В Русской Правде идёт речь об индивидуальной семье (муж, жена, дети) с личным хозяйством. В статьях о “верви” подразумеваются коллективы родственников. В Пространной Правде имеется целый устав о наследстве (ст. 90-95, 98-106). Две первые статьи (ст. 90, 91) закрепляют древние ограничения в общинах смердов, имущество умершего, не оставившего сыновней переходит к князю, дочерям до замужества выделяется часть на приданное. В тоже время среди дружинников и бояр действовал иной принцип: наследство князю не идёт, его наследуют дочери. В остальных случаях регулируется наследование на базе частной собственности и индивидуального хозяйства.
Общий принцип наследования известен ещё по договорам с Византией: приоритет наследования по завещанию с обеспечением законной долей членов семьи. Статья 92 гласит: “Кто умирая разделит свой дом детям, на том стоять, кто без ряда умрёт, всем детям идёт имущество”. Наследование по завещанию ограничено сыновьями и женой, дочери получают только часть (ст. 93, 95). Дети от первой жены имеют право на часть имущества, принадлежащего матери (ст. 94). Дети от рабыни не наследуют ничего, но получают с матерью свободу (ст.98). Очень важно было бы знать время появления этого устава. Вероятно, духовенство с самого начала старалось полагать различие между законными и незаконными детьми, но сомнительно, соблюдалось ли строго это различие во времена Ярослава. Любопытно, что устав обращает внимание на детей от рабов, признает их, хотя и совершенно: хотя лишает их наследства, однако дает им свободу вместе с матерью. Полное признание незаконности их не допустило бы устав обратить на них внимание. Если будут дети разных отцов, но одной матери, то каждый сын берет отцовское. Если второй муж расхитил имение первого и сам умер, то дети его возвращают детям первого, согласно показаниям свидетелей. Во всех случаях “двор” переходит младшему сыну (ст.100), как менее способному к самостоятельному существованию. Имущество малолетних детей находится под управлением матери: если она выходит замуж, то назначается родственник- опекун. Мать, опекун, отчим отвечают за это имущество и несут материальную ответственность за его утрату. Своей частью имущества мать распоряжается самостоятельно, может завещать его детям, лишать их наследства, если они будут “лихи” (ст.106)
Право наследования смердов противопоставляется наследованию бояр и простолюдинов, а не сливается с ними. В Пространной Правде вопросам наследования посвящен особый раздел (ст. 90- 95, 98-106, 108). Статьи 90, 91 относятся к боярам и смердам. Статья 90 гласит: “Аже умреть смерд, то задница князю; аже будут дщери у него дома, то даяти на не, аже будуть за мужемь, то не даяти части им”.[44] В Русской Правде под “задницей” понимают все имущество, как движимое, так и недвижимое. Первая половина статьи 90 дает полное право князя на наследство умершего смерда. Это говорит о том, что смерд вообще не мог иметь наследств своего имущества. Это положение- “право мертвой руки”. Если его имуществом распоряжается хозяин, то перед нами не только свободный общинник, но и не вполне феодально-зависимый крестьянин: его положение напоминает холопа, посаженного на пекулий. Это предположение подтверждается анализом статьи о “смердьем коне”. Ведь если конь давался смерду князем, да и землю смерд получал от него же, то совершенно естественно, что именно князь должен был распоряжаться наследием смерда. Основным нововведением в наследственном праве смердов сводилось к признанию того, что в случае его смерти его наследство должно переходить только к его сыновьям, а дочери получают только выделения. Это означает, что смерд, прикрепленный к земле получал во владение средства производства, т.е. становился феодально-зависимым крестьянином.[45]
Наиболее интересными являются статьи о наследстве смердов. Написание этих статей –117 и 118 Пространной Правды в различных списках различно. Одно, “о задницехъ”, может быть отнесено ко всем следующим статьям, трактующим о наследстве, другие, “аже умреть смердъ”, ”о смердьи статке”, “о смердьи задници”, выделяют тему ближайшеготекста двух статей. В этом тексте М.Ф.Владимирский-Буданов печальное преимущество в порядке наследования смердов, отличавшее его от того, который существовал для бояр и людей.[46] В.И.Сергиевич предпочитая чтение Дубенского списка (“аще умреть смердъ безажю, то князю задница”), признает это положение правило в судьбе выморочных имуществ, отрицая связь между ним и следующими словами о “ччасти”, отдаваемой дочери. Существенные различия встречаются не только в взаимном отношении статей и широты их значения, но и самого их смысла. Рассматривая статьи о дочерней части как независимую от условий выморочности, В.И.Сергиевич признает ее противоречащей статье 125: “аже будеть сестра въ дому, то той заднице не имати, но отдадять ю за муж братья, како си могуть.” Противоречие в том, что статье 125 отрицает за дочерью право на часть в наследстве, а 118, по его мнению, вводит “византийскле начало”, назначая дочери часть, равную части братьев. Часть- не доля законных наследников, а выдел из имущества известных средств для специальной цели: наделения вдовы, дочери или вклада на помин души. Размер ее не определен в Русской Правде, вероятно, он и не был безусловно определен обычным правом: “како си могуть”. В Русской Правде нет тут противоречия, ее составитель понимал, что пишет; разумея под “частью ” дочери или матери-вдовы долю движимого имущества, выделенную из общей массы наследства. Такое толкование делает неизбежным признание имущества смерда выморочным при отсутствии у него сына. При таком толковании статей о смердьем наследстве перед нами встает аналогия их со статьями о наследстве бояр-дружинников. Как могло возникнуть право князя на безатщину смерда, умершего без сына-наследника? В.И.Сергиевич считает, что речь идет о смерде как подданном, смерде в широком смысое слова и о праве князя на всякое имущество, оказавшееся выморочным в земле-княжении.[47] Это заимствованное византийское право. Отклоняя византийское заимствование, которое само по себе ничего бы не объяснило в данной черте- не текста, а правового быта, остаемся перед открытым вопросом. Возникновения права наследства связано не только с общностью дома, труда, хлеба и имения, оно также связано с правом и обязанностью взаимной защиты. Эту последнюю черту встречаем и в западном и в русском средневековом праве. Русская Правда относительно смерда говорит не о земле, а о ”статках” выморочных. Главный источник для заключения выводов о положении смерда- Правда Ярославовичей и некоторые статьи Пространной Правды. Вся Правда Ярославовичей носит однородный характер в существенном содержании-это Правда княжья. Она вообще говорит о княжьих доходах, но при чем тут смерд и “уроци смердом”? Место, которое смерды занимают в Правде Ярославовичей – ценное пояснение к обязанности новгородского князя “блюсти смердов”. По изложенному представлению об отношениях между князем и смердами эта часть населения входит в состав тех элементов, из которых слагалось особое “княжое общество”, социальный организм особого уклада, служивший опрой самостоятельному положению князя в земле-княжении. В этой связи становится понятным и право князя на выморочное имущество смерда, принципиально тождественное с его правом на наследство дружинника-огнищанина или изгоя.
Все это говорило о классовом характере защиты права собственности по Русской Правде. Такой порядок наследования обеспечивал имущественное право всех членов семьи и просуществовал до того момента, когда к наследованию стали допускаться женщины. Одновременно устанавливалась зависимость благополучия детей мужского пола от сохранения матерью средств существования. В некоторых сферах наследственного права Русская Правда соотносится с областью церковной компетенции.
В настоящее время огромное значение в человеческой жизни имеет наука уголовного права. Развиваясь в течение веков, она постоянно изменяла свой состав: впитывала новые, более совершенные нормы и избавлялась от устаревших, потерявших свою былую значимость, отживающих свой век. Давно доказано, что институты права и государства тесно взаимосвязаны, что они постоянно пересекаются, помогая развиваться друг другу. Наука уголовного права отнюдь не является исключением. Она так же, как и многие другие правовые отрасли, прошла длинный тернистый путь развития, вытекая из обычного права и, дифференцировавшись вместе с государством на протяжении многих столетий, дошла до наших времён.
В своей курсовой работе я хочу обратиться к истокам, к корням писаного уголовного права Древней Руси - к “Русской Правде”, чтобы, проанализировав содержание этого уникального памятника древнерусского права, сравнить изложенные в нём правовые нормы с ныне действующими, проследить за их развитием, трансформацией, отмиранием некоторых из них. Также я попытаюсь сравнить право Древней Руси с другими памятниками средневекового права, выделив их общие черты и различия, тем самым, пытаясь найти общие закономерности и характерные особенности развития раннефеодальных государств в Европе. Наиболее обширным и подробнее других изложенным разделом является раздел, посвящённый преступлению и наказанию, а также судебному процессу в Древней Руси. Перечислив основные виды преступлений и наказаний за них, проанализировав принципы наступления уголовной ответственности за совершение преступлений различной тяжести, я попытаюсь разобраться в правовом положении различных слоёв населения, определить меру влияния на систему наказаний различных источников права, а также сравнить нормы, посвящённые преступлению и наказанию, в Русской Правде с нормами обычного славянского права, действовавшими до её создания, выявить в них общие и различные черты. Кроме того, я попытаюсь определить степень влияния христианства на судебный процесс и разобраться в особенностях судебного процесса того времени, сравнить систему преступления и наказания по Русской Правде с аналогичной системой в действующем на данный момент законодательстве РФ, найти, проанализировать и сравнить общие черты и характерные для них особенности, а также выделить существенные, принципиальные отличия в содержании понятий преступления и наказания по Русской Правде и аналогичных понятий в современном законодательстве Российской Федерации.
Современная наука уголовного права под термином "преступление" понимает общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом, совершённое виновно (т.е. с умыслом или по неосторожности) лицом вменяемым, достигшим возраста уголовной ответственности. А что же понималось под этим термином в далёкий период создания Русской Правды? На этот вопрос нам и придётся ответить.
С введением на Руси христианства, под влиянием новой морали происходит замена языческих понятий о преступлении и наказании. В сфере уголовного права Древней Руси проявляется частный характер древних христианско-византийских правовых норм, основанных на римском частном праве. Наиболее ясно такая замена выражается в княжеских уставах и в Русской Правде, где любое преступление определялось не как нарушение закона или княжеской воли, а как "обида", т.е. причинение материального, физического или морального вреда какому-либо лицу или группе лиц. За эту обиду виновный должен был выплатить определённую компенсацию. Таким образом, уголовное правонарушение не отличалось в законе от гражданско-правового.
Для того, чтобы выявить уровень правового развития восточного славянства, необходимо остановиться на уголовном праве.
Уголовное право как совокупность норм, представляют собой отрасль права, сформировавшуюся на стадии позднего феодализма и продолжавшую развиваться в буржуазный период. Поэтому для более раннего времени правильнее говорить об уголовном законодательстве, в центре которого стоят две категории: преступление и наказание.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15
