Полиция печати по-прежнему находилась в руках Звездной Палаты, которая в эпоху первых Стюартов дошла до высшей степени злоупотребления своими обширными полномочиями. Обычными орудиями преследования ее были: тюрьма, позорный столб, клеймление, изувечение и другие наказания, применявшиеся с чрезвычайною жестокостью. В 1637 г., по внушению архиепископа Лоуда, были преданы суду Звездной Палаты трое писателей, издавших несколько памфлетов по религиозным вопросам в духе пуританизма. Все трое были осуждены и подвергнуты четырем видам наказаний: штрафу в размере 5000 фунт. ст. каждый, выставлению к позорному столбу, отрезанию ушей и пожизненному тюремному заключению в отдаленных и глухих местах, в которых они были на веки удалены от прочего мира. A одному из осужденных, сверх того, на щеках были выжжены с помощью раскаленного железа буквы S L (Seditiosus Libeller — возмутительный клеветник). Этот приговор и жестокое, исполнение его произвели сильное впечатление, выразившееся в целом ряде протестов. На улицах появились листки, изображавшие архиепископа в виде «начальника армии дьявола в его войне со святыми», копия с декрета Звездной Палаты была прибита к доске, углы ее были срезаны, как отрезаны были уши у жертв Лоуда, вокруг имени его был сделан большой чернильный знак, в объяснение которого особая надпись гласила: «человек, выставляющий к деревянному позорному столбу святых, стоит здесь у позорного столба из чернил».
Под влиянием этих событий решено было усилить строгость мер по отношению к печати, установить более правильную систему предварительной цензуры, увеличить надзор за типографиями и принять меры против развития тайного книгопечатания. В этих видах и был издан в 1637 году декрет Звездной Палаты о книгопечатании Decree of Starre Chamber. concerning Printing). Этот декрет, являющийся самым замечательным документом в истории полиции печати в Англии, представляет собою подробное развитие начал, положенных в основу изданного при Елизавете ордонанса. Мы рассмотрим наиболее существенные постановления 33-х статей его применительно к трем важнейшим сторонам полиции печати: организации предварительной цензуры, регламентации промысла книгопечатания и, наконец, мерам по отношению к тайному книгопечатанию и привозу книг из-за границы.
Прежде всего декрет объявляет в общей форме воспрещение печатать, ввозить, продавать или иметь у себя какие-либо «возмутительные, схизматические или соблазнительные» книги или памфлеты, заключающие в себе «злословие по отношению к религии, церкви или правительству, или по отношению к правителям церкви или государства, или какой-либо корпорации, или же к частному лицу и лицам». Виновным в этом угрожает: во 1-х, отобрание всех таких книг и памфлетов, во 2-х, такое «строгое наказание, в виде штрафа, тюремного заключения или какого-либо иного телесного наказания», какое, смотря по обстоятельствам, Звездная Палата или Суд Верховной Комиссии (исключительный трибунал, ведавший, главным образом, религиозные дела) найдут нужным назначить». Никто не может напечатать какую-либо книгу или памфлет прежде, чем эта книга или памфлет, a также и всякого рода предисловия, посвящения и т. д. не будут, во 1-х, рассмотрены и разрешены назначенными для этого лицами, во 2-х, занесены в реестровые книги Компании типографов.
По отношению к организации предварительной цензуры был применен принцип специализации: обязанности рассмотрения печатаемых произведений распределены между различными лицами, смотря по их содержанию. Книги юридического содержания (касающиеся общего права—Common Laws of this Realm) подлежат одобрению лордов верховных судей или кого-либо по их назначению; книги по истории Англии, a также и по современным государственным вопросам рассматриваются главными государственными секретарями (министрами) или кем-либо по их назначению; книги по геральдике, о почетных титулах и т. п. будут рассматриваться обер-гофмаршалом (Еаrlе Marschall) или кем-либо по его назначению; наконец, все остальные книги, содержанием своим касающиеся богословия, естествознания, философии, поэзии и т. д., подлежат рассмотрению и одобрению архиепископа Кентерберийского или епископа Лондонского, или кого-либо по их назначению, или же, наконец, канцлера или вице-канцлера обоих университетов. По отношению к этим последним декрет оговаривает, что их рассмотрению подлежат только книги, печатаемые в пределах обоих университетов, при чем они не должны касаться книг юридического и политического содержания.
Рукописи должны быть представляемы в двух экземплярах, из которых один отдается в распоряжение собственника рукописи, a другой остается у цензора, в виде гарантии от позднейших переделок и изменений. На обоих экземплярах цензор должен собственноручно засвидетельствовать, что в такой-то книге «нет ничего противного христианской религии, догматам и дисциплине английской церкви, или государству и правительству, ни добродетельной жизни или добрым нравам», смотря по содержанию книги. Это одобрение должно быть напечатано в начале книги с присовокуплением имени цензора.
На каждом произведении печати (книгах, брошюрах, картах, портретах и т. под.) должны быть напечатаны имена типографа, издателя, a также автора и заказчика.
По отношению к типографиям декрет заключает в себе следующие меры. Число типографий остается ограниченным 20-ю в Лондоне и по одной в обоих университетских городах (Оксфорде и Кембридже). Собственниками типографий в Лондоне являются члены «Компании типографов», имена которых перечислены в самом декрете. Если кто-либо из них, вследствие смерти или по иной причине, вынужден оставить занятие книгопечатанием, то освобождающаяся вакансия замещается по усмотрению архиепископа Кентерберийского или епископа Лондонского, которые по этому предмету должны войти в соглашение с шестью другими членами Верховной Комиссии (High Commissioners).
В целях «лучшего открытия тайного печатания не-дозволенных произведений» директору и надзирателям (Master and Wardens) Компании или двум собственникам типографам, по назначению архиепископа Кентерберийского или епископа Лондонского, дается «право и власть, взяв себе помощь, какую они признают необходимою, обыскивать дома и лавки (в какое время они признают нужным), особенно же типографские заведения, смотреть, что печатается, и требовать цензурного дозволения (license), чтобы видеть, разрешено ли это или нет, и если нет, то забирать на-печатанное вместе с виновными лицами и представлять их для дальнейших распоряжений архиепископу Кентерберийскому или епископу Лондонскому».
Означенным досмотрщикам (searchers) дозволяется также — «если при обыске они найдут какую-либо книгу или книги, или часть книги или книг, которые по их предположению заключают в себе вещи, противные доктрине и дисциплине английской церкви, или государству, или правительству — забирать, при этом подозрении, такие книги и представлять их для дальнейших распоряжений указанным лицам.
Все книги, привозимые из-за границы, задерживаются на таможне и подлежат предварительному рассмотрению Архиепископа Кентерберийского, епископа Лондонского или кого-либо по их назначению.
Через четыре года после издания этого декрета постановлением парламента, известного в истории под именем Долгого, Звездная Палата была упразднена (в июле 1641 года), a вместе с нею утратили силу и все изданные ею в разное время ордонансы и декреты. Печать освободилась от давивших ее оков и стала быстро развиваться, принимая деятельное участие в открывшейся борьбе между королем и парламентом. Но это продолжалось недолго, и вскоре тот же самый Парламент, который упразднил Звездную Палату, принимает целый ряд мероприятий в смысле ограничения свободы печати. В 1643 году была восстановлена предварительная цензура, a в последующие годы и многие другие из практиковавшихся Звездною Палатою мер по отношению к печати. В 1653 году издается предписание, в силу которого ни одно политическое известие или сообщение не может быть опубликовано без разрешения государственного секретаря. В 1654 и 1656 годах усилено наблюдение за политическою печатью. В эти годы Кромвелевской республики все эти меры имели цели совершенно обратные тем, какие преследовались раньше: прежние гонители обменялись ролями с гонимыми.
После реставрации Стюартов печать подверглась новым стеснениям. На этот раз они были облечены в законную форму: в 1662 году был издан парламентский статут, издание которого мотивировано тем, что, благодаря «общей распущенности последних времен, многие злонамеренные лица осмелились печатать и распространять книги еретические и мятежного содержания». Этот статут почти целиком воспроизводит содержание уже рассмотренного выше декрета Звездной Палаты, изданного в 1637 году. Восстановляя предварительную цензуру, он, как и прежде, вверяет обязанности ее различным лицам (канцлеру, главным судьям, министрам и т. д.), смотря по содержанию предназначающихся к печати произведений. Число типографий по-прежнему ограничивается 20-ю; Лондон, Оксфорд, Кембридж и, кроме того, Иорк—четыре города, в которых разрешено книгопечатание. Этот статут применялся с чрезвычайною жестокостью. Авторы и издатели вредных сочинений, не говоря уже о тюремном заключении и огромных штрафах, нередко были подвергаемы смертной. казни чрез повешение, четвертованию и другим мучительным телесным наказаниям, сочинения же их сжигались палачом.
Статут этот, известный под именем Licensing Act, представлял собою временную меру: он был издан на три года. Но вскоре же действие его было восстановлено; он был дважды продлен до 1679 года. В следующем году в официальном издании («London Gazette») было объявлено о том, что королевские судьи признали единогласно, что «король может воспретить печатание и распространение всех новых книг и вообще всяких произведений печати, не получивших предварительного разрешения королевской власти», и что по этому предмету изготовляется королевский указ. Появившись в том же 1680 году, он вызвал горячие нападения на него в Парламенте. В 1685 году прежние законы о цензуре были восстановлены на семь лет; затем в 1692 году еще раз на два года. В 1694 году истек срок действия последнего Licensing Act'a, продление которого на новый срок встретило на этот раз сильную оппозицию и было отвергнуто Парламентом. С тех пор Англия не знает предварительной цензуры.
Любопытно, что отмена цензуры прошла совершенно незамеченною среди событий сравнительно неважных, сосредоточивавших на себе общественное внимание того времени. В числе других текущих дел в сессию І694—1695 г. Парламенту предстояло решить вопрос о продлении действия нескольких временных статутов, среди которых был и акт о цензуре. Палата общин высказалась против его продления на новый срок. Палата лордов не согласилась с этим и в представленный на ее рассмотрение билль внесла поправку, признав необходимым, рядом с другими временными мерами, продлить и действие акта о цензуре. Общины отвергли эту поправку и назначили из среды себя комиссию, которая изготовила для представления верхней палате записку, излагающую соображения, побудившие нижнюю палату отвергнуть Licensing Act. «Эта записка», говорит лорд Маколей, один из первых историков, обративших на нее должное внимание, «показывает, как далеки были члены палаты общин от сознания того, что они делают, какую революцию совершают они, какую силу вызывают к существованию. Все возражения их против статута относятся к вопросам второстепенным. О великом принципиальном вопросе, составляет ли свобода печати благодеяние для общества или зло, не сказано ни слова. Licensing Act осуждается не потому, чтобы он представлялся негодным по существу своему, a потому, что он влечет за собою ряд мелких неудобств n затруднений, торговые стеснения, вмешательство в личную свободу. Он объявляется вредным потому, что дает возможность компании привилегированных типографов (Company of Stationers) вымогать деньги у издателей, потому, что он уполномочивает правительственных агентов производить домовые обыски на основании так называемых general warrats (т. е. общих, без обозначения лиц, предписаний), потому, что он ограничивает иностранную книжную торговлю одним лондонским портом, потому, что он так долго задерживает на таможне ценные тюки с книгами, что они, наконец, портятся от сырости. Общины жалуются, далее, на неопределенность платежей, которые может требовать цензор; на то, наконец, что акт под угрозой ответственности воспрещает таможенным чиновникам открывать пришедший из-за границы ящик с книгами иначе, как в присутствии одного из цензоров. «Каким же образом, спрашивает записка, чиновник может знать, что в данном ящике книги, прежде чем он откроет его?» Вот аргументы, выдвинутые общинами против акта о цензуре (редакцию изложенной записки приписывают знаменитому философу Джону Локку). При вторичном рассмотрении билля, палата лордов не протестовала против, решения нижней палаты и вопрос о продлении акта о цензуре был разрешен в отрицательном смысле.
Страницы: 1, 2, 3, 4
