В более широком контексте речь может идти о напряженности роста, развития, переходности из одного состояния в другое, о напряженности угасания.

Одним из актуальных типов онтологической реальности является напряженность, которая предопределена социальной густотой и высокой переполненностью. Размышляя по поводу данного феномена, Ортега-и-Гассет писал: «Отели переполнены. Поезда переполнены. Кафе уже не вмещают посетителей. Улицы — прохожих. Приемные помещения светил — больных. Театры, какими бы рутинными ни были спектакли, ломятся от публики. Пляжи не вмещают купальщиков. Становится вечной проблемой то, что прежде не составляло труда, — найти место».

Современный человек вынужден сосуществовать в пространстве бесконечно меняющейся ситуативной напряженности, вольно или невольно становясь частичкой массовидной напряженности, возникающей в пространстве людских движений, будь то пассажиры метро, уличная толпа или митингующее сообщество.

Интенсивность и многообразие бытийных проявлений предопределяют распространение таких типов напряженности, которые отвечают признакам стрессовых состояний — депрессии, тревожности, эмоционального дискомфорта.

Подобные обстоятельства обусловливают и развертывание таких видов напряженности, которые способствуют формированию потенциала жизнеспособности тех или иных субъектов бытия.

Диалектичность и вариативность — естественные признаки социальной, онтологической напряженности.

Базовым условием бытия и человека и человечества является интеллектуально-волевая напряженность, представляющая собой концентрацию интеллектуальных и волевых ресурсов для реализации тех или иных жизненных устремлений.

К классу наиболее глубинных переживаний как проявлений интеллектуально-волевой напряженности следует отнести: переживания рода, пола, судьбы, смысла, наслаждения, страха, сделанного, собственных достоинств и изъянов, социальных условий и обстоятельств.

К разряду субстанциональных типов внутренней жизненной, социальной напряженности следует отнести духовную напряженность, способность человека к мобилизации и использованию волевых ресурсов, творческую напряженность [12, c. 124].

Естественным типом духовной напряженности является вера. Ресурс веры не ограничен лишь внутренним пространством саморефлексии, а проецируется в социально значимые жизненные установки и ценностные ориентиры, входя в структуру духовных детерминант социализированной напряженности. «Вера, — отмечал С.Н. Булгаков, — есть путь знания без доказательств, вне логического достижения, вне закона причинности и его убедительности».

Предмет веры многогранен и многолик. Есть вера в добро, справедливость, вера в близкого человека, в собственные силы, в свою судьбу.

Вера придает жизненной, социальной напряженности дополнительные импульсы целеустремленности. Особенно значимы для рассмотрения феноменов конструктивной и деструктивной напряженности ресурсы религиозной веры. Принято считать, что субъект религиозной веры более конкретен в своих жизненных проявлениях, более мягок и корректен в личностных отношениях. Действительно, многие исторические факты свидетельствуют в пользу подобной точки зрения. Истинная вера гуманизирует жизненную, социальную напряженность.

Но ценности жизни, здоровья, счастья, богатства, семейного благополучия, профессиональной состоятельности и т.д., выступая ориентирами социальных устремлений, предполагают необходимость концентрации-напряженности волевых, интеллектуальных и иных ресурсов для реализации своих аксеологических притязаний.

Аксеологическое самоопределение, в свою очередь, обусловливает напряженность целеполагания. Ключевым феноменом человечности человека является напряженность осмысления себя и иного. «Мы еще далеки от осмысления, пока просто что-то осознаем, — писал известный немецкий философ Мартин Хайдеггер, — осмысление требует большего... Путем осмысления мы достигаем места, откуда впервые открывается пространство, вымеряемое всяким нашим действием и бездействием [13, c. 56].

У осмысления другая сущность, чем у осознания и научного познания, и даже другая сущность, чем у культуры и образования».

Творческая напряженность может быть альтернативой, способной противостоять «проискам» жизненного, интеллектуального рационализма и утилитаризма, феноменам духовной расслабленности.

К сожалению, в эпоху всеобщей упорядоченности и унификации проблематика творческого напряжения как конструктивно-созидательного ресурса не стала предметом комплексных междисциплинарных исследований, в том числе и в отечественных гуманитарных науках.

Интеллектуальная творческая напряженность в криминальном мире становится высокоценимым ресурсом, включая организованный бандитизм и терроризм.

Субъекты творческой, деструктивно ориентированной интеллектуальной напряженности значимы в пространстве межличностных, социальных конфликтов, выступая нередко в роли их генерирующего потенциала.

Важнейшим индикатором творческой интеллектуальной напряженности является степень вовлеченности личности в проблемное бытие, ее способность к восприятию и сопереживанию проблем.

Творческая напряженность значима в сфере современного профессионализма, особенно если ее предметом являются личностные взаимоотношения, человеческие, управленческие ресурсы. Естественным компонентом личностно ориентированного профессионализма является научное творчество. Принято много писать и говорить об ускорении процесса старения научно-технологических знаний в производственно-технической сфере, но девальвации подвержены и гуманитарные, социальные парадигмы.

Научно-теоретический, концептуальный ресурс, приобретенный специалистом социально-гуманитарного профиля несколько десятков лет назад, теряет свою методологическую значимость, более быстрой девальвации подвергаются теории, концепции, идеи, положения отдельных предметных областей, таких как правоведение, психология, экономика, социология, политология, менеджмент, педагогика, теория, технология социальной работы и т.д.

Для современного человека наиболее типичным видом интеллектуально-волевой напряженности является процесс так называемого образования. Феномены образования рассматриваются и исследуются в контексте различных мировоззренческих, научных, предметных парадигм. В данном случае мы делаем акцент на образование как процесс социальной напряженности по поводу знаний, умений, навыков, мировоззренческой, методологической культуры личности.

Процесс «образования себя», становления собственной духовной сущности включает феномены самообразования и внешнего научения-просвещения. Безусловно, усвоение знаний, умений, навыков и иных стандартов бытия, предлагаемых внешними субъектами легитимного образования — учителями, консультантами, преподавателями, требует и времени, и определенной интеллектуально-волевой напряженности, но по уровню этой напряженности, ее мотивационным предпосылкам учение несопоставимо с самообразованием, с напряженностью процесса самоконцентрирования своего мировоззренческого, духовного ресурса.

Именно этот базовый уровень образованности-образования и выступает одним из актуальных индикаторов степени индивидуальной и социальной цивилизованности, конструктивности интеллектуально-волевой напряженности, самодостаточности и личности и общества [14, c. 60].

В результате, исследования типологии напряженности мы пришли к выводу, что существует несколько подходов к типологии напряженности. В качестве базовых принципов ученые используют онтологические, экзистенциальные, аксеологические, гносеологические признаки и критерии, а так же признаки распространенности, степени концентрации и культуры. Особое внимание уделяют социальной напряженности.

1.3 Основные виды и формы проявления социальной напряженности

В основном тщательному исследованию со стороны представителей различных общественных наук подвергается социальная сторона напряженности.

Термин «социальная напряженность» входит в категориальный аппарат социологии права, психологии, психологии управления, социологии труда, социологии организаций, социальной философии, истории, политических наук, конфликтологии, экономики и может рассматриваться как междисциплинарное понятие. Несмотря на кажущуюся простоту, есть основание полагать, что речь идет о новом социальном явлении, которое имеет свой собственный механизм возникновения, объективные и субъективные составляющие в системе факторов и условий, ее порождающих, общие предпосылки и локальные причины, действующие в каждом конкретном сочетании обстоятельств, места и времени. Каждая из этих наук вкладывает в это понятие свой смысл [15, c. 61].

Такое различие сложилось не сразу, оно имеет свою историю. Исторически содержание социальной напряженности осмысливалось и развивалось в социологической, социально-психологической и конфликтологической литературе в связи с такими явлениями, их отражающими, как социальная дезинтеграция или отсутствие солидарности взаимодействующих личностей и групп, девиация (в отношениях стабильного общества), аномия (в отношениях нестабильного общества), утрата социальной идентичности, депривация и фрустрация основных потребностей личности, группы, общности, классовая борьба, межнациональные столкновения и другое.

Как уже говорилось выше, основу осмысления феномена социальной напряженности в обществе составляют в отечественной и западной науке исследования социальных конфликтов.

Их изучение имеет важное для нас значение в том плане, что оно теоретически и практически тесно связано с проблемой социальной напряженности, ибо социальный конфликт и социальная напряженность — это нечто единое, одно есть продолжение другого. Одни говорят, что конфликт постоянно существует в виде социальной напряженности, другие считают, что социальная напряженность, постоянно нарастая, приводит к открытому конфликту. Поэтому условия возникновения и обострения социальной напряженности — это важнейшие предпосылки появления социальных конфликтов [15, c. 62].

По мнению автора, социальная напряженность и социальный конфликт это части одного общего целого, характеризующего состояние отношений внутри общества. Конфликт и напряженность формируются в конкретной ситуации, содержащей социальную проблему, связанную с существованием противоречий, затрагивающих интересы, ценности людей. И конфликт, и напряженность обусловлены развитием противоречий, при котором возможна и бесконфликтная форма их преодоления. Таким образом, можно сказать, что социальный конфликт и социальная напряженность - очень близкие понятия, причем всякий конфликт, по словам А.К. Зайцева, «...имеет в своей основе, корнях тот или иной вид социальной напряженности, с ее подъема начинается».

В зависимости от поведения сторон, от соблюдения принятых ими на себя обязательств социальная напряженность может изменять свой уровень, повышаться или снижаться.

Социальная напряженность субъективна, поскольку она представляет собой феномен общественного сознания. Но она одновременно и объективна, поскольку реально присутствует при определенных условиях, реализуется в деструктивном поведении участников процесса.

Социальная напряженность — это острая противопоставленность личностных и межгрупповых интересов. Социальная напряженность проявляется:

— в состоянии острого недовольства обстоятельствами жизни;

— в атмосфере психического беспокойства и тревоги;

— в сильной степени эмоционального возбуждения;

— в учащении агрессивно-враждебных столкновений в рамках межличностных отношений;

— в усилении отклоняющегося или криминального поведения;

— в потребности в «охоте на ведьм», т.е. в поисках виновного;

— в преобладании деструктивного состоянии психики над конструктивным.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19