Вторая угроза, возникающая в результате вовлечения отечественной «обороны» в мирохозяйственные связи, состояла в чрезмерной зависимости развития новейших вооружений от иностранных заказчиков и вытекающей отсюда опасности диспропорционального развития национальной оборонно-промышленной базы в целом. Те отдельные предприятия, которые производили конкурентоспособную военную продукцию, реализовали ее на зарубежных рынках и уже получали заказы на совершенствование данного оружия от иностранных заказчиков, оказывались в привилегированном положении по сравнению с предприятиями, не сумевшими реализовать на внешнем рынке свою продукцию. Чудовищное сокращение закупок оружия российским Министерством обороны делало выход на внешние рынки фактором резкой дифференциации финансового состояния и перспектив технологического развития всех оборонных предприятий страны.
Продолжение такой практики означало разделение всей национальной оборонно-промышленной базы на два сектора: стагнирующий, ориентированный на внутренний спрос, и развивающийся, вовлеченный во внешнеэкономические поставки[34].
Поляризация этих секторов угрожала разрывом технологических научно-производственных связей между предприятиями российского ВПК как единого целого, соответственно, утратой потенциала для производства сложных комплексных систем вооружений.
Отсюда не следует, разумеется, что российскому ВПК вредны международные производственные проекты, но опасно диспропорциональное несбалансированное развитие его отдельных отраслей, наметившееся в 1990-е годы в связи с либерализацией внешнеэкономических связей.
Второй вариант интернациональной интеграции отечественной оборонной промышленности более адекватно отражал интересы технологической безопасности страны. Он был связан с подключением российских оборонных компаний к международным проектам в качестве ведущих подрядчиков, сосредоточивающих у себя разработку ключевых технологий передовых систем вооружений, выступающих в роли головных контакторов интернациональных «команд»-исполнителей[35].
Для успешной внешнеэкономической интеграции отечественного ВПК, чтобы эффективнее реализовать продуктивные тенденции международного сотрудничества, необходимо было выполнение двух важных условий. Во-первых, необходимо было не на словах, а на деле сформировать промышленную стратегию, основой которой должно было стать образование крупных диверсифицированных оборонных компаний-концернов на основе межотраслевой интеграции военного производства. Существовавшие ФПГ в оборонной промышленности не соответствовали организационным структурам ведущих западных военных компаний. Без сосредоточения финансовых и технологических ресурсов в руках крупного разработчика-производителя равноправная конкуренция с ведущими западными концернами становилась невозможна.
Во-вторых, крайне важно было осуществлять грамотную государственную политику в области координации международных военно-технических связей. Конкретнее, соответствующим государственным структурам нужно было активизировать работу по лоббированию интересов отечественных оборонных компаний на мировой арене в качестве головных исполнителей на базе имеющегося передового задела в некоторых отраслях военной промышленности (прежде всего – ракетная техника, авиационно-космические системы, бронетанковое оружие). При этом следовало иметь в виду, что наиболее предпочтительными партнерами здесь выступают не американские, а европейские и азиатские фирмы. Амбициозность американских компаний, основанная на военно-технологическом лидерстве, изначально обрекало на неудачу попытки добиться хотя бы равноправных условий совместных проектов для российских «оборонщиков». Поэтому, решая неотложную проблему выбора партнеров по интеграции, следовало обратить внимание на технологически развитые европейские концерны (вставших на путь беспрецедентных слияний и бросающих вызов американскому доминированию) и на быстрорастущие азиатские фирмы.
В оборонной промышленности РФ в 1990-е годы сложилась крайне тяжелая, близкая к критической ситуация. В целом уровень производства для военных нужд составлял менее 5 % от уровня 1990 г. Такое резкое падение не могло не вызывать тревоги. За период 1990 – 1995 гг. реальные расходы на закупки ВВТ сократились в 16 раз (в долларовом эквиваленте со 130 млрд. до 8 млрд. долл.), на НИОКР – в 12 раз (с 60 млрд. до 5 млрд. долл.)[36]. Для сравнения – США в 1995 году потратили на закупки техники 42 млрд. долл., на НИОКР – 35 млрд. долл.[37].
За спадом промышленного производства стояли простои производственных мощностей, их низкая загрузка и, как следствие, отток кадров из «обороны». Снижение численности работников шло в основном за счет высококвалифицированных и молодых кадров, не довольных низким уровнем оплаты труда. Более половины персонала оборонных предприятий составляли пенсионеры и работники предпенсионного возраста.
Среднемесячная заработная плата одного работника в сфере ВПК составляла около 65 % от средней по России, и менее 60 % от средней по промышленности[38].
Продолжение политики минимального государственного финансирования оборонных предприятий, подталкивающей их к вынужденному переходу на выпуск народнохозяйственной продукции, могло привести к неконтролируемому даже со стороны руководства предприятий распаду наиболее важных для страны разработок, технологий и производств. Этот процесс фактически начался с середины 1990-х годов.
Существует понятие критического потенциала национальных НИОКР, который оценивается долей расходов на НИОКР в ВВП государства, не меньшей 2,5 – 3,0 %. На протяжении ряда лет этот показатель, по реально выделенным ассигнованиям, снижался и составлял (%); в 1991 г. – 1,03; 1992 г. – 0,5; 1993 г. – 0,52; 1994 г. – 0,47; 1995 г. – 0,41[39].
Следует учесть, что серьезный удар по ВПК страны нанес, конечно, распад СССР. Значительная часть конструкторских бюро и заводов оказалась за пределами России. Достаточно упомянуть только сферу разработок и изготовления ракетной техники и систем управления ею, важнейшие предприятия которой остались в Украине (Днепропетровск, Киев, Харьков), Белоруссии, Казахстане, Прибалтике, других странах СНГ. Восстановить в полной мере требуемую кооперацию за счет своих сил и средств России в то время не могла.
Предлагавшиеся меры по выходу из сложившегося положения следует признать малоэффективными. Основные из них две: финансирование предприятий «оборонки» за счет экспорта вооружений; выделение приоритетных работ с полномасштабным финансированием занятых в них предприятий.
Первая из указанных мер была недостаточно эффективна потому, что в условиях продолжающейся в стране политической и экономической нестабильности трудно было ожидать серьезных международных сделок на поставки нашего вооружения, которое должно было обслуживаться нами в течение всего жизненного цикла, исчисляемого 10 – 20 годами. Наиболее выгодные рынки сбыта вооружений были уже заполнены в основном нашими конкурентами. Хотя экспорт оружия был способен создать временное облегчение для отдельных ОКБ и предприятий, в целом это вряд ли обеспечило бы должную поддержку обороной промышленности и не могло рассматриваться как основной источник ее финансирования.
Что касается политики приоритетов, то при существовавшей системе управления, лоббирования видов ВС и промышленности, отсутствия ясной военной доктрины и финансовой предсказуемости не представлялось возможным выдерживать в течение всего запланированного времени и в полной мере финансовую поддержку выделяемых предприятий и разработок. Препятствиями являлась и сложность достижения в Министерстве обороны и ВПК единых взглядов на приоритеты, и объективные трудности по поддержанию остальных (неприоритетных) предприятий на минимально необходимом уровне социально-экономических условий их существования, и другие факторы.
Экспорт военной техники и военных технологий из РФ приобретал в 1990-е годы особый смысл в контексте того, что он становился критическим фактором для российской оборонной индустрии. С одной стороны – это был один из немногих источников реальных доходов для ВПК и финансирования НИОКР, а с другой стороны – из-за резкого сокращения оборонного заказа происходило опасное гипертрофированное развитие только экспортных составляющих оборонного производства. В то же время мощности, предназначенные для обеспечения внутренних потребностей, находились в незагруженном состоянии из-за резкого снижения оборонного заказа и сужения внутреннего рынка страны; одновременно страдала от недофинансирования и научно-исследовательская база оборонного сектора.
Точно также как Россия становилась заложницей экспорта сырьевых и минеральных ресурсов, позволяя втянуть себя в сырьевую экспортную ориентацию, российская наука и обороноспособность страны, не имеющие внутренних источников финансирования, начинали попадать в зависимость от экспорта военно-технической продукции.
Таким образом, в результате проделанной работы можно сделать следующие выводы.
1. Россия в 1990-е годы оказалась в наиболее сложном положении. Перед ней стояла не просто задача реструктуризации политики, экономики и социальной сферы, с какой столкнулись другие государства планеты, а задача полномасштабного выбора, затрагивающего все параметры государственности. На рубеже тысячелетий, когда человечество вырабатывало стратегию своего дальнейшего существования, Россия встала перед выбором: возродиться на новой основе как сильному с мощной экономикой государству или превратиться в совокупность ослабленных третьеразрядных государств.
Инновационный потенциал нашей страны был накоплен за годы достаточно успешного функционирования ВПК СССР и до сих пор приносит свои плоды: российская экспортная продукция ВПК базируется на технологиях, созданных в 1970 – 80-е годы.
Следует учитывать, что Россия стала наследницей не только высокотехнологичного производства и развитой инфраструктуры экспорта военной продукции, но и приняла на себя бремя решения всего комплекса проблем, накопленных в советское время. В наследство от СССР ей достался феномен гипертрофированности ВПК: примерно 2/3 экономики страны непосредственно относились к ВПК или были на него сориентированы, при этом военная промышленность была практически лишена механизмов адаптации к быстро накапливающимся изменениям в современной экономике. Проблема усложняется тем, что 70 % отечественного НИОКР и 95 % ОКБ и НИИ по сей день сосредоточены в оборонном секторе, что ставит в зависимость от него большую часть российской науки.
2. Во внешней торговле СССР имел традиционно сырьевую ориентацию, это предопределялось, в первую очередь, природными факторами. Но участие СССР в МРТ, несмотря на сырьевую направленность экспорта, в корне отличалось от участия в нем стран, традиционно экспортирующих ресурсы. Экономика Советского Союза была феноменальна: сырьевая экспортная направленность экономики сочеталась с существованием высокотехнологических экспортных отраслей производства.
3. Исторически сложилось так, что экспорт военно-технической продукции для СССР, а потом для России как его преемника, был и остается в ряду самых важных видов внешнеэкономической деятельности страны. На данный период времени, по подсчетам исследователей, более 70 % экспорта российской машинотехнической продукции приходится на вооружение и военную технику. Оборонно-промышленный комплекс – это отрасль, где создается продукция – с наибольшим вкладом такого самого эффективного фактора производства, каким является наука. В производстве военно-технической продукции её вклад достигает 80 % от вклада всех факторов производства. Поэтому, от успехов России на рынке военно-технической продукции зависит возможность осуществлять ею экспорт товаров, произведенных с использованием высоких технологий. Для России, в настоящее время, потерять лидирующие позиции в рассматриваемой сфере торговли означает потерять свое самое ценное конкурентное преимущество – инновационный потенциал российской экономики – и возможность получать в процессе участия в международном разделении труде интеллектуальную ренту, что может привести к ее полной технологической, и как следствие, экономической и политической зависимости.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
