, прежде всего ООН. Своими действиями США не только создают опасные прецеденты, но и ставят под угрозу основы послевоенного мироустройства с непредсказуемыми для всего мира последствиями.
Делая ставку на силовые действия в отношении ДТ, американцы не прекращают и политического давления на талибов, добиваясь в первую очередь экстрадиции У.Бен Ладена. Если это им удастся, то нельзя исключать, что жесткая линия США сменится на умеренную, особенно если ДТ сумеет добиться военных успехов в противоборстве с северной коалицией.
Во многом схожие американским позиции в отношении Афганистана занимают промышленно развитые страны мира – члены «большой семерки». Их, правда, больше беспокоит не столько экспансия исламского экстремизма, сколько обостряющаяся проблема распространения наркотиков из Афганистана через Россию и другие страны СНГ, – в Европу. Резко осуждая политику ДТ в области прав человека, западноевропейцы в то же время оказывают значительную донорскую и гуманитарную помощь населению Афганистана.
Наибольшую активность из всех развитых стран мира, не считая США, в афганских делах проявляет Япония. Она не скрывает своей заинтересованности в скорейшем прекращении конфликта и активном участии в послевоенном восстановлении Афганистана, разработке природных ресурсов этой страны, в реализации проектов транспортировки энергоресурсов из Центральной Азии через афганскую территорию. Поэтому японцы, поддерживая контакты как с северным альянсом, так и с ДТ, пытаются вывести их на политический диалог, заявляют о готовности организовать в Токио мирную конференцию, равно как и международный форум по послевоенному восстановлению Афганистана.
При всей несхожести и разновекторности политических, экономических и других интересов разных стран в отношении Афганистана мировое сообщество все же выработало определенный консенсус относительно путей разблокирования афганского конфликта. Его положения отражены в последних резолюциях Генеральной Ассамблеи и Совета Безопасности ООН, в принятой на недавнем заседании «группы соседей и друзей Афганистана» в Ташкенте Декларации об основных принципах мирного урегулирования конфликта в Афганистане. Это – бесперспективность военного решения афганской проблемы, необходимость прекращения военных действий и возобновления политических переговоров между противоборствующими афганскими группировками в целях создания широкопредставительного, многоэтнического правительства. Решения относительно будущего государственного устройства Афганистана должны приниматься самими афганцами в ходе переговорного процесса без какого бы то ни было вмешательства извне, при строгом уважении суверенитета, независимости, территориальной целостности и национального единства этой страны.
Важнейшее значение для разрешения афганского кризиса имеет политика приграничных государств. Сегодня при всех особенностях и нюансах их подходов к ситуации в Афганистане имеется ряд общих моментов, объединяющих почти всех его соседей и составляющих объективную основу для их сотрудничества в деле политического урегулирования афганской проблемы. Это, в первую очередь, опасения политико-религиозной экспансии талибов, распространение наркотиков, исламского экстремизма и терроризма, угроза политической дестабилизации в соседних странах и регионе в целом.
Для предотвращения наихудшего варианта развития событий в Афганистане и начала переговоров между противоборствующими афганскими группировками, необходимы значительные усилия со стороны всех соседних государств. Им надо будет в значительной степени переосмыслить свои действия и стратегию на афганском направлении, понять и принять геополитические, национальные и другие интересы друг друга в Афганистане, признать и уважать права и интересы соответствующих этнических, конфессиональных, а также основных политических сил афганского общества. Только это могло бы способствовать нахождению общих подходов к решению афганской проблемы.
Взаимное признание зон интересов и влияния, не ущемляющее национального суверенитета и территориальной целостности Афганистана, могло бы, как представляется, сопровождаться конкретными практическими шагами по ограничению военной подпитки конфликтующих сторон, оказанию соседними государствами более решительного нажима на противоборствующие группировки в плане склонения их к мирному диалогу. В таких условиях заметно бы возросла и активизировалась роль ООН в качестве главного и беспристрастного посредника в поиске мирных развязок афганского конфликта, а также интенсифицировались бы усилия международного сообщества по организации донорской помощи Афганистану.
#"_GoBack">
Размещено на /
Страницы: 1, 2, 3
