____________________________________________________________ 1. Бессмертный А.Р. Национализм и универсализм в русском религиозном сознании // На пути к свободе совести / Сост. и общ. ред. Фурмана Д.Е. и О. Марка – М.: Прогресс, 1989. – с.156
К 1901 году Д. Мережковский и З. Гиппиус ( с 1889 года она жена Мережковского ) уже имели более или менее ясное представление о том, какими средствами «создавать» новое религиозное сознание в обществе. Но, критикуя официальную государственную Церковь, они не хотели оказаться и вне Православия. У Гиппиус тогда возникла идея создания интимного творческого союза, союза единомышленников. Выбор ее пал на Д.В. Философова, который разделял их мысли о «новом религиозном сознании», призванном спасти общественную мысль и русскую духовность от оскудения и деградации.
Уже первые собрания изменили представление интеллигенции о духовенстве. Д. Мережковский писал: «Они шли навстречу миру с открытым сердцем, с глубокой простотой и смирением, со святым желанием понять и помочь взыскать погибшее»2. Председателем, открывшихся в 1901 году в Петербурге религиозно-духовных собраний, был молодой, либеральный и очень популярный ректор Петербургской духовной академии епископ Сергий ( Страгородский ), будущий патриарх. Все доклады и прения собраний публиковались. На собраниях поднимались вопросы «о духе и плоти, «христианской общине» и общественности в широком смысле; об отношении Церкви и искусства, брака и девства; Евангелия и язычестве», вспоминает В.В. Розанов3. Члены общества выступали как против старой, омертвевшей церкви, старого остановившегося религиозного
____________________________________________________________
1. Мережковский Д.С. Грядущий хам. - М.: Молодая гвардия, 1992. – с.59
2. Розанов В.В. О сладчайшем Иисусе и горьких плодах мира: Сб. – В 2-х т. – Т1. – М.: Правда, 1990. – с.612
сознания и «освященной им государственности»1, так и против «анархического иррационализма, хаотической мистики»2 и основанного на них общественного нигилизма. Несмотря на существование противоречий, разделяющих интеллигенцию и Церковь, собрания стали приносить плоды. Вокруг них образовалась новая среда, в них видели большие творческие возможности. Важно заметить, что влияние соловьевских идей на светскую часть собраний было определяющим. Показательны в этом плане идеи вдохновителя религиозно-философских собраний Д. Мережковского относительно вопроса о «параличе Церкви». Он, как и В. Соловьев, убежден, что «Петр в этом смысле ничего не сделал с Церковью; он только подвел итог тому, что было сделано до него и помимо него, только выявил внутренний болезненный процесс, который совершался в самой церкви и который привел ее к состоянию паралича»3, таким образом Петр I был только орудием. Кажется, кризис церкви он выводит из самых основ всего исторического христианства.
Впервые на заседаниях собраний был открыто поставлен вопрос: насколько православно самодержавие не в своей идеальной возможности, а в своей реальной действительности? «Религиозное мышление, в пределах схемы христианской, давно представляет собой иссохшую мумию в драгоценном саркофаге, о которой никто не
1. Мережковский Д.С. Больная Россия. – Л.: Изд-во Лен-го ун-та, 1991. – с.251
2. Франк С.Л. Этика нигилизма // Вехи: Сб. статей о русской интеллигенции: - Свердловск: Изд-во Урал. Ун-та, 1991. – с. 172
3. Мережковский Д.С. Грядущий хам. - М.: Молодая гвардия, 1992. – с. 52
заметил даже момента, когда же именно она перестала жить и дышать?» – отмечает В. Розанов1. В органе Санкт-Петербургской духовной академии, Церковном Вестнике, а затем и во всех светских журналах и газетах появилось «мнение группы столичных священников «О необходимости перемен в русском церковном управлении». Оказывается, что духовенство высказало о государственном строе современной им России мысль наиболее радикальную, наиболее глубоко идущую к сути вещей, из всех ранее высказанных в легальной русской печати по этому поводу идей. Действительно, критика существовавшего тогда государственного порядка, касалась исключительно практических злоупотреблений власти, не затрагивала ее религиозного существа. И вот впервые, в мнении русских пастырей, эта критика, становясь теоретической и приобретая силу, вскрывает противоречия и раздвоение в том, что ранее казалось неразделимым, вскрывает в самом центре русской государственной власти неразрешенную антиномию двух властей, светской и духовной, самодержавия и православия.
Впервые указывается, на то, что ненормальное положение церкви в государстве стоит в связи с «основной статьей» нашего законодательства, т.е. с первоосновой всего нашего государственного строя. Статья эта гласит: «В управлении церковном самодержавная власть действует посредством Святейшего Синода, его учрежденного»2 – тем самым, по мнению модернистов, подвергается сомнению свобода церкви не только внешняя, по отношению к государству, но и внутренняя, по отношению к высшим целям ее
1. Розанов В.В. Русская Церковь // Религия и культура: Сб.: В 2-х т. – Т1. – М.: Правда, 1990. – с.348
2. См. приложение
религиозного бытия. В свою очередь, постепенно утрачивая свое религиозное содержание, «русская государственность сделалась, наконец, исключительно рациональною, позитивною в самом плоском смысле этого слова»1, окончательно, по выражению старообрядцев, «обмирщилась», обезбожилась. «Если бы русская Церковь могла выйти из паралича относительно русского самодержавия, то тотчас же предстала бы перед нею задача найти утраченный религиозный смысл русской государственности», - считал Д. Мережковский и его единомышленники.
Мережковский мечтал о преображении государства в Церковь ( несомненно влияние соловьевских идей о теократии ).
В статье «О новом религиозном сознании» Бердяев критикует Мережковского за «фальшивые ноты в вопросе о государстве и общественности». «Он явно сбился с пути, - заключает Бердяев, - когда одно время начал реставрировать старое славянофильское учение о государстве, когда чужим голосом пробовал говорить о мистичности власти, когда пытался оживить исторический труп»2. Поразительно, как это Мережковский, столь радикальный, столь бунтующий, не осознал сразу того, что «новая общественность должна быть утверждена не в насильственном союзе государственном, а в свободном религиозном союзе». Как Достоевский, В. Соловьев, он сразу не понял, что идея вселенской теократии, царства Божьего не
2. Бердяев Н.А. О новом религиозном сознании // Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: курс лекций. - Изд. 2-е, дополн. –М.: Аспект Пресс, 1999.- с. 301 -302
только на небе, но и на земле, несоединимо с признанием власти земной, с насильственной государственностью. Чувства личности важное для нового религиозного сознания, он не сумел перенести на политику.
Вступая в открытую полемику с Бердяевым, Мережковский в статье «О новом религиозном действии» признает, что его тогдашние взгляды на государство были не только политическим, историческим, философским, но и глубоким религиозным заблуждением»1. Теперь для него нет и не может быть никакого положительного религиозного начала в государственной власти. Великой религиозной «государственной» идеи, которую одно время искал Мережковский, уже не может быть, но может быть, есть иная великая религиозная идея безвластия, безгосударственности, нового теократического, церковного союза, подчиняющего личность лишь воле Бога на земле.
Выдающийся религиозный философ В.В. Розанов ( 1856 –1919годы ) и его «Религия жизни» входит составною частью в русское богоискательство и «новое религиозное сознание» конца ХIХ начала ХХ веков; несмотря на кажущуюся близость с Мережковским в сущности стоит на диаметрально противоположном конце. Розанов, несмотря на все свое отрицательное отношение к христианству вообще, стоит все таки на стороне исторического христианства. «В целом можно сказать, - делает вывод доктор философских наук Пишун С.В., - что здесь еще не отрицается христианство как таковое,
1. Мережковский Д.С. О новом религиозном сознании // Новикова Л.И., Сиземская И.Н. Русская философия истории: курс лекций. - Изд. 2-е, дополн. –М.: Аспект Пресс, 1999.- с. 301 -302
для автора, оно есть радость рождающей матери»1. «В. Розанов всегда любил православие без Христа, - вспоминает Н. Бердяев, - и всегда оставался верен такому языческому православию, которое много милее и ближе, чем суровый и трагический дух Христов»2. Искания мыслителя направлены на осуществление идеала истинной церковности, при реализации которого социальные проблемы должны быть заменены религиозным преображением человечества. «Да чем бы была земля без Церкви?»3 – говорил Розанов, оценивая ( особенно в начале своего творчества ) появление христианства как начала цивилизации.
Мыслитель озабочен тем, что христианство в ХIХ веке все больше становится «риторическим»4 и утрачивающим связь с жизнью. Особенно критично В.В. Розанов настроен к «омертвевшему» православию. Он полагал, что Русская Церковь взяла на себя непосильное бремя следования за греческой верой. Конечным итогом этого стала умерщвленная духовность русских. Метафизической аксиомой православия стала «мертвенность всего живого»5. Как и В. Соловьев, Розанов указывал «на Запад и Рим для уврачевания наших
1. Пишун С.В. Социальная философия В.В. Розанова. – Владивосток: Изд-во Дальнвост. ун-та,1993. – с. 93
2. Бердяев НА. Судьба России. Опыты по психологии войны и национальности.- М.: Мыль, 1990.- с.33
3. Розанов В.В. Уединенное. Опавшие листья: Лирико-философские записки. – М.: Современник, 1992. – с.97
4. Розанов В.В. Русская Церковь // Религия и культура: Сб.: В 2-х т. – Т1. – М.: Правда, 1990. –с. 331
5. Пишун В.К., Пишун С.В. «Религия жизни» В. Розанова. - Владивосток : Изд-во Дальнвост. ун-та, 1994. – с.121
местных недостатков»1. У него всюду сквозит отчаянная попыткаспасти христианство, счистив его от софических толкований и приблизив Церковь к жизни. Главный тормоз истины, правды, праведного очищения от старых исторических нагаров, как убедился Розанов, лежит «вовсе не в консерватизме иерархических слоев Церкви, очень просвещенных и вовсе не враждебных критике, а в несносном ханжестве самого общества русского, именно некоторых «любителей церковных дел» в нем»2. В.В. Розанов во многом благодаря В. Соловьеву пришел к выводу о настоятельной необходимости церковной реформы, затрагивающей множество философских и богословских вопросов. Подобно В.С. Соловьеву и С.Н. Булгакову философия Розанова синтезирует церковное и светское богословие.
Среди представителей русского религиозно-идеалистического Ренессанса В.В. Розанов наиболее близок к иудаизму. Его роднит с еврейскими пророками сам характер религиозности, когда «это только мой Бог; и еще ничей»3. Н.А. Бердяев, В.П. Свенитский, полагая, что обращение к иудаизму и в целом к восточной мифологии может сыграть важную роль в реформировании православия, но не допускали розановского пути полной «рекодаизации» христианства, который по их словам, вел к открытому «христоборчеству».
Очевидно, что новая философия Розанова строится на других
1. Розанов В.В. Религия. Философия. Культура: Сб. – М.: Республика, 1992, - с. 287
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17
