Реферат: «Этап реформ» в Саудовской Аравии
Социально-политические перемены, происходящие в Саудовской Аравии и определяемые ее истеблишментом как «этап реформ», выдвигают перед саудовским «правящим классом» задачу поиска новых форм легитимации инициированного им процесса. Эта задача принципиальна, – несмотря на то, что развивающиеся в королевстве реформы консервативно-охранительны, их воздействие на саудовский социум (даже при избранном здесь варианте осуществления национальной «перестройки») огромно. Речь не идет лишь о том, что процесс реформ протекает в то время, когда в стране продолжает действовать апеллирующее к религиозной догме антисистемное террористическое подполье, смыкающееся с антиправительственными настроениями немалой части кругов официальной религиозной власти1. Это обстоятельство, вне сомнения, оказывает заметное влияние (в том числе, и потому, что «перестройка» создает условия, придающие новый импульс действиям противников правящей элиты) на вступивший на «этап реформ» саудовский социум. Однако происходящие перемены активизируют и устремления национального «образованного класса», адекватные (в понимании власти) отношения с которым стали, по крайней мере после 2003 г., когда был создан патронируемый королем Абдаллой бен Абдель Азизом Центр национального диалога имени короля Абдель Азиза, одним из приоритетов внутренней политики саудовских правящих кругов.
Суть этой политики (в рамках используемого «политическим классом» дискурса) резюмируется как курс «национального диалога на основе умеренности и совещательности»2. Отбрасывая идею и практику радикальной трансформации уже сложившегося баланса внутриполитических сил (и рассматривая сохранение власти династии Аль Сауд как залог стабильности и безопасности государства), истеблишмент королевства стремится наполнить традиционное для него оправдание собственного господствующего положения в государстве и обществе (в основе этого господства ранее лежала жестко интерпретируемая религиозная догма) новыми аргументами. Тенденция движения в этом направлении очевидна, как и очевидны предпринимаемые властью шаги, призванные придать этому оправданию новые, ранее казавшиеся невозможными оттенки и нюансы. Некоторые из этих шагов заслуживают внимания.
В августе 2005 г. сразу же после своего прихода к власти король Абдалла отменил «обычай эпохи джахилийи» – коленопреклоненное целование рук высших сановников государства. Произнесенные им в этой связи слова были эмоциональны и красноречивы: «Целование рук (высших сановников государства – Г.К.) привнесено в наши ценности и моральные нормы извне, оно недостойно души свободной и благородной личности (ан-нафс аль-хурра аш-шарифа). Целуя руку, человек склоняется перед другим человеком, что недопустимо законом Господа. Верующий не склоняется ни перед кем, кроме Единого и Единственного Бога»3.
23 сентября 2005 г. граждане Саудовской Аравии отмечали «национальный день (аль-яум аль-ватаний)», – дату, связанную с осуществленным «королем-основателем» Ибн Саудом «объединением страны» и ее провозглашением Королевством Саудовская Аравия. Впервые в истории королевства страна отмечала национальный, а не религиозный праздник. В этот день столичная «Ар-Рияд» в передовой статье под заглавием «Караван идет вперед: патриотизм и национальный день» писала: «Старые косные представления изжиты. Мы стряхнули пыль с казавшегося ушедшим навсегда национального чувства. Мы вновь ощущаем вкус дня, объединяющего всех нас, саудовских граждан, дня подлинно национального праздника». Далее газета продолжала: «Мы не праздновали его раньше потому, что нам говорили, что этот праздник далек от подлинной сути нашей страны, что он не передает ощущения ее принадлежности к более высоким истинам – истинам религии и религиозного чувства. Однако многое изменилось, и сегодня у нас праздник – день объединения и созидания отечества (выделено мною – Г.К.)»4.
Наконец, 3 ноября 2005 г. в день ид аль-фитр, праздника разговенья было опубликовано «послание любви и терпимости (рисаля махабба ва тасамух)», направленное высшими лицами государства – монархом и наследным принцем Султаном бен Абдель Азизом не только «нации и мусульманам мира», но и «всем братьям по человечеству»5. В их послании говорилось, что «этические нормы» предшествующего этому празднику месяца рамадан – «забота о людях, альтруизм, братство, человеколюбие и стремление творить добро» – должны стать «основой жизни» каждого мусульманина «в любом месте и в любое время». Король Абдалла и наследный принц Султан подчеркивали, что «радость праздника ислама» должна «охватить всех», – «симпатия и любовь к людям», вытекающие из «высшего смысла» ид аль-фитр, должны содействовать тому, чтобы, узнав о его приходе, «улыбнулся бы каждый человек в любом уголке мира». Исламская «нация», отмечали они, нуждается в том, чтобы стать «нацией, не знающей крайностей», а это, в свою очередь, означает, что она должна «осознать свою принадлежность к человечеству». Стать «принадлежащей» к нему можно только тогда, когда «ее вера» («высшее благодеяние Господа») будет «дополнена подлинным уважением к пророкам всех Богооткровенных религий». Это «уважение», а не «террор, отрицающий человечность и человечество», будет содействовать процветанию всего человечества, путь к которому пролегает «через сосуществование, взаимодействие и диалог культур всего мира».
Саудовская власть созидает (предлагая свои действия обществу в качестве примера для подражания) новый дискурсивный нарратив, за которым стоит практика осуществляемых ею преобразований. Однако этот нарратив продолжает оставаться религиозно окрашенным. Включая в него новые оттенки, правящая элита всего лишь воскрешает (очень часто возвращаясь к фундаментальным основам религии) те нюансы легитимации своего господства, которые в силу обстоятельств прошлого развития страны стали маргинальными. Их реанимация, пусть и направленная, в конечном итоге, на то, чтобы преодолеть разрыв между значительной ролью Саудовской Аравии в современном мире и глубиной общественного осознания этой роли, тем не менее прагматична, – власти нуждаются в том, чтобы выбить из рук антисистемного подполья и низшего слоя страты законоучителей религию, используемую ими в качестве инструмента влияния на общество.
Равным образом и практика действий истеблишмента (также призванная изменить страну и населяющий ее социум) окрашена традицией, в основе которой продолжает оставаться религия. Тем не менее эта практика нюансируется с помощью обращения к идее того, что в течение последних лет в Саудовской Аравии называют «национальными проектами – машариъа ватанийя». Эти «проекты» призваны «объединить нацию» в пределах уже «единого» благодаря действиям Ибн Сауда территориального пространства государства. Но процесс этого «объединения», как и наполненный новыми нюансами дискурсивный нарратив, прагматичен, – «движение по пути реформ» необходимо, чтобы обеспечить «стабильность королевства»6, или, иными словами, ликвидировать влияние антисистемного подполья и его сторонников в рядах институционализированного слоя улемов.
Прагматичность действий саудовской власти тем более очевидна, что эта власть абсолютно далека от того, чтобы (стремясь к адекватному, по ее мнению, включению «образованного класса» в реформационный процесс) поступиться или по крайней мере сузить сферу собственных полномочий7. Напротив, обнародованный 20 октября 2006 г. Закон о комитете принесения клятвы8 придал законченную форму процессу наследования престола, став, по выражению саудовской прессы, «четвертым столпом9, на котором зиждется национальная государственность»10. Новый конституционный акт (дополнивший собой Основной закон правления, как и принятые в начале 90-х годов другие конституционные акты) стал подтверждением «неразрывности» связи между правящим семейством Аль Сауд, с одной стороны, и созданным им королевством, с другой. Ситуация, возникшая в связи с принятием Закона о комитете принесения клятвы, означает лишь, что любая попытка нанести удар по одному из элементов «органического союза» между династией и государством будет неизбежно означать гибель его второго элемента.
Идея «объединяющего» нацию (и укрепляющего властные полномочия Аль Сауд) «проекта» стала реальностью еще в конце истекшего столетия. В 2000 г. истеблишмент, по сути дела, впервые в истории государства попытался сформулировать общественно значимый «проект», реализация которого, последовательно вводя саудовский социум в современный мир и одновременно «национально» организуя этот социум, укрепила бы роль династии как центрального звена системы государственно-общественных связей. Первым официально провозглашенным саудовским «национальным проектом» стал «Национальный проект принца Абдаллы». Первоначально речь шла о полной компьютеризации национальной системы образования на всех ее ступенях. Обращаясь в этой связи к саудовским учащимся и студентам, нынешний монарх подчеркивал: «Национальный проект компьютеризации направлен на то, чтобы сделать доступными новым поколениям знания о современном постоянно меняющемся мире. С помощью этого проекта мы построим современную нацию»11.
Амбициозность этого начинания определялась официально провозглашавшимся содержанием «проекта». Речь шла о том, что «информатика стала одним из источников национального дохода ряда современных государств», что позволило им «обеспечить развитие уровня образования, привлекая необходимые для этого капиталовложения»12. Источниками привлекаемых для «Национального проекта принца Абдаллы» инвестиций должны были стать (и становились, что подтверждал визит в Саудовскую Аравию главы «Майкрософт» Б.Гейтса13) «крупнейшие мировые компании, действующие в сфере информационных технологий». Поскольку, как подчеркивалось в одном из документов, определявшем содержание «проекта»14, «по истечении ближайших десяти лет в Королевстве Саудовская Аравия будет 10 млн. студентов и студенток», то они призваны стать «источником национального дохода, а не обузой (аъля) для государства». Для этого необходим новый преподавательский корпус. Задача корпуса – сделать все возможное, чтобы молодые саудовцы, «получив необходимую техническую подготовку, стали бы реальными участниками производства». В таком случае саудовское государство сможет трансформироваться в «производителя и поставщика компьютерных программ на мировой рынок», следуя по пути, которым уже идут «Малайзия, Индия, Сингапур, Корея, канадский Квебек или австралийский штат Виктория».
Возникали контуры начинания, которое должно коренным образом изменить существующую реальность, – покончить с безработицей в среде молодежи, открыть перед этой молодежью мир и, в конечном итоге, радикально изменить образ страны, связываемый лишь с производством и экспортом нефтяного сырья. Текст другого документа, направленного на реализацию «Национального проекта принца Абдаллы», содержал указание на то, что возможность его воплощения в жизнь зависит от «аулия умур ат-туллаб15 – обладателей власти над студентами»16. Этот коранический термин, требующий безусловного повиновения, трактовался цитируемым документом достаточно широко, – речь шла о родителях учащихся школ и высших учебных заведений, но также и о представителях политического и религиозного истеблишмента17.
Суть проблемы при этом заключалась как в том, что родители могли всесторонне контролировать уровень знаний своих детей, так, с другой стороны, и в том, что представленные обеими ветвями (политической и религиозной) саудовского истеблишмента обладатели власти имели неоспоримое право контроля над действиями учащихся и студентов, – выход в Интернет и цензура используемых сайтов, содержание «электронных учебных пособий» и, наконец, абсолютный контроль над местными сетями Интернета. Разумеется, политический и религиозный контроль над использованием Интернета не может быть сведен всего лишь к проблеме отсутствия «свободы выбора». Воспитанное в строгой религиозно-патриархальной традиции молодое саудовское поколение действительно не кажется готовым к рациональному использованию «всемирной сети» (впрочем, идентичный контроль очевиден, например, и в отношении саудовских книжных магазинов, где иностранные и иноязычные издания представлены в первую очередь технической литературой). Из консервативной позиции саудовского истеблишмента вытекает (и это обстоятельство более существенно), что осуществляя жесткую цензуру инициируемого им же и современного в своей основе учебного процесса и одновременно выступая по отношению к молодежи в качестве благотворителя, ему надлежит распространить обычные для национального социума, но обретающие новые, соответствующие духу времени формы патронажно-клиентельных связей на значительную часть общества.
Страницы: 1, 2, 3
