формирование готовности к агрессивному поведению, усвоение агрессивных норм и правил поведения среды обитания, дезадаптивное конфликтогенное поведение -- утилитарно-ситуативная агрессивная активность как средство выхода из типичного повторяющегося межличностного конфликта;

безнаказанное совершение утилитарно-ситуативных проступков, активное утверждение ранее усвоенных и подкрепляемых насильственных обычаев и правил поведения в повседневной деятельности субъекта -- формирование агрессивно-установочного варианта поведения;

преобразование установки на агрессию как самоцель жизнедеятельности личности в рациональное агрессивное поведение, отличающееся целесообразностью, независимостью от конфликтной ситуации и инструментальной направленностью;

ретретистское поведение (”уход в себя”, суицидальная активность, алкоголизм, наркотизм), характеризующееся особой степенью дезадаптации личности, возникающей как результат вытеснения рациональности человеческой активности с целью поддержания гомеостаза ”личность-среда обитания”

Таким образом, генезис девиантного поведения можно попытаться выразить в виде циклограммы:

Импульсивные девиации как форма реакции на крайне негативные раздражители внешней среды, по сути дела, имеют природные предпосылки. Потребность в личной безопасности, детерминируемая оборонительным рефлексом (бессознательный уровень психической активности), в критической, конфликтной ситуации (представляющей реальную или мнимую угрозу для субъекта) может реализовываться в экспрессивных девиантных действиях, практически не обдумываемых субъектом.

Впоследствии, при частоте повторяемости однотипных критических ситуаций, безнаказанности актов девиантного поведения, сопровождающихся усвоением субъектом диктуемых культурой его общности правил разрешения конфликта, индивид начинает использовать конкретные девиантные способы разрешения конфликта в конкретной жизненной ситуации.

Девиация становится утилитарной формой реакции индивида на конкретную жизненную ситуацию. Так, избалованные дети, пытаясь получить что-либо от своих родителей, ведут себя неадекватно (громкий плач, истерика, замещенная агрессия и пр.) в случаях, когда знают, что именно эта форма поведения вызывала требуемые реакции от реципиентов девиации.

При накоплении опыта использования отклоняющегося поведения как средства разрешения или нейтрализации конфликта любые ситуации межличностного взаимодействия могут оцениваться субъектом как стимулы к демонстрации собственного привычного девиантного поведения, выступающего средством самоутверждения себя самого. Тогда же утилитарное использование девиаций может вызвать и отрицательную реакцию сообщества, ведущую к дезадаптации субъекта и, при определенных условиях, к усилению девиантных тенденций.

Длительность, безнаказанность и частота повторяемости девиаций ведет к усвоению полезности девиантного поведения уже не в связи с необходимостью обороны или позитивного разрешения конкретного конфликта, а в связи со сформировавшейся у лица установкой на девиантные действия как самоцели собственной деятельности (психология хулигана, домашнего тирана, готовых ”взорваться” по поводу любых внешне не значимых посягательств на их самость -- вот типичные формы реализации установочных девиаций). Такая девиация приобретает ”личностный смысл” (А.Н. Леонтьев).

При дальнейшем подкреплении девиантных тенденций в образе жизни индивида вполне возможным является формирование у лица отношения к девиантному поведению не только как к вынужденному способу разрешения конфликтной ситуации либо как к самоцели жизнедеятельности, но и как к инструменту для достижения любой цели.

С психологической стороны подобное поведение характеризуется наличием сознательного расчета в целевом использовании девиации, полным отрицанием социально-приемлемых способов разрешения поставленной задачи, удовлетворения определенной потребности.

Рациональное девиантное поведение является высшим этапом генезиса девиаций, объединяя в себе как крайнюю осмысленность и бездуховность девиантных проступков, так и значительную степень десоциализации личности, ее практическую оторванность от социально-одобряемых связей и отношений. В общественной жизни подобные лица характеризуются крайним рационализмом, подсчитывая выгоду от своих поступков и действуя в соответствии с собственными правилами поведения ”сильной” личности.

Вместе с тем рационализация человеческой активности имеет и свое продолжение. Используя свойство человеческой психики к вытеснению (З. Фрейд), рациональная личность, руководствуясь социокультурными установками общества, стремится к ”снятию” аккумулируемых психических результатов рациональной активности. Возникает психологическая готовность к очищению, к подавлению собственных деструктивных тенденций их обращением на себя. Возникает ретретистская форма девиантной активности, реализующаяся в алкоголизации, наркотизме, суицидальных тенденциях и пр.

Усиление ретретистских форм социальной активности, ведя к деградации психики и личности в целом, понижает пороги торможения, ломая устоявшиеся запреты и стереотипы, приводя, соответственно, к усилению импульсивности и иррациональности человеческих девиаций.

Используя вышеприведенную схему генезиса девиантной активности и основываясь на тезисе о взаимосвязанности и взаимозависимости различного рода отклонений, рассмотрим генерализованный процесс взаимосвязи виктимных и преступных девиаций.

Таблица 1. Взаимосвязь виктимной активности и преступления

Так, установочное стремление к подавлению другой стороны в конфликте чаще всего вызывает импульсивные криминальные реакции. Провоцирующее рациональное поведение жертвы-преступника корреспондирует с утилитарно ситуативными преступлениями как средством ликвидации зачинщика конфликта. Алкоголизированная ретретистская активность жертвы служит классическим стимулом для установочных преступлений. Импульсивные страхи и подавленность -- наилучший объект для рациональных преступников. Наконец, утилитарно-ситуативное навязывание моделей поведения, разрешения конкретного внутриличностного конфликта связано с ретретизмом как формой ”ухода” в себя в ”преступлениях без жертв”. Указанные модели взаимодействий будут рассмотрены нами более подробно при анализе криминогенного значения виктимности.

Значимые проявления личности в различных сферах жизнедеятельности еще не характеризуют личность как целостность. Рациональная жертва-провокатор вполне может стать рецидивной жертвой в результате импульсивных реакций страха, вызванных агрессивным воздействием. Универсальным критерием таксономии жертв преступлений являются психологические свойства и качества личности.

В силу этого в зависимости от характеристики мотивации ведущей виктимной активности представляется возможным выделить следующие виды жертв преступлений:

1. Импульсивная жертва, характеризующаяся преобладающим бессознательным чувством страха, подавленностью реакций и рационального мышления на нападения правонарушителя (феномен Авеля).

2. Жертва с утилитарно-ситуативной активностью. Добровольные потерпевшие. Рецидивные, ”застревающие” жертвы, в силу своей деятельности, статуса, неосмотрительности в ситуациях, требующих благоразумия, попадающие в криминальные ситуации.

3. Установочная жертва. Агрессивная жертва, ”ходячая бомба”, истероид, вызывающим поведением провоцирующий преступника на ответные действи.

4. Рациональная жертва. Жертва-провокатор, сама создающая ситуацию совершения преступления и сама попадающая в эту ловушку

5. Жертва с ретретистской активностью. Пассивный провокатор, который своим внешним видом, образом жизни, повышенной тревожностью и доступностью подталкивает преступников к совершению правонарушений.

Развитие моделей поведения жертв в указанном направлении открывает, на наш взгляд, определенные перспективы исследований взаимодействия преступника и его жертвы и познания новых закономерностей виктимизации населения.

2.4. Виктимность: пути решения проблемы

Хотелось бы верить, что когда-нибудь у нас в стране настанет день, когда руководитель силового подразделения на вопрос журналистов об актуальных задачах вверенной ему структуры сосредоточится не на ”борьбе” с преступностью, а на защите и охране прав и законных интересов граждан.

Такая профессиональная идеология вырабатывается годами, но именно в этом ключе на сегодняшний день построено большинство международно-правовых документов, регламентирующих современные принципы виктимологической политики и организации обращения с жертвами преступлений.

”Международный пакт о гражданских и политических правах” в развитие идей Всеобщей декларации прав человека обстоятельно определил международные стандарты в области обеспечения прав жертв преступлений и жертв злоупотребления властью, а также гарантии их соблюдения, связанные с императивностью обеспечения прав и свобод любому лицу через эффективные средства правовой защиты.

Принятая ООН с целью оказания помощи правительствам и международному сообществу в их усилиях, направленных на обеспечение справедливости и представления доступа к правосудию жертв преступлений ”Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью”, как было уже показано выше, послужила основным инструментом обеспечения международно-правовых стандартов в этой области.

Среди них особо важное значение имеют такие отправные положения, как:

справедливое обращение с жертвой преступления;

обеспечение жертве преступления доступа к механизмам правовой и административной защиты;

защита от запугивания и мести;

обеспечение права на представление необходимой информации;

использование неофициальных механизмов;

обеспечение права на реституцию, компенсацию и социальную помощь.

Наиболее значимым является принцип справедливого обращения с жертвой преступления, так как обеспечение справедливости является центральной проблемой осуществления правосудия в современном гражданском обществе.

Учитывая, что цели системы уголовного правосудия традиционно формулировались с точки зрения норм, касающихся отношений между государством и правонарушителем, сама современная система уголовной юстиции содействует только ухудшению проблем потерпевшего.

В этой связи нужно обращать больше внимания на причиненный потерпевшему физический, психологический, материальный и социальный ущерб и рассмотреть меры, которые целесообразно принять в связи с этим для удовлетворения его потребностей на всех этапах уголовного процесса.

Как видим, логика виктимологического законотворчества в странах Запада идет по пути формирования общих принципиальных положений, касающихся организации обращения с жертвами преступлений с их последующей конкретизацией в нормах-принципах, регламентирующих отдельные стороны взаимодействия жертв преступлений с системой уголовной юстиции и конкретные механизмы реализации таких прав.

Нет нужды говорить, что по этот путь должна пройти и Россия.

С точки зрения большинства специалистов, содержание виктимологической профилактики преступлений включает в себя деятельность, направленную на выявление, устранение или нейтрализацию факторов, обстоятельств, ситуаций, формирующих виктимное поведение и обуславливающих совершение преступлений, выявление групп риска и конкретных лиц с повышенной степенью виктимности и воздействие на них в целях восстановления или активизации их защитных свойств, а также разработка или совершенствование уже имеющихся специальных средств защиты граждан от преступлений и последующей виктимизации [24, 377-378].

2.5. Понятие и значение виктимологической статистики

Если обратиться к официальной государственной отчетности МВД РФ, то можно заметить, что перечень отражаемых в ней данных неполный. Показатели уголовно-правовой статистики как одного из двух разделов судебной статистики характеризуют, с одной стороны, деятельность органов предварительного расследования, судов, исправительных учреждений, а с другой стороны, дают более или менее истинную картину совершенного преступления и преступности в целом. Но в современной уголовной статистике почти забыты потерпевшие от преступления.

Разве нет необходимости знать, как говорится, “в лицо” человека или коллектив, ставших потерпевшими от преступления? Почему, в силу каких обстоятельств именно его (их) выбрали на роль жертвы? Нет ли их “вины” в этом? Слово “вина” не случайно поставлено в кавычки, потому что мы не имеем целью трактовать это понятие в прямом смысле. Речь идет о вине, скорее, в этическом, моральном плане, когда состояние и поведение потерпевшего оценивается с позиции норм морали. Безусловно, если в деяниях потерпевшего будет состав уголовного преступления, мы будем оценивать их с позиций норм уголовного права.

Есть необходимость отслеживать и статистические показатели, характеризующие поведение потерпевшего в период, непосредственно предшествовавший событию преступления, и в период самого события преступления (а также его посткриминальное поведение), и связь этого поведения с поведением преступника (например, интенсивность нападения в связи с интенсивностью обороны, бегство от потерпевшего). Это так называемая “динамическая область” виктимологических показателей [7, 71] .

“Статистическая область” виктимологических показателей включает пол, возраст, должностное положение, социальное, национальность и т.д., а также правовое положение (без вести пропавший, лицо, находящееся в розыске).

Виктимологические показатели являются неотъемлемой частью преступления, поэтому они с необходимостью должны войти в число объектов регистрации уголовной статистики. Вводя понятие “виктимологической статистики”, тем самым осуществляется отход от традиционной позиции, при которой объектами регистрации (т.е. объектами наблюдения) уголовно-правовой статистики являются преступления, преступники и назначаемые им наказания.

Виктимологическая статистика (или статистика потерпевших) необходима для практической деятельности правоохранительных органов, для дальнейшего развития криминологии и уголовно-правовых наук в целом. Получаемая информация должна иметь форму не точечных исследований, а комплекса мероприятий, направленных на получение количественной характеристики личности потерпевших и их поведения.

Включение виктимологической статистики в статистическую отчетность МВД необходимо и должно стать частью государственной политики в области учета и контроля за состоянием, уровнем, динамикой и структурой преступности в РФ.

В результате можно дать следующее определение виктимологической статистики. Это часть уголовно-правовой статистики, изучающая количественные характеристики личности потерпевшего и его поведения в целях профилактики, пресечения и раскрытия преступлений [10].

Следует отметить, что одним ив первых указал на необходимость формирования особого раздела в системе уголовной статистики С.С.Остроумов. Он назвал этот раздел виктимологической статистикой и указал на его основную задачу: дать количественную характеристику личности потерпевших и их поведения [31, 12] .

На организацию работы по предупреждению и раскрытию преступлений сказывается наличие возможно более полной и разносторонней информации о всех обстоятельствах подготовки или совершения преступлений, включая данные о преступниках, их жертвах, мотивах, целях действий всех участников криминальных событий.

На взгляд Д.В.Ривмана, данные виктимологичеокого характера имеют значение не меньшее, чем информация о преступниках. Роль жертв преступлений в возникновении, развитии ситуаций преступлений часто очень значительна, а следовательно, необходим анализ криминологически значимых ролей жертв и учет всех виктимологических обстоятельств как исходной базы для конкретных выводов частного (по отдельным уголовным делам) и обобщающего (тактико-методического) характера [34, 48] .

Необходимость отслеживания виктимологичеокой информации для правоохранительных органов определяется рядом обстоятельств:

во-первых, преступленную нередко предшествуют события, происшедшие задолго до самого преступления, но имеющие прямое отношение к мотивам и целям поведения преступника. Эти события нередко связаны с личностью и поведением жертвы преступления. Оставшись “незамеченными” в процессе расследования, они могут оказаться причиной искажения картины преступления, ошибки в его правовой оценке и даже того, что преступление окажется нераскрытым;

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9