Реферат: Характеристика международных санкций против «Саддамовского» Ирака (1990 – 2002)
Последствия ирако-кувейтского конфликта 1990–1991 гг. остаются одним из актуальных вопросов повестки дня для мирового сообщества по прошествии более чем десяти лет, которые отделяют драматические события, вошедшие в историю как война в Персидском заливе. Сам конфликт и, в еще большей степени, последующее развитие событий обнажили целый ряд слабых мест в постбиполярной системе международных отношений, которые не устранены до сих пор. Среди этих проблем существенную роль играют международные санкции, ставшие первой столь масштабной попыткой мирового сообщества применить универсальный механизм наказания одного из своих членов.
В августе 1990 г. Организация Объединенных Наций признала захват Ираком территории суверенного Кувейта агрессией, вслед, за чем против него были введены военно-политические и экономические санкции, поставившие Багдад в условия фактической изоляции. В общей сложности в течение первого года после агрессии Советом Безопасности ООН было принято более десяти резолюций по Ираку, важнейшими из которых стали резолюция № 661 от 6 августа 1990 г., определившая спектр запрещающих мер и создавшая Комитет по санкциям, который осуществляет контроль за их соблюдением, а также резолюция № 687, где перечислялись условия, при выполнении которых иракской стороной санкции могли быть сняты.
Суть санкций сводится к существенному ограничению торгово-экономических контактов Ирака с другими странами: по условиям резолюции № 661 Багдаду запрещался импорт любых товаров, за исключением продовольствия и медикаментов, а также был введен международный запрет на экспорт из страны нефти и нефтепродуктов, доходы от продажи которых за рубеж составляли инвестиционную основу иракской экономики3. Экономическая блокада Ирака привела к нарушению транспортного сообщения со страной, являющейся важным «связующим звеном» между зоной Персидского залива и странами восточного Средиземноморья. Одним из наиболее болезненных последствий этой блокады стал срыв регулярного авиасообщения с Ираком, которое долгое время находилось под контролем ООН и велось, в основном, в рамках гуманитарных программ, и по сей день восстановлено далеко не в полном объеме.
Помимо всего прочего, Багдад, по сути, лишен контроля над частью национальной территории: в целях обеспечения безопасности курдских и шиитских меньшинств, соответственно, на севере и юге Ирака в 1991–1992 гг. были введены так называемые демилитаризованные зоны, в которых Багдаду запрещалось размещать войска. Эти территории были взяты под контроль базирующейся в Турции, Саудовской Аравии и Кувейте авиации «союзников» (США, Великобритании, а также, на первых порах, – Франции) и в настоящее время лишь частично контролируются центральной властью, хотя ни в одной из резолюций СБ по Ираку прямо не говорится о создании таких «бесполетных зон», а лишь отмечается необходимость принятия мер в связи с тяжелой гуманитарной ситуацией в упомянутых районах.
Столь суровые санкции стали ценой, которую Багдаду пришлось заплатить за агрессию против Кувейта и угрозу безопасности в регионе в целом. Резолюция № 687, принятая двенадцатью голосами «за» при одном «против» и двух «воздержавшихся» 3 апреля 1991 г. и формально признанная Ираком 18 апреля 1991 г., требовала от Ирака выплаты компенсаций за причиненный Кувейту экономический ущерб, а также освобождения кувейтских военнопленных и урегулирования вопроса о границе между двумя странами. Однако главным условием снятия санкций было и остается разоружение Ирака и, прежде всего, ликвидация иракского оружия массового поражения (ОМП).
В упомянутой резолюции были официально сформулированы основные требования мирового сообщества к Ираку относительно его деятельности в области ОМП, а также подчеркивались факты угроз применения такого оружия, что представляло собой нарушение обязательств Ирака «по Женевскому протоколу о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств». Резолюцией предусматривалось «формирование Специальной Комиссии (СК), которая проведет немедленную инспекцию на местах биологического, химического и ракетного потенциала Ирака на основе заявлений Ирака и определения любых других местоположений самой спецкомиссией», а также сотрудничество создаваемой комиссии с Международным агентством по атомной энергии (МАГАТЭ) в области ядерного оружия. По сути же, на СК и ее инспекторов была возложена задача ликвидировать главный, в понимании Багдада, атрибут региональной сверхдержавы – военную мощь, опирающуюся на оружие массового поражения.
Классифицируя деятельность СК и МАГАТЭ, следует отметить, что все мероприятия по контролю за деятельностью Ирака в области ОМП предполагали два «уровня» запрещенных средств: во-первых, это непосредственно ОМП и носители для его доставки, а во-вторых, так называемые средства двойного назначения, используя которые, несмотря на их, на первый взгляд, мирное предназначение (например, сельскохозяйственные химикаты, сверхмощные компьютеры), можно, при определенных доработках, добиться создания запрещенных материалов, веществ и оборудования.
Вместе с тем в резолюции № 687 четко выделялись два принципиальных направления деятельности СК и МАГАТЭ: уничтожение, вывоз или обезвреживание имеющихся средств массового поражения и «осуществление постоянного наблюдения и контроля» за тем, чтобы Ирак не разрабатывал и не приобретал за рубежом какие-либо из вышеуказанных средств.
Следует особо остановиться на деятельности СК и МАГАТЭ в области мониторинга. Необходимость создания механизма для такого рода деятельности была отмечена еще в резолюции № 715 от 11 октября 1991 г., однако Ирак официально признал ее лишь в конце 1993 г. Введение режима постоянного наблюдения и контроля увязывалось с открытием Ираком значительного количества своих запрещенных программ, а также предоставлением данных о поставках материалов и оборудования двойного назначения. Это Багдад фактически отказывался делать вплоть до 1994 г., хотя требования о «полном, окончательном и всеобъемлющем раскрытии» так или иначе содержались в резолюции № 687 и во всех последующих резолюциях относительно деятельности СК и МАГАТЭ в Ираке; более того, сама иракская сторона неоднократно называла предоставляемые данные «полными, окончательными и всеобъемлющими», что не соответствовало действительности. Помимо этого, введенный режим подразумевал контроль за ввозом в страну различных материалов и оборудования, что также требовало более глубокого исследования деятельности Ирака в области ОМП и его импортных поставок и поэтому не могло быть осуществлено до тех пор, пока Багдад не предоставит соответствующей информации.
Осуществление постоянного наблюдения и контроля включало в себя целый комплекс мер: воздушное наблюдение, установку различных датчиков на подозрительных объектах, опечатывание хранилищ и оборудования, использование различных технологий обнаружения, взятие проб и их анализ, экспортно-импортный контроль и многое другое. Ни один из этих элементов сам по себе недостаточен для обеспечения гарантий безопасности, однако все вместе они представляли собой наиболее всеобъемлющую международную систему мониторинга, когда-либо задействованную в области контроля за вооружениями.
В соответствии со своими обязательствами по резолюции № 687 Ирак должен был представить СБ информацию о своих запасах и деятельности в области ОМП. В сделанном 18 апреля 1991 г. заявлении Багдад утверждал, что он не имел запасов ядерного и биологического оружия, в то же время подтверждая наличие незначительного арсенала химических вооружений, баллистических ракет и пусковых установок для них. Исходя из данных, предоставленных иракской стороной, а также на основе тех или иных предположений СК вела инспекционную деятельность и уничтожение ОМП по четырем основным направлениям: химическое, биологическое и ядерное оружие и баллистические ракеты (и другие средства доставки).
Результаты работы СК свидетельствуют о том, что ей удалось раскрыть и уничтожить лишь наименее опасные запасы химического оружия Багдада, в то время как проблема стратегических химических вооружений так и не была решена в соответствии с резолюцией № 687. По оценкам специалистов, иракская химическая промышленность способна произвести в случае необходимости, например, горчичный газ практически немедленно, а более сложные в технологическом отношении нервные газы – в течение нескольких месяцев. В августе 1998 г. Ирак косвенно признал, что на территории страны имеется порядка 140 научных и промышленных объектов, на которых могут быть произведены отравляющие вещества.
У экспертов были и остаются серьезные основания предполагать, что биологическое оружие является основой иракского потенциала ОМП из-за его портативности и относительной легкости в производстве. Особую актуальность эта угроза приобрела в последние годы, когда наряду с опасностью использования биологического оружия «традиционным» способом (запуск ракеты или орудийный выстрел) существенно возрос риск «биологического терроризма».
Угроза создания Ираком ядерного оружия в нынешних условиях, по мнению специалистов МАГАТЭ, отведена примерно на десять лет. В то же время признается факт, что Ирак мог скрыть от комиссии оборудование для обогащения урана, предназначенного для мирной атомной энергетики. У Багдада также сохраняется и ноу-хау в этой области: данный аспект практически неподконтролен Агентству, так как документацию скрыть намного проще, чем оборудование и материалы.
Добиваясь своих целей в разработке баллистических ракет как средства доставки ОМП так же, как и в других запрещенных областях, Ирак сделал ставку на сохранение и создание наиболее современных систем доставки, согласившись уничтожить лишь морально и физически устаревшие ракеты типа СКАД.
Как констатируют представители СК, Багдад действует по принципу предоставления ограниченных объемов информации, преимущественно по наименее современным технологиям и системам. В этой связи важно отметить, что даже, несмотря на раскрытие «материальной» части запрещенных программ (самой техники и материалов), Ирак утаивал «интеллектуальную» составляющую: технологии и ноу-хау.
Результаты деятельности СК свидетельствуют о том, что первоначально поставленные перед ней задачи в значительной степени не были выполнены. Основной причиной, хотя и относительной, но все же вполне очевидной, неудачи более чем семилетней деятельности СК в Ираке является отношение Багдада к ней. Политика, проводимая иракским руководством по отношению к международным инспекторам, основана на ряде предпосылок и целей, четко определенных Багдадом.
Постоянное нежелание Ирака предоставить полный отчет о программах по разработке и производству ОМП свидетельствует об отмечаемой некоторыми экспертами спланированной программе по сокрытию стратегически важных запасов запрещенных вооружений на государственном уровне. Так, имеются различные данные о том, что специальные подразделения иракских служб госбезопасности, занимающиеся охраной Саддама Хусейна и других высших руководителей страны, вели целенаправленную деятельность, смысл которой – сохранение в тайне особо важных программ разработки ОМП и мощностей для его производства, а также создание препятствий работе инспекторов. Принимая во внимание тот факт, что сотрудники СК и МАГАТЭ работали на «чужой территории», очевидно, что проведение подобной политики сокрытия не составляло особого труда для иракской безопасности.
Упорное нежелание Багдада полностью выполнять требования СБ ООН, а также эффективное внутреннее противодействие попыткам инспекции новых объектов превратило то, что первоначально было обозначено как сотрудничество, в фактическое противостояние «инспектора – службы госбезопасности». При этом Багдад заявлял о своем принципиальном согласии вести сотрудничество с СК, однако систематически выдвигал различные условия, которые, по своей сути, являлись препятствием для выполнения Комиссией своих полномочий. Так, иракские официальные лица неоднократно препятствовали введению режима мониторинга, требуя уважения независимости, достоинства и национальной безопасности Ирака.
Страницы: 1, 2
