Государственная власть организует англо-саксонское общество в систему соподчинённых государственных сословий, между которыми и распределяются функции, необходимые для существования и благополучия государственного целого, осуществляя, таким образом, то, что можно бы назвать государственным разделением труда. Из экономических классов возникают государственные тяглые сословия. Таков социологический смысл рассмотренного феодализационного процесса, подготовленного процессом все развивающейся социальной дифференциации, ему предшествовавшего и сделавшего его необходимым при тогдашних культурных условиях. Эта система соподчинённых государственных тяглых сословий должна была служить государственной власти дополнительным ресурсом в деле управления, с которым ему возможно было справляться с помощью старого, правительственного аппарата, становившегося всё более недостаточным с постепенным осложнением основных задач управления - обеспечения внутреннего и внешнего мира. Чтобы этот дополнительный правительственный аппарат выполнял успешно своё назначение, необходимо было, чтобы он находился в руках сильной центральной власти и в полном её распоряжении, иначе он мог из её орудия выродиться в её врага, и наделённые ею публично-правовыми полномочиями представители частной силы и власти легко могли превратиться из сотрудников её в конкурентов и даже врагов, опасных для государственного единства, для укрепления которого они были ею мобилизованы. Как известно, такова была дальнейшая эволюция феодализма в империи Карла Великого, выродившегося в политический партикуляризм и разложившего каролингскую империю и отдельные королевства, на которые она распалась, на целый ряд почти совершенно независимых княжеств, связанных с центром лишь фиктивными нередко узами вассальной верности. Возможно, что и англо-саксонскую Англию ожидала подобная же участь, и в ней уже возникли почти что независимые княжества, что не осталось без влияния на её дальнейшую судьбу, ослабив и парализовав её военные силы и сделав её лёгкой добычей предприимчивого и хорошо вооружённого соседа, Нормандского герцогства в лице Вильгельма I Завоевателя.
Политическое усиление Англии как результат нормандского завоевания
После решающей победы Вильгельма Завоевателя при Гастингсе в 1066 году, он был коронован новым королём Англии. После чего заставил присягнуть весь народ себе на верность, как это было в Нормандии, при этом он сам "дал клятву перед клиром и народом защищать святые божьи церкви и их настоятелей, править подвластным народом справедливо и с царской заботливостью, постановлять и соблюдать справедливые законы..." и т.д. Вильгельм мог уже чувствовать себя на совершенно твёрдой юридической почве, мог смотреть на себя как на уже вполне законного короля англо-саксов.
Весь персонал высшей светской и духовной администрации был замещён завоевателями; нормандским стал и самый верхний социальный слой английского общества. Но нормандцы и англо-саксы, все они в равной мере были поддаными нового английского короля и все обязаны были отвечать за свои земли и натуральными, и денежными повинностями государству. Если нормандский герцог вступил в права и обязанности англо-саксонских королей, то его сподвижники, получившие от него большие земельные пожалованья, вступили в права и обязанности тех англо-саксонских магнатов, конфискованные земли которых им достались, и положение англо-саксонской массы в отношении к ним по существу не изменилось сравнительно с тем, каким оно было до 1066 года, когда англо-саксонский крестьянин знал только англо-саксонского глафорда; к тому же только верхний социальный слой стал нормандским; большинство же менее значительных землевладельцев были всё те же прежние глафорды, утверждённые в правах Вильгельмом. Как в политическом, так и в социальном отношении Нормандское завоевание очень не походит на обычное завоевание, производящее обыкновенно резкие перемены и в политическом, и в социальном строе завоёванного народа. И, тем не менее, именно Нормандское завоевание сыграло в истории Англии такую важную, определяющую роль, какая редко выпадала на долю самым настоящим и самым беспощадным завоеваниям.
Выступая в качестве законного приемника англо-саксонских королей и твёрдо решив править по "законам Эдуарда Исповедника" через посредство англо-саксонских учреждений, Вильгельм вливал новую жизнь в приходившие в упадок политические формы.
Укрепляя центр, он проводил в живую связь с ним области и ставил на твёрдую почву широкую государственность, уже сильно подавшуюся под напором партикуляристических стремлений местных потентатов.
Востановляя и укрепляя широкую англо-саксонскую государственность, Вильгельм этим укреплял своё собственное положение, свою собственную власть, давая её широкую национальную постановку и тем привлекая к ней интересы народной массы. Как новый король Англии, он получал в свою пользу доходы от судов, сотни и графства, взимать поземельный налог под именем датских денег, мог созывать народное ополчение из свободных и достаточных людей. Всё это ставило Вильгельма в независимое положение в отношении к феодальным элементам. Военную повинность королю обязаны были нести все державшие на военном праве, от кого бы они ни держали непосредственно свои лены. После принесения у Солсбэри клятвы Вильгельму на верности против всех других людей, военная повинность стала исключительно королевской службой. Здесь, несомненно, следует видеть и применение порядка, действовавшего в Нормандии. Этим феодализм был раз навсегда поставлен в Англии в служебное положение в отношении к государству и его широким задачам; этим раз и навсегда была предотвращена возможность явлений, подобных тем, какие наблюдались, в тогдашней Франции, где крупные вассалы короля имели под собой целые массы подвассалов, приносив клятву верности им против всех других людей, в том числе и против короля. А, между тем, с Нормандским завоеванием феодализм не только не был придавлен в Англии, но, наоборот, он явился здесь с такой законченностью некоторых своих сторон, какой он не мог достигнуть нигде в Европе.
Начать с того, что нигде в Европе, где феодальный порядок развивался исподволь, органически, в результате очень сложного и дробного процесса, складывавшегося из крайне разнообразных конкретных моментов, не могло быть и речи о строгой нивелировке отношений, подведение их во всей их жизненной пестроте и разнообразии под определённые принципы. Такую же пестроту и разнообразие могли мы наблюдать и вангло-саксонском обществе, уже сильно подвергшемся процессу феодализации. Моменты личной связи, поземельной и юрисдикционной, встречались тогда в самых разнообразных, совершенно, можно сказать свободных комбинациях, равно как и в совершенно изолированном состоянии, ещё далёкие от той кристаллизации их в однообразные формы их соединений, которая так характерна для феодализма в его чистом виде, с его делением людей на землевладельцев-сеньоров и землевладельцев-вассалов, подсудных юрисдикции сеньора и представляющих собою находящихся под его личной властью его людей. Теперь такая кристаллизация была ускорена, искусственно создана путём наложения на пёстрый материал англо-саксонских отношений готовых, теоретически выработанных форм французского феодализма. Теперь уж стали всё реже и реже встречаться такие прежде весьма обычные факты, как исключительно юрисдикционная или исключительно личная связь землевладельца глафордом, не затрагивавшая вовсе его положения на землевладельца, совершенно независимого собственника своей совершенно свободной земли, и всякий такой находившийся под частным покровительством или под частной юрисдикции, как получивший на феодально-арендных условиях эту землю от этого глафорда, и обязан был нести в пользу этого глафорда все следуемые по феодальному праву с такой арендной земли натуральные и денежные службы.
Если, с другой стороны, англо-саксонский король уже мог считать себя глафордом всех и каждого из своих подданных, то ни сам он, ни кто другой никак не мог признать его верховным собственником всей земли на территории английского королевства. А, между тем, как раз последний принцип Вильгельму удалось провести со всей юридической последовательностью. Именно потому, что благодаря конфискациям через руки Вильгельма прошла едва ли не вся территория завоёванного им государства, и из этого огромного земельного фонда он передал громадное количество земли своим сподвижникам, светским и духовным, часть взял себе, а остальные земли возвратил их прежним владельцам, когда они признали его своим государём, именно потому он фактически стал верховным собственником всей земли в королевстве, и все землевладельцы, от самых крупных до самых мелких, явились его держателями, державшими свои земли от короля или непосредственно, или в последней инстанции. Такое полное проведение феодального принципа в сфере поземельных отношений возможно было осуществить только искусственным путём, в результате завоевания страны людьми с выработанной теорией феодального права. В этом отношении Англия Вильгельма Завоевателя являлась самой феодальной страной во всей феодальной Европе.
Определённую феодальную формулировку и конструкцию получили и отношения более или менее крупных землевладельцев, туземных и пришлых, к крестьянам подвластных им сельских общин, и манориальный строй, ещё далеко не выработанный в англо-саксонскую эпоху, быстро стал принимать всё более и более определённые очертания; вилланство стало быстро развиваться, захватывая в свой состав всё больше и больше до тех пор свободных элементов и всё ниже и ниже пригибая свободного крестьянина к барщиному ярму, всё более и более уравнивая его с посаженными на землю полусвободным и рабом. Помимо феодальной теории, тут влияли и общегосударственные интересы, необходимость поставить прочно правительственные средства: только обеспечив землевладельцам продукты труда и самый труд сельских общин, центральная власть могла требовать от них военной повинности иных служб натурою и деньгами. Упорядочение и укрепление манориальной системы с её хозяйственной и юрисдикционно-фискальной стороны были, таким образом, в значительной мере делом самой центральной власти, предпринятым ею в интересах своего собственного усилий. При той широкой и крепкой постановки этой власти, какую она приняла, как мы видели, в руках Вильгельма Завоевателя, в одно время и верховного феодального сюзерена всех людей в Англии и своих непосредственных вассалов, и могущественного главы широкой государственности англо-саксов, им оживлённой и упроченной, ей не было оснований бояться частной власти манориальных лордов.
Следует принять во внимание ещё одно обстоятельство, с своей стороны, сделавшее феодализм неопасным для королевской власти и представляемого ею государственного порядка: как ни обширны могли быть владения некоторых феодалов, состоя иногда из сотен феодальных помести, владения эти не представляли собою сплошных территорий и не могли превратиться в настоящие княжества, как это было, например в тогдашней Франции, но были разбросаны в разных частях Англии, иногда состоя из поместий, рассеянных в десяти, в двадцати графствах. Эта разбросанность имела огромное политическое значение, обрекая на неудачу партикуляристические тенденции феодалов, делая для каждого из них невозможным создать для себя совершенно самостоятельное в отношении к центральной власти положение, как это удалось сделать крупным французским феодалам в отношении к Капетингам.
Едва ли в меньшей мере, чем организация военной силы, закреплению крестьянства за лордами маноров и выработке законченного типа феодального поместья способствовали и чисто фискальные меры Вильгельма Завоевателя, окончательно превратившего экстренный в прежнее время налог, датские деньги, в постоянный поземельный налог. Налог этот ложился на все земли как глафордов, так и находившихся под их патронатом или под их юрисдикцией людей. В прежнее время взимание датских денег было крайне плохо организованно, что ещё раз подчёркивало слабость центральной власти. Вильгельм решил реформировать это и систематизировать и ввиду этого принял энергичные меры для приведения в известность платёжных средств своих новых подданных. Он разослал по всей стране своих судей, которые проводили расследования через присяжных и узнавали, у кого что есть и в каких количествах.
Страницы: 1, 2, 3
