Он жил на самом аэродроме в двадцати мет-рах от своего “Яка”, а не в Хатенках. Когда нас в три часа утра привозили к самолетам, мы на-ходили его свежим, отдохнувшим, с небольшим насморком, но по-прежнему неутомимым, не знающим ни физического, ни нервного утомле-ния. Он прилетал -- улыбающийся, отдохнув-ший и вроде бы снова готов был лететь.
Когда наступление было в разгаре, он завидо-вал тем, кто в нем участвовал, и казался несча-стным, когда бои утихали. У него снова подни-малось настроение, когда приходилось летать по три-четыре раза в день. Он даже просил пере-вести его на участки, где шли бои, когда у нас еще было затишье. Он опасался, что это зати-шье -- надолго. Можно ли удивляться тому, что он погиб? У него была репутация безрассудно смелого, удачливого летчика. Это не могло про-должаться вечно. Его звезда -- такая яркая -- не могла гореть долго. 17 июля под Орлом его ангел-хранитель покинул его. Но он успел испы-тать удовольствие, увидев, как треснул немец-кий фронт. Я видел его последним, в последний раз после того, как он сообщил, что на него ки-нулось много “Фокке-Вульфов-190”. Между на-ми -- почти чистое небо -- прошло небольшое белое облачко, пропитанное солнцем, которое скрыло его навсегда”...
После смерти командира в эскадрилье оста-лось всего девять летчиков. Французские летчики загрустили. Ведь те-перь с ними не было уже десяти отважных доб-ровольцев. Каждый из оставшихся в боевом строю засыпал рядом с пустой койкой...
Узнав о гибели Тюляна, генерал Захаров не-медленно собрал личный состав “Нормандии”. Он сделал подробный разбор боя. Мешая рус-ские и французские слова, дополняя свою речь жестами, Захаров постарался объяснить фран-цузским летчикам, что гибель командира “Нор-мандии” он считает совершенно неоправданной. Основной принцип современного воздушного боя, убеждал генерал, в коллективности, и несколько посредственных и даже слабых летчи-ков, которые держатся группой, всегда могут одолеть аса, если он ведет бой в одиночку. Французские летчики слушали Захарова внима-тельно, но он по их глазам видел, что делают они это скорее из вежливости. Тогда генерал схва-тил веник. Обыкновенный березовый веник, ко-торый валялся под ногами. На глазах удивлен-ных летчиков он переломил все прутья нижней части веника по одному, а потом протянул всю связку прутьев рядом стоявшему летчику и по-просил переломить ее. Только целиком, и сразу. Летчик добросовестно постарался это сделать, но, конечно, у него ничего не получилось. И тог-да французы поняли русского генерала. Заулы-бались, стали обмениваться репликами. Но Захаров решил закрепить урок: ткнул летчика пальцем в грудь.
-- Больно? -- спросил он. Летчик засмеялся:
-- Нет, мой генерал.
-- А мне, -- сказал Захаров, -- больно. -- По-том он сжал пальцы в кулак и слегка ударил летчика по плечу.
-- Больно, мой генерал! -- воскликнул лет-чик.
-- А мне не больно. И с немцами надо драть-ся не растопыренными пальцами, а кулаком. Тогда побед будет больше, а потерь меньше. По-нятно?
Теперь его поняли. Но война шла жестокая. И сколько еще предстояло пережить потерь! Одна-ко ветераны 1943 года не только поняли и при-няли тактику группового боя как единственно правильную и единственно результативную в тех условиях, но и оказали неоценимую помощь своим менее опытным товарищам, которые впос-ледствии влились в состав полка.
Во второй половине 1943 года французские летчики, уже вполне освоив тактику группового боя, сбили 77 немецких самолетов. Но победы, к сожалению, давались ценой больших потерь. К концу войны от первого состава эскадрильи “Нормандия” в живых осталось всего трое.
в боях за смоленск
В августе “Нормандия” пополнилась новыми летчиками. Сразу после прибытия они, так же как и ветераны “Нормандии”, совместно с лет-чиками 18 ИАП приняли участие в боях за Смо-ленск.
... 30 августа звено “Яков” под командованием капитана Сибирина и шесть “Яков” “Норман-дии” под командованием старшего лейтенанта Бегена прикрывали войска в районе Ельни. Они встретили до 40 Ju-87 под прикрытием Fw-190. Десять “Яков” обратили в бегство всю эту груп-пу, не дав “Юнкерсам” прицельно отбомбиться. Результаты боя -- сбито 5 Ju-87, 2 “Юнкерса” и один “Фокке-Вульф”. Потерь не было.
... 31 августа в 9 часов утра 12 “Яков” “Нор-мандии”, которые вел лейтенант Альбер, над Ельней вели бой с 17 Ju-87 и 8 Fw-190. В этом бою было сбито 5 Ju-87, 2 бомбардировщика.
В середине того же дня 9 “Яков” “Норман-дии”, которые вел лейтенант Дюран, встретили до 40 бомбардировщиков He-111 под прикрыти-ем 20 Fw-190. Результаты боя: сбит “Хейнкель”, 3 “Фокке-Вульфа”. У французов в этом бою погибли два летчика.
Такова далеко не полная хроника событий последних августовских дней сорок третьего года.
Известны случаи спасения французами русских летчиков. В этот период летчик 18 НАЛ лейтенант Ни-колай Пинчук в одном из боев сбил один не-мецкий бомбардировщик и таранил второй. Его самолет получил серьезные повреждения и пе-решел в беспорядочное падение. Сам Пинчук был ранен в грудь и правую руку, но все-таки нашел в себе силы, чтобы открыть фонарь ка-бины и замок привязных ремней. Тотчас цент-робежная сила выбросила его из самолета. Чтобы не столкнуться с падающим самолетом, Пинчук не торопился с открытием парашюта. Вытяжное кольцо он дернул спустя несколько секунд.
Как только над Пинчуком раскрылся купол парашюта, к нему устремились два “Фокке-Вульфа”. По всему было видно, что они решили расстрелять обезоруженного летчика. Когда “фоккеры” подошли совсем близко, Николаю по-казалось, что теперь спасти его может только чудо.
Казалось, судьба отважного лет-чика решена, но тут из боя выскочил “Як” с трехцветным коком: летчик “Нормандии” Дюран поспешил Пинчуку на помощь. Он бросился на-перерез немецким самолетам. Тогда они набро-сились на французского истребителя, который помешал им совершить расправу с Пинчуком. Но Дюран только этого и хотел. Он пошел на риск, желая отвлечь немецких истребителей и помочь русскому летчику.
Завязался бой на виражах. Три самолета -- один с трехцветным коком и два со свастикой -- кружились около медленно опускающегося па-рашютиста. После двух кругов французский летчик приблизился к ведомому “фоккеру”, и тот, увидев опасность, резко ушел в сторону и вышел из боя. То же самое сделал, и второй немецкий летчик.
Выполнив вираж над снижающимся парашю-том, Дюран решил возвратиться к своим. Он по-дошел к тому месту, где три минуты назад шел бой, но там уже никого не было, и французский летчик направился на свой аэродром. Осматри-ваясь по сторонам, он не переставал думать о сбитом русском летчике: ведь бой проходил над линией фронта, и изменивший направление ве-тер мог отнести его на территорию, занятую немцами. Но лейтенант Пинчук приземлился благополучно в расположении своих войск и был быстро доставлен на свой аэродром.
Ряды летчиков “Нормандии” таяли. Вновь прибывших новичков было явно недостаточно, чтобы попол-нить численность авиаполка. Нужно, чтобы по-полнение превышало потери, но все получалось наоборот. Буквально накануне переезда на но-вый аэродром в Мышкове погиб Ларжо. В после-дующие две недели пропали без вести Прециози и Кастелэн. Ряды французских летчиков продолжали таять. Но надо было крепиться -- битва за Смоленск продолжалась.
19 сентября, после непродолжительного пере-рыва, “Нормандия” снова начала активные дей-ствия. На ее счету еще три сбитых самолета.
В день освобождения советскими войсками Смоленска и Рославля летчики “Нормандии” сбили семь немецких самолетов. Сколько радос-ти! Песни, шутки, состязания в красноречии. У них появилась надежда, что конец войны не за горами и снова можно будет увидеть Париж, с его балами, женщинами и маленькими бистро, Сеной, бульварами, Елисейскими полями.
Но скоро с этими милыми для французов ил-люзиями им пришлось расстаться. Бои возобно-вились. Опять победы и опять потери. Много волнений доставил своим товарищам лейтенант Мурье, поднявшийся однажды в воздух на само-лете командира полка. Десять раз пытался он сесть, и каждый раз казалось, что он вот-вот свернет себе шею. Наконец ему удалось поса-дить машину. Он был бледен как полотно. Пуйяд подбежал к Мурье, готовой обругать его са-мыми последними словами, но летчик спокойно отрапортовал:
-- Мой командир, ваш самолет спасся чудом, как и я! При взлете отломилось хвостовое коле-со. Управление рулем высоты было нарушено. Мне пришлось жарко. Но я любой ценой хотел спасти самолет. И это мне удалось!
Судьба “Нормандии” очень беспокоила совет-ское военное командование.
В конце 1943 года французский полк был вре-менно выведен из состава 303-й дивизии на от-дых и для обучения прибывшего пополнения. Но незадолго до этого, в октябре 1943 года, ветера-ны “Нормандии” приняли участие в памятном для них бою.
...Летчикам 303-й истребительной дивизии поставили задачу прикрыть наземные войска в районе населенного пункта Ленине. Генерал Г. Н. Захаров отдал приказ командиру “Нор-мандии” Пьеру Пуйяду, и “Нормандия” вылете-ла в указанный район на боевое патрулирова-ние. Почему-то в этот день немцы особенно рья-но пытались бомбить этот район, и “Нормандии” пришлось работать с полной нагрузкой. Район был надежно прикрыт, планы немецкого коман-дования сорваны, несколько самолетов Люфт-ваффе врезались в землю, к большой радости пехотинцев, наблюдавших этот бой из траншей. Французские летчики не знали тогда, что при-крывали польскую дивизию, которую командо-вание вводило в бой на этом участке. Ну а бой-цы этой дивизии, с восторгом встречая каждый сбитый немецкий бомбардировщик, конечно, не подозревали, что это работа французских лет-чиков.
ПЕРЕД НОВЫМИ БОЯМИ
25 мая 1944 года полк “Нормандия”, после от-дыха в Туле (где он находился с конца осени сорок третьего года) и пополнения, во главе с Пьером Пуйядом снова прибыл на фронт и в со-ставе 303 НАД принял участие в Белорусской операции. Среди вновь прибывших летчиков бы-ли такие мастера высшего пилотажа и воздуш-ного боя, как Жак Андре (будущий Герой Совет-ского Союза), Луи Дельфино (впоследствии сме-нивший Пьера Пуйяда на посту командира пол-ка), Роже Марши (сбивший 13 немецких самоле-тов), Леон Кюффо (впоследствии генерал ВВС Франции), де Сен-Марсо (впоследствии также генерал ВВС Франции), Морис де Сейн, Фран-суа де Жоффр, братья Рене и Морис Шалль, Андре Муане и многие другие.
В летном почерке каждого французского лет-чика проявлялись черты его характера.
Луи Дельфино, например, по воспоминаниям генерала Г. Н. Захарова, летал подчеркнуто стро-го. Все фигуры, все элементы полета выполнял безукоризненно четко, ровно. Никаких импрови-заций, отклонений 'от заданной программы -- ничего, что указывало бы на эмоциональное со-стояние летчика. Выдержанность, беспристраст-ность, можно даже сказать, академическая кор-ректность пилотажа.
Это как-то не походило на поведение других “нормандцев” в воздухе, ибо французские лет-чики именно в силу особенностей характера со-здавали какой-то зримый эмоциональный фон полета.
Исключительным хладнокровием и смелостью отличался Жак Андре, быстро выдвинувшийся в число лучших летчиков “Нормандии”. За год войны -- с мая сорок четвертого по май сорок пятого года -- Андре сбил 15 самолетов против-ника и стал четвертым (после Альбера, де ля Пуапа и Лефевра) французским летчиком, удо-стоенным звания Героя Советского Союза.
В составе нового пополнения в полк прибыли братья Шалль. Вдвоем они сбили около 20 само-летов противника. Шалль принадлежали к изве-стной во Франции семье авиаторов. Старший из четырех братьев Шалль -- бомбардировщик, по-гиб в авиационной катастрофе. Второй брат -- генерал авиации, во время второй мировой вой-ны стал активным участником движения Сопро-тивления, попал в руки гестапо. Его отправили в концлагерь Бухенвальд. Два младших брата -- Рене и Морис -- приехали в Россию, чтобы вое-вать с немцами в полку “Нормандия”.
Страницы: 1, 2, 3, 4
