Незадолго до казни соловецких страдальцев были замучены в боровской тюрьме (Калужская обл.) две родных сестры из боярского рода Соковниных, боярыня Феодосия Прокопьевна Морозова и княгиня Евдокия Прокопьевна Урусова. С детства они были окружены почетом, славой, близко стояли к царскому двору и часто там бывали. Но ради истинной веры они презрели и богатство, и почет, и славу мирскую. Они были арестованы и подвергнуты страшным пыткам. По указу царя их сослали в Боровок и посадили здесь в мрачное и сырое подземелье. Сестер-исповедниц и бывшую с ними инокиню Марью Данилову морили голодом. Силы их слабели, жизнь медленно угасала. 11 сентября 1675 г. сначала скончалась Евдокия, а 2 ноября, через 51 день, ее сестра, успевшая еще до ссылки принять иночество с именем Феодоры.
Положение христиан-старообрядцев в России в 17 столетии во многом было похоже на положение христиан во враждебно-языческой Римской империи. Как тогда божьи люди вынуждены были скрываться в катакомбах, так и русским православным христианам пришлось скрываться от государственных и церковных властей. По настоянию патриарха Иоакима царевна Софья в 1685 г. издала против старообрядцев 12 грозных статей. Вот некоторые из них:
- Если кто тайно будет содержать старую веру, того бить кнутом и ссылать в отдаленные места.
- Бить кнутом и батогами даже тех, кто окажет хотя какую-нибудь милость старообрядцам: дадут им или поесть, или только испить воды.
- Ссылать и бить кнутом и таких людей, у которых старообрядцы только приютились.
- Все имущество старообрядцев было приказано отбирать и отписывать великим государям.
От этих тяжких наказаний, разорений и смерти могло спасти гонимых христиан лишь полное отречение от старой веры. От всех русских людей требовалось верить так, как приказывало новое начальство. В этом же узаконении Софьи была статья, которая гласила:
если кто из старообрядцев перекрещивал крещеных в новой церкви и, если он даже и раскается, -- исповедуется в том отцу духовному и искренне пожелает причаститься, то его, исповедав и причастив, все-таки “казнить смертию без всякого милосердия”.
В России настало лютое время: сотнями и тысячами сжигали людей, резали языки, рубили головы, ломали клещами ребра, четвертовали; тюрьмы, монастыри и подземелья были переполнены страдальцами за святую веру. Духовенство и гражданское правительство беспощадно истребляли своих же родных братьев - русских людей. Никому не было пощады: убивали не только мужчин, но женщин, и даже детей.
За всю историю западной инквизиции смертные приговоры были вынесены восьми тысячам людей, но только за первые десятилетия борьбы новообрядцев со старой верой было убито более сотни тысяч древлеправославных христиан.
Преследуемые христиане бежали в пустыни, леса, в горы. Но и там их отыскивали, жилища разоряли, а самих приводили к духовным властям для увещаний, и, если они не изменяли старой вере, предавали мучениям и смерти.
Через четыре года после узаконения статей Софьи патриарх Иоаким издал указ: “Смотреть накрепко, чтобы раскольники не жили в волостях и в лесах, а где объявятся - самих ссылать, пристанища их разорять, имущество продавать, а деньги присылать в Москву”.
Опасаясь изощренных пыток, некоторые старообрядцы стали себя сжигать. “Нет нигде места, - говорили они, - только и уходу, что в огонь, да в воду”. Во многих местах, где ждали гонителей и мучителей, заранее приготовлялись срубы для самосожжений и приспосабливались к этому отдельные избы, часовни, церкви, просмоленные и обложенные соломой. Как только приходило известие, что идут сыщики и гонители, народ запирался в приготовленное к сожжению здание и при появлении гонителей заявлял им: “Оставьте нас, или мы сгорим”. Бывало, что гонители уходили. Но в большинстве случаев преследуемые погибали: до такого отчаяния довели затравленных людей беспощадные гонители.
Более двухсот лет пребывало старообрядчество в гонениях. Они временами то ослабевали, то снова усиливались, но никогда не прекращались. За два века старообрядчество приобрело уникальный опыт выживания в невероятных условиях.
Царь Петр I провозгласил принцип веротерпимости в государстве. Им широко воспользовались разные вероисповедания: римско-католическое, протестантское, мусульманское, иудейское. И только одни старообрядцы не имели свободы в родном отечестве. В царствование Петра их уже не сжигали массами, но отдельные случаи сожжения и других смертных казней были не редки. Царь Петр дозволил старообрядцам открыто жить в городах и селениях, но обложил их двойным налогом. Брали налог с каждого мужчины за ношение бороды, брали с них штраф и за то, что священники совершали у них духовные требы. Однако никакими гражданскими правами в государстве они не пользовались. В таком же положении они находились и при преемниках Петра. Императрица Анна Иоанновна даже решилась на войсковую операцию за пределами Российской империи для поимки скрывавшихся старообрядцев.
Только в царствование Екатерины II (1762-1796) старообрядцы вздохнули несколько свободнее. Но к концу царствования Александра I опять начали появляться указы, стесняющие духовную жизнь старообрядчества. При царе Николае I (1825-1855) старообрядцы жестоко преследовались, причем не только на территории России, но и за рубежом.
Лишь в начале 20 века после Манифеста о веротерпимости, подписанного Николаем II, старообрядцы получили кратковременную возможность открыто устраивать в родном отечестве крестные ходы, иметь колокольный звон, организовывать общины, строить храмы. За 10 лет по России было выстроено немногим менее 1000 старообрядческих церквей! Но старообрядцы так и не получили полной религиозной свободы, не было признано их священство, не были отменены статьи уголовного закона, карающие за присоединение новообрядцев к старообрядчеству, им не было разрешено открыто проповедовать свою веру, занимать ответственные административные должности, не было дано право старообрядческим учителям преподавать в общих народных школах.
Гонителям древнего православия удалось лишить старообрядческую Церковь епископов. Когда епископ Павел Коломенский мужественно выступил против затей Никона, то был предан мученической смерти. Остальные русские архиереи, боясь участи Павла, вынуждены были молчаливо сносить новые церковные порядки. Таким образом, святая Церковь временно осталась без благоверных епископов, с одними священниками и диаконами.
По правилам Церкви, священники должны быть в подчинении у своих епископов. Но те же правила разрешают священникам не подчиняться епископам, если последние уклонились в какое-либо заблуждение, открыто проповедуют ересь или совершают церковное разделение. Священники поступили поэтому совершенно законно, решив не идти за Никоном и другими архиереями, изменившими святой Церкви.
Их сан позволял им совершать службу Божию, таинства, управлять паствой и без епископов. Но они не имели права рукополагать новых священников. Что же оставалось делать? Где было взять преемников?
Еще в прежние века в христианской Церкви возникали подобные вопросы. Бывали случаи, что поместные церкви лишались всех своих епископов вследствие уклонения их в ересь. Пребывая в еретическом обществе, они продолжали священнодействовать, рукополагать епископов, священников. Вселенские и поместные соборы православной Церкви постановили принимать этих поставленных в ереси духовных лиц, если они отрекутся от своих заблуждений, сохраняя за ними духовный сан, т. е. если они рукоположены в епископский сан, то остаются епископами, если же в священнический - священниками (8-е прав. 1 всел. собора). Было установлено святыми соборами даже посылать особых уполномоченных к еретическим духовным лицам, чтобы убедить их оставить свое неправославное общество и присоединиться к истинной Христовой Церкви (80-е прав. Карфагенского собора).
Согласно этим древним соборным правилам, старообрядческая Церковь также решила принимать духовных лиц, рукоположенных в новообрядческой церкви, в сущем сане. Таких священников, вернувшихся к древнему православию, правительство называло “беглыми”, так как им приходилось буквально бежать из своих домов и постоянно укрываться от преследований.
Тайно от властей они совершали все присущие их сану таинства и требы: крестили, миропомазывали, исповедовали, причащали, венчали, елеопомазывали, погребали умерших и т. д. Для исполнения треб в запасе у старообрядцев было много св. мира, освященного еще благочестивым патриархом Иосифом, сохранилось даже миро, освященное патриархом Филаретом, были и древние антиминсы, освященные благочестивыми епископами. На этих антиминсах старообрядческие священники и совершали божественную литургию.
Вопросы общего значения, возникавшие в старообрядчестве, разрешались соборно общим голосом святой Церкви. На собор съезжались игумены монастырей, священноиноки и иноки, приходские священники, уполномоченные от приходов мирские люди, знавшие Священное Писание и церковные правила. Соборы объединяли в себе все церковное управление, устанавливали порядок в церквах, определяли старшинство между духовными лицами, проверяли их деятельность, разрешали всякие сомнения и недоразумения. Соборы собирались в особых исторически создавшихся духовных центрах старообрядчества.
МОНАСТЫРИ
Монашество появилось на Руси вместе с христианством. Митрополит Илларион был первым посвященным в этот сан (1051 г.). Вспоминая близкое к нему время водворения христианства при Владимире Святом, писал в одном из своих сочинений, что уже тогда «монастыреве на горах сташа». Какие именно монастыри имел в виду митрополит, сколько их было при князе Владимире и как они были устроены осталось неизвестным.
Письменные известия об отдельных монастырях появляются с княжения Ярослава I. В первые два века христианской жизни Руси наибольшее количество монастырей встречается в центральной полосе тогдашней Русской земли, где было наиболее сгущено русское население и с наименьшими затруднениями распространялось христианство. Из 70 монастырей, известных до конца XII в., на эту полосу приходится до 50. Наибольшее количество монастырей расположено в старейших общественных центрах (Киев, Новгород), остальные рассеяны по второстепенным областным средоточиям южной и северной Руси (Галич, Чернигов, Смоленск, Ростов, Владимир).
В XIII в. расширяется круг городских и подгородных монастырей, указывая на размножения центров общественной жизни. В северных городах к существовавшим прежде монастырям прибавляются новые, и в то же время появляются первые монастыри в других городах - Твери, Ярославле, Костроме, Нижнем Новгороде, Москве, Устюге. Город, особенно стольно-княжеский, не считался благоустроенным, если не имел монастыря и собора.
Но с XIV в. замечаем важную перемену в способе распространения монастырей и именно на севере. Ранее почти все монастыри как в южной, так и в северной России строились в городах или в их ближайших окрестностях. Редко появлялась пустынь, монастырек, возникавший вдали от городов, в пустынной, незаселенной местности, обыкновенно среди глухого леса. В первые века нашей христианской жизни пустынная обитель мелькает редким, случайным явлением среди городских и подгородных монастырей.
С XIV в. движение в лесную пустыню развивается среди северного русского монашества быстро и сильно: пустынные монастыри, возникшие в этом веке, числом сравнялись с новыми городскими, в XV в. превзошли их более чем вдвое.
Городские и пустынные монастыри различались между собой не одной только внешней обстановкой, но и общественным значением, духом, складывавшегося в тех и других быта и в большинстве случаев самим происхождением. Городские и подгородные монастыри обыкновенно созидались набожным усердием высших церковных иерархов, также князей, бояр, богатых горожан - людей, которые оставались в стороне от основанных ими обителей, не входили в состав созванного ими монастырского братства. Живя среди мира, в ежедневном с ним общении и для его религиозных нужд, такие монастыри и назывались «мирскими».
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8
