Реферат:
«Хезболла» как инструмент ИРИ в эскалации арабо-израильского конфликта
Любая революция со временем теряет свой революционный политико-идеологический запал. Тускнеет цвет знамен, ослабевает ультрареволюционный радикализм, меняются приоритеты, приходят новые лидеры.
Так было с Октябрьской революцией 1917 года в России. Аналогичные процессы наблюдаются и в недрах Исламской революции в Иране.
Как известно, новое государство, появившееся на карте мира в 1979 г. в результате революции в шахском Иране – Исламская Республика Иран, – сразу же после возникновения заявило о своих претензиях на руководство исламским движением в мире и конечной цели – мировой исламской революции.
В соответствии с военно-политической доктриной, разработанной лидером этой революции и создателем ИРИ аятоллой Хомейни, вся государственная машина Ирана нацеливалась на осуществление политики шиитских клерикалов по экспорту исламской революции по иранскому образцу в другие страны.
Однако минувшие с той поры 26 лет наглядно продемонстрировали иранскому руководству утопичность и несбыточность воплощения в жизнь идей Хомейни о мировой исламской революции. Не в последнюю очередь это отразилось и на существенном изменении взглядов иранских идеологов и политиков на основополагающий доктринальный принцип – «экспорт исламской революции».
Но трансформация воззрений никоим образом не снизила активности во внешнеполитической деятельности исламского государства.
Напротив, нынешняя руководящая военно-политическая верхушка ИРИ (вне зависимости от политической ориентации – либералы – консерваторы – неоконсерваторы) все чаще демонстрирует способность (когда это необходимо) освобождаться от идеологических шор «хомейнизма», объективно оценивать тенденции и динамику современного развития своего общества и мировых социально-экономических процессов, координировать внутри и внешнеполитические векторы и интенсифицировать свою активность на тех направлениях, где, по мнению исламского руководства, присутствуют в первую очередь государственные (а не религиозно-идеологические) интересы Тегерана.
В полной мере это относится и к деятельности ИРИ в регионе Ближнего и Среднего Востока. Причем следует подчеркнуть, что Исламская Республика все целеустремленнее стала осуществлять на практике идеи достижения региональной гегемонии, которую начал претворять в жизнь еще сорок лет назад свергнутый радикальными шиитами шах Мохаммад Реза Пехлеви.
Есть основания констатировать, что утопическая идея всемирной исламской революции преобразовалась в более реальную идею доминирования персо-шиитов на региональном уровне, то есть на Ближнем и Среднем Востоке. Причем религиозная составляющая этой идеи прагматично переплелась с националистической, которая все сильнее и отчетливее проявляется прежде всего в реальной политике. Постепенно националистически окрашенный прагматизм в государственной политике Тегерана стал превалировать над идеологическими соображениями.
Вспомним, как в свое время советский вождь И.В. Сталин, используя коммунистическую идеологию и пропагандистскую риторику Октябрьской революции, возвеличивая покойного лидера этой революции и основателя СССР В.И. Ленина, проводил жесточайшую внутреннюю и внешнюю имперско-полицейскую политику, о которой не могли и мечтать все российские императоры и императрицы. При этом Сталин оказывал поддержку коммунистическим и любым просоветским движениям по всему миру, спонсировал экстремистские группировки, готовые действовать в первую голову в его государственно-имперских (а не чисто идеологических) интересах, зачастую объективно в ущерб международному коммунистическому движению.
Безусловно, подобные исторические параллели условны. Однако сходства нельзя не заметить. Так, для достижения своих регионально-имперских целей Иран продолжает применять шиитские инструменты для укрепления своих позиций на Ближнем и Среднем Востоке. Одновременно Тегеран, используя пропагандистскую риторику Исламской революции, возвеличивая покойного лидера этой революции и основателя ИРИ аятоллу Хомейни, проводит активную националистическую внутреннюю и внешнюю политику, которая могла бы стать образцом и для последнего шахиншаха Ирана. Тегеран оказывает ощутимую поддержку проиранским силам по всему миру, уделяя особое внимание, естественно, Ближнему и Среднему Востоку.
Трансформация исламской революции в Иране выразилась, в частности, не только в отказе от силового экспорта революционных идей ипрямолинейной пропаганды исламского фундаментализма, но и в корректировке всего внешнеполитического курса ИРИ. Можно констатировать, что в последние годы Исламская Республика Иран, выйдя из изоляции, в определенной степени «открылась» и стала проводить наступательную внешнюю политику в регионе, основываясь исключительно на собственных интересах, которые, оставаясь по форме клерикальными, постепенно меняют свою сущность, становясь все больше националистическими и имперскими.
Примечательно, что эта старая-новая политика осуществляется религиозным руководством ИРИ все теми же тремя основными методами: «мирным» (пропагандистским), «полувоенным» (специальным) и «военным».
О «военном», надеемся, говорить не придется никогда.
Ныне среди методов внешнеполитической деятельности ИРИ первое место занимает пропагандистский. Отказавшись от экспорта исламской революции, Тегеран сделал ставку на экспорт исламской культуры и на создание положительного образа Исламской Республики. Однако это отдельная и масштабная тема, которая требует специального исследования.
Ныне в связи с последними событиями на Ближнем Востоке – палестино-израильское перемирие, кризис в Ливане, ситуация в Ираке – интерес представляет специальная деятельность Тегерана.
Иран, являясь важной составляющей частью огромного ареала, географически включающего Ближней и Средний Восток, а конфессионально – практически четверть планеты, то есть мусульманский мир, с пристальным неослабевающим вниманием следит за развитием ситуации в Ираке, в Афганистане, а также за процессами, происходящими в рамках палестино-израильского мирного урегулирования. При этом ИРИ практически на протяжении всех 26 лет своего существования стремится не только наблюдать, но и оказывать непосредственное влияние на ситуацию в этом регионе.
Не секрет, что для осуществления данной политики Тегеран обладает эффективными инструментами, которые способны обеспечивать решение этих проблем уже упоминавшимися тремя методами.
Это, прежде всего вооруженные силы. Исламская Республика Иран обладает крупнейшими по численности на Ближнем и Среднем Востоке вооруженными силами. Регулярные вооруженные силы Ирана на 1 января 2003 г., по данным Лондонского института стратегических исследований, насчитывают свыше 900 тыс. человек, что очень много для государства, не ведущего военных действий1. Особенностью организационной структуры вооруженных сил Ирана является наличие в их составе двух независимых компонентов – Армии и Корпуса стражей исламской революции (КСИР). В каждом из них имеются собственные сухопутные, военно-морские и военно-воздушные силы, практически полностью развернутые даже в мирное время. Кроме того, в условиях чрезвычайного положения под их командование поступают Силы охраны правопорядка2.
В составе КСИР действуют также и так называемые Силы сопротивления «Басидж», являющиеся, по сути, милиционным народным ополчением, насчитывающим около 400 тыс. человек и подготовленным резервом для вооруженных сил, достигающим почти десятка миллионов человек3.
Таким образом, ВС ИРИ обладают значительной мощью. Однако необходимо отметить, что КСИР, входящий в иранские ВС, помимо чисто военной функции выполняет и многие другие. Причем эти «другие» зачастую играют более приоритетную роль во внешней и внутренней политике ИРИ.
Так, Корпус представляет собой систему органов, наряду с официальным МИДом проводящих международную политику Исламской Республики Иран своими специфическими способами, которые отличаются большим разнообразием.
КСИР является одной из самых многочисленных и авторитетных организаций, занимающихся исламской пропагандой, распространением идей Хомейни по всему миру, а также в религиозной упаковке идей персидского национализма. Вся система КСИР контролируется лидером страны (рахбаром) и верховным главнокомандующим аятоллой Али Хаменеи. КСИР – важнейший инструмент политико-идеологического воздействия как внутри страны, так и за рубежом4.
Но особое место в системе КСИР занимают силы специального назначения «Коде». «Коде» (от Аль-Кудс – одно из арабских названий Иерусалима) непосредственно обеспечивает иранские интересы за рубежом с использованием особых методов. Деятельностью «Коде» руководит главнокомандующий КСИР. В силах «Коде» есть девять управлений: по Турции и Закавказью; по Ираку; по Ливану; по Центральной Азии, СНГ, Пакистану, Индии, Афганистану; по Северной Африке; по Центральной и Южной Африке; по Европе, Северной и Южной Америке; по странам Персидского залива; по специальным операциям5.Примечательно, что Ливан и Ирак выделены в самостоятельные подразделения.
«Коде» выполняет стратегические разведывательно-диверсионные функции. В частности, эта организация отбирает наиболее преданных делу исламской революции иранцев, готовит из них оперативных работников внешней разведки. После прохождения специальной подготовки они работают за границей под легальным прикрытием или в качестве нелегалов. Кроме самостоятельного непосредственного ведения разведки сотрудники «Коде» за рубежом создают агентурную сеть путем вербовки местных исламистов, прежде всего в иранской диаспоре стран Европы, Северной и Южной Америки, Азии и Африки. В странах, где укоренен шиизм, эта иранская спецслужба опирается на сеть местных мечетей, медресе, культурных и благотворительных организаций6. Помимо этого, «Коде» осуществляет контроль и координацию деятельности проиранских шиитских организаций.
Задачи, которые решают силы «Коде», вытекают из военно-политической обстановки, складывающейся в конкретное время в регионе и мире.
Сегодня эта обстановка характеризуется тремя основными факторами:
1. Изменения в политической ситуации в регионе, связанные со смертью Ясира Арафата и избранием Махмуда Аббаса президентом Палестинской Национальной Администрации, что открыло позитивные возможности для урегулирования арабо-изральского конфликта.
2. Кризис в Ливане в связи с убийством бывшего премьер-министра Ливана Рафика Харири.
3. Состоявшиеся выборы в Ираке и избрание президента страны и высшего руководства.
Однако необходимо признать, что все эти факторы в той или иной мере воздействуют на главную проблему – проблему израильско-арабских отношений. Не секрет, что она весьма болезненна для Ирана. Поэтому все усилия иранских спецслужб направлены на ее решение, естественно, в пользу Тегерана.
Иран является одной из немногих, а быть может, единственной страной, не признающей возможность самого существования Государства Израиль. Позиция ИРИ по этому вопросу чрезвычайно радикальна. Ее неоднократно выражали иранские политики. Так, министр иностранных дел Ирана КамальХаррази заявил, что единственный путь к миру и спокойствию в Палестине заключается в создании свободного демократического государства с участием всех палестинцев, в том числе христиан и иудеев7. По сути, этот проект предусматривает уничтожение Государства Израиль путем его поглощения и перевод его граждан в положение религиозного меньшинства в большой Палестине, находящейся под управлением арабов-мусульман. Вполне понятно, что этот утопический план нереалистичен. Он идет вразрез как с позицией абсолютного большинства стран мира, так и решениями ООН.
Страницы: 1, 2, 3
