Марш шведов был скорый. Заканчивался он в сильную метель, когда за двадцать шагов ничего не было видно. Незамеченными шведы приблизились к русским позициям и внезапным нападением обратили с бегство несколько полков пехоты и конницы. Бежать надо было через реку. Кавалеристы спасались вплавь, пехота ринулась на мост, тот не выдержал скопления людей, обвалился, множество солдат упало в воду. Шведы с берега расстреляли тонущих из ружей, по словам Карла «как уток».
Преображенский и Семёновский полки, в отличие от других не дрогнули, стойко отбивали шведов. Крепко держалась дивизия раненого генерала Вейде.
Шведов было в четыре раза меньше, чем русских. К тому же, разграбив русский лагерь, солдаты нашли запасы вина и напились до потери боеспособности. В этот момент Карл XII был также близок к победе, как и к поражению. Но командовавший русским войском герцог де Кроа не смог установить связь с дивизией и полками, стоявшими твёрдо, и поспешил капитулировать. Карл, зная состояние своего войска, так обрадовался, что обещал пропустить русских восвояси с оружием; всю ночь шведы наводили мост, чтобы скорее спровадить русских от Нарвы.
Ещё до рассвета гвардейские полки - Семёновский и Преображенский - в полном порядке переправились на правый берег реки Нарвы. И тут Карл нарушил обещание: остальные полки должны были складывать оружие. Больше того, шведский король оставил у себя в плену генералов и офицеров - около 700 человек. Достались шведам 145 пушек, 28 мортир, 6 гаубиц - вся русская артиллерия - и 20 знамён. Полное поражение русских. Стремительная победа шведов.
6. ВНЕШНЯЯ ПОЛИТИКА ПОСЛЕ НАРВСКОГО СРАЖЕНИЯ И ДО КОНЦА ПРАВЛЕНИЯ ПЕТРА.
Карл не воспользовался своей победой и не пошёл на Москву. Часть голосов на его совете высказалась за поход в Россию, но Карл близоруко смотрел на силы Петра, считал его слабым врагом - и отправился на Августа. Петр мог вздохнуть свободно. Но положение все-таки было тяжёлым: армия была расстроена, артиллерии не было, поражение дурно повлияло на настроение духа внутри государства и уничтожило престиж России за границей. Рядом с дифирамбами Карлу западноевропейская публицистика разразилась градом насмешек над слабостью Москвы и Петра. Была пущена в обращение медаль, изображавшая с одной стороны Нарву и Петра, греющегося при пушечном огне (подпись взята из Библии: «Петр стоя и греяся»), а с другой стороны - Петра и русских позорно бегущих от Нарвы (подпись оттуда же: «исшед вон плакася горько»).
Под свежим впечатлением у Петра возникла мысль искать мира, но Петр не нашёл ни у кого за границей охоты помочь России, взять на себя посредничество между ней и Швецией. Однако и сам Петр недолго останавливался на мысли о прекращении войны. Он деятельно готовил новые войска; рекрутские наборы (со всех сословий) дали ему много людей, страшная энергия помогла ему устроить из них армию. Обруселому немцу Виниусу Петр поручил изготовление новых пушек. Медь, которой Московское государство было далеко небогато, доставали из церковных колоколов, взятых в казну. В течение года Виниус успел изготовить 300 пушек. К лету 1701 года у Петра, таким образом, снова явились средства продолжать войну.
В феврале 1701 года Петр, близ Динабурга, в местечке Биржах виделся с королём Августом, на которого теперь обратился Карл, Петр и Август условились продолжать борьбу со Швецией. Петр обязался помогать Августу войсками, отдавал ему в случае успеха Эстляндию и Лифляндию, но оставлял себе свободу действий в Ингрии и в завоевании этих областей полагал свою конечную цель. Летом 1701 года начались военные действия у Финского залива и в Польше. В продолжение нескольких лет Петр делил свои силы надвое: на севере он действовал за себя, в Польше помогал Августу.
На севере, у Финского залива, дела шли удачно для Петра. Слабые силы, оставленные Карлом для защиты Эстляндии и Лифляндии не могли отразить русских войск. В 1701 и 1702 гг. Шереметев с большой армией опустошил эти области и два раза разбил шведского генерала Шлиппенбаха (при Эретсфере в декабре 1701 года и Гуммельсгофе в июне 1702 г.). Первые победы очень радовали Петра. Сам он не принимал постоянного участия в военных действиях
против шведов. Он оставил на свою долю трудное дело организации государственной защиты и военных сил. Он ездил из конца в конец по России: в Архангельске принимал меры против нападения шведов с моря; в Москве - следил за общим ходом военных приготовлений; в Воронеже удостоверялся, годен ли недавно сооружённый флот для защиты южных областей в случае нападения турок. Ежегодно появлялся он и на театре войны. В 1702 году Петр из Архангельска без дорог, через леса и болота дошёл до Ладожского озера и притащил с собой две яхты. Явившись к истокам и действуя корпусом Апраксина, Петр взял здесь шведскую крепость Нотебург, древние новгородцы владели им и звали его Орешком. Петр назвал его Шлиссельбургом, т.е. ключом к морю. Весной 1703 года, после поездки в Воронеж, Петр снова явился на Неве с войсками Шереметева, взял укрепление Ниеншанц и основал при море укрепленную гавань Петербург (в мае 1703 года). Место было выбрано для первой русской гавани не без расчета: во-первых, восточный берег Финского залива - есть ближайший к Руси пункт Балтийского поморья (о Риге Петр тогда не мог и мечтать), а во-вторых, Нева, на которой основан был порт, представляет естественный конец водных путей, лежащих внутри России. Петр очень дорожил новой гаванью, и все дальнейшие военные операции на севере направлялись к тому, чтобы обеспечить обладание Петербургом. С этой целью шло систематическое завоевание Южного берега Финского залива: были взяты Копорье, Ям (Ямбург), Нарва. В 1704 году был взят самим Петром Дерпт. На Финском заливе Петр немедленно завёл флот, а в новый порт приглашались иностранные корабли, чтобы тот час начать и торговлю с Западом новым путём.
На другом театре войны, в Польше, дела шли не так удачно. Летом 1701 года соединенные русско-саксонские войска были разбиты Карлом, который, тесня Августа на юг в Польше, добился «деторнизации» Августа и возвел на польский престол познанского воеводу Станислава Лещинского. Но многие паны держались Августа, и в Польше настало междоусобие. В 1705 году Петр после успехов своих на Балтийском побережье, решился поддержать августа серьёзно, чтобы не терять с его падением последнего союзника. Русская армия в 60000 человек вошла в Курляндию и Польшу. Но после некоторых успехов русских Карл принудил главные силы русской армии отступить от Гродно к Киеву, и только военный талант Меньшикова, берёгшего солдат по приказу Петра, дал возможность русским сохранить артиллерию и боевой порядок. Саксонские же войска (со вспомогательным русским корпусом) были разбиты Карлом в Силезии. В 1706 году неудачи продолжались: Карл напал на Августа в самой Саксонии и принудил его к заключению мира (в Альтранштадте), по которому Август от польской короны и от союза с Петром (при этом Паткуль был выдан Карлу). Петр остался без союзников, в единоборстве с таким королем, который приобрёл в Европе славу непобедимого.
Положение Петра представлялось ему самому крайне тяжёлым: в письмах своих в то время он подписывался «печали исполненный Петр». Но и с печалью в сердце он не потерял своей энергии. Ожидая врага с юго-запада, Петр укреплял границы и в тоже время старался в самой Польше найти опору против Карла и его союзника короля Станислава. Петр вошёл в сношение с панами, недовольными Станиславом, и искал человека, которого можно было бы противопоставить Лещинскому в качестве претендента в короли польские. Но эти старания не увенчались успехом. После Альтранштадского мира Карл в 1707 г. перешёл в Польшу и распоряжался ею.
Только в декабре 1707 года начал он наступление против Петра и занял Гродно (через два часа после отъезда из Гродно Петра). Русские отступали. Ясно было, что наступал кризис войны, подходили решительные минуты. Карл из Гродно мог двинуться или на север, чтобы отнять у Петра завоевания на берегах Балтийского моря, или на северо-восток, на Москву, чтобы в корне подорвать силы Петра. Петр не знал, чего ждать. Москву укрепляли под руководством царевича Алексея Петровича, южная граница была поручена Меншикову, заботы о завоёванном Прибалтийском крае взял на себя Петр. Он удалился с юга в Петербург в тяжёлом, тягостном расположении духа. Болея телом и духом, тревожно ожидал он развязки войны. Он просил Меншикова не вызывать его из Петербурга без крайней надобности и требовал, чтобы Меншиков держался против Карла с полной осторожностью. Однако Петр скоро сам оставил Петербург и принял деятельное участие в кампании 1708 года.
Эта кампания 1708 года далеко не была проигрышем для русских. Карл начал наступление к Москве, с боя завладел переправой через Берёзину (при Головчине), дошёл до Могилева и ждал соединения с вспомогательным корпусом Левенгаупта, который из Лифляндии шёл на помощь королю с большим запасом продовольствия. Но, благодаря стратегическим оплошностям Карла, часть его войска была разбита при мысе Добром князем М.М. Голицыным, а весь корпус Левенгаупта был наголову разбит Петром при деревне Лесной 28 сентября 1708 года. Все запасы пополи в руки русских. Теперь вся надежда Карла была на Малороссию, где он рассчитывал найти запасы и союзника в лице гетмана Мазепы. Победа при Лесной была большим успехом Петра, он называл день 28 сентября начальным днём нашего добра, и это была правда, перевес военного счастья стал склоняться заметно на сторону Петра с этого 1708 года.
Карл и в Малороссии потерпел неудачи. Малороссия во второй половине XVII в. присоединенная к Москве, жила до времени Петра неспокойной внутренней жизнью; в ней постоянно шло брожение, была рознь общественных классов. Задачей Москвы было уничтожение этой розни, но московские меры не всех удовлетворяли: если низшие классы были довольны сменой польского господства на московское, то высший класс - казачья старшина - скорее желал занять место польского панства в Малороссии и сочувствовал польскому строю жизни. Вместе с тем стремление Москвы крепче взять в руки Малороссию и получить больший контроль в малорусских делах не нравилось многим малороссиянам. Малороссийские гетманы всегда были в трудном положении, с одной стороны - Москва, требующая строго подчинения, с другой - малорусское общество, требующее автономии, с одной стороны Москва, требующая порядка, с другой - внутренний раздор, партии, стремящиеся к господству в стране. Эти обстоятельства делали гетманов жертвой самых разнообразных и противоположных влияний, происков, интриг, - и в результате «после Богдана Хмельницкого, - как говорит С.М.Соловьёв, - не было ни одного гетмана в Малороссии, который спокойно кончил жизнь свою в гетманском достоинстве». В течение десятилетнего гетманства Мазепа не только умел малорусское общество, но успел и в Москве заслужить редкое доверие Петра. Петр не верил многочисленным доносам на Мазепу, а сам Мазепа умел убедительно оправдываться от обвинений. Когда Карл в 1707 году решил идти на Россию, то Мазепа был убежден, что Петру не справиться с врагом, и рассчитывал, что если Малороссия останется верной побеждённой Москве, то победители Карл и Станислав Лещинский не пощадят ни Мазепу, ни Малороссию. Если же Малороссия перейдет ранее на ту сторону, чья победа вероятнее, то такой переход обеспечит в будущем и самостоятельность внутренней жизни Малороссии, и высокое положение гетмана. По этим соображениям, как объясняют историки, Мазепа решил отложиться от Московского государства и стал союзником Карла. При таком шаге он надеялся на сочувствие всех тех, кто был недоволен режимом Москвы. Гетман думал, что за ним пойдёт вся Малороссия.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
