Чтобы дезавуировать адатные патрилиниджные суды, надо было прежде всего дезавуировать сами патрилиниджи. В 1928 году в постановлении ЦК ВКП(б) "О работе парторганизаций нацобластей Северного Кавказа" обращалось внимание на связь между "влиянием кулачества" и "родовыми связями и традициями" . С этого времени не только циркуляры местных партийных и советских органов, но и протоколы всевозможных собраний, северокавказская пресса и периодика буквально изобиловали выпадами против родственной солидарности. В Чечене-Ингушетии, где родственные связи были особенно тесны, даже было придумано особое словечко-клеймо - "тайповство" ("тайповщина"), образованное от названия патрилиниджа са­мого высокого уровня. На страницах журнала "Революция и горец" развивалась мысль, что родственные интересы несовместимы с партийно-государственными. «Для коммуниста, который еще связан пуповиной со своим родом (фамилией), кулак данного рода в определенных отношениях "свой". Поэтому часто сила родовых связей ока­зывается сильней классовых задач». Другой автор писал о кулацкой природе верхушки чеченских тайпов . Особенно прославился на этом поприще кара­чаевский публицист И.А.-К. Хубиев, писавший под псевдонимом И. Карачайлы. В газетах "Советский Юг" и "Горская жизнь", в журналах "Революция и горец", "На подъеме", "Советский Северный Кавказ" и др. он неоднократно писал о губи­тельности "родовых" связей между бедняком и "кулаком", партийцем и белым офи­цером, комсомольцем и "почетным стариком", о том, что круговая порука была по­лезна перед лицом царизма, но в условиях советской власти превратилась в свою противоположность. Здесь примечательны и откровенность, с которой говорится о нежелании партии терпеть рядом с собой неподконтрольные ей объеди­нения, и наивно-циничный субъективизм в оценке одних и тех же явлений. Подобные наставления не остались втуне. Позднее тот же социальный заказ выполняли, например, М. Мамакаев в Чечене-Ингушетии и С. Кулов в Северной Осетии. Да и в последующие десятилетия в научной и пропагандистской литературе были нередки нападки на родственную солидарность у тех или иных народов Северного Кавказа.

Особый вред патрилиниджной организации виделся в том, что при ней действовали суды "почетных стариков". Поэтому не меньше, если не больше, досталось тому, что стали называть другим новоявленным словечком-клеймом - "стариковство". Тот же И. Карачайлы объявил чуть ли не всех стариков классовыми врагами и осудил геронтотимию как таковую. «"Кулаку", - писал он, - легче эксплуатировать бедняка, потому что он не просто "кулак", а "почетный старик", "родовой авторитет".1[9]  Почи­тают не стариков вообще, а только богатых и знатных стариков, об уважении к престарелым беднякам не может быть и речи... Отсюда следует, что обычай ува­жения к старикам направлен к сохранению и упрочению господствующего положения паразитических элементов». Естественно, что больше всего до­ставалось старикам, судившим судом по адатам: их обвиняли в приверженности к старине и дурном влиянии на окружающих, в особенности на молодежь. Главы родственных объединений, члены советов старейшин и судьи-медиаторы - лишались права голоса, многие из них высылались. А с началом сталинского террора северо­кавказские старики зачастую стали просто уничтожаться физически. По свидетельству писателя Л. Разгона, на Колыме ему довелось видеть целые эшелоны дряхлых дагестанских старцев, отправленных в лагеря уничтожения, чтобы у себя на родине они не мешали строить "новую жизнь". Лишь позднее стали дифференцировать позитивную народную традицию уважения к старшим и слепое преклонение перед их авторитетом - своего рода культ старших.

Такими же темпами искоренялись традиционные системы права. Уже на рубеже 1920-х годов власти Горской АССР опубликовали первые запретительные поста­новления против не только кровной мести, но и уплаты возмещения за кровь, а также целого ряда прежних брачно-семейных обычаев. Одновременно на национальные автономии Северного Кавказа распространялись соответствующие декреты и законы РСФСР, где в гл. Х были сведены, унифицированы и снабжены санкциями все преступления, отнесенные к разряду "бытовых" (позднее - "составляющих пережитки родового быта", еще позднее - "составляющие остатки местных обычаев"). Одно­временно в Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР была введена статья, разре­шающая возбуждать по всему кругу бытовых преступлений публичное обвинение, независимое от жалобы пострадавших. Статья была прямо направлена против местной юридической специфики, так как часто бывало, что потерпевшие под влиянием родни и соседей не решались прибегать к защите нового закона. Это рассматривалось как неуважение к традициям, к хранителям и ревнителям традиций - старшим, а со стороны женщин - и как неуважение к мужчинам .

Нормы УК РСФСР только в одном случае принципиальным образом не отличались от прежних имперских законов (кровная месть рассматривалась как умышленное убий­ство), однако и здесь общий подход был строже и далек от привычного населению взгляда: карались также уплата и получение композиций, а также уклонение от примирения. К насильственному похищению невесты, наказуемому и по адатам, и по шариату, и по законам империи, теперь приравнивалось принуждение женщины к вступлению в брак или воспрепятствование этому (лишение свободы на срок до двух лет). Совершенно новыми и необычными для местного правосознания были санкции за уплату и получение брачного выкупа (лишение свободы или принудительные работы сроком до одного года), многоженство (санкция та же) и брак с несовершеннолетними или малолетними (соответственно два года и восемь лет).

Неудивительно, что при предварительном обсуждении некоторых из этих норм на местах возникали неожиданные осложнения. Население, в том числе многие женщины, протестовали против отмены брачного выкупа, не без оснований считая, что это скажется на выдаче приданого. Раздавались голоса против преследования за многоженство, так как лишение свободы мужей отражалось на материальном поло­жении жен и детей. Высказывались требования разграничить дневные и ночные похищения невест, так как днем обычно совершались настоящие насильственные похищения, ночью же - похищения с согласия девушек, выражавших таким образом свой протест против семейного деспотизма. В 1923 году Съезд советов Ин­гушского округа разрешил сокращенный "условный" брачный выкуп в размере 200 руб. и двух комплектов одежды для невесты .20

Жизнь показала, что правовой плюрализм нельзя ликвидировать сразу. Боль­шинство норм гл. Х УК РСФСР оказались скороспелыми и непродуманными. Несмотря на суровые приговоры, предписания адатов и шариата продолжали действовать. Брачный выкуп никогда не выходил из обычая, только был более скрытым во времена террора и более явным во времена относительной либерализации. Существовало множество способов его обойти: платить деньгами, а не скотом или продуктами, что было не так заметно; давать деньги якобы в долг и т.п. Обходили и нормы, на­правленные против многоженства: те, кто уже состоял в полигамных союзах, фик­тивно расторгали один из браков; те, кто в них только вступал, обходились без

20. Чомаев К.И. Дореволюционные черты этнической психологии горских народов Се­верного Кавказа// Вопросы национальной психологии. Черкесск, 1971.

легализации брака. Случалось, что, опасаясь соседей, жили с разными женами по­очередно. Еще проще обстояло дело с женитьбой на девушках, не достигших ми­нимального брачного возраста: браки до поры не регистрировали или регистрировали там, где этот возраст был ниже (Армения, Молдавия). Случаи настоящего насиль­ственного похищения невест, как правило, скрывали от властей и решали путем консенсуса. Ведь похищенная, даже если она и не была изнасилована, считалась опозоренной, и ей было нелегко найти другого мужа. В тех случаях, когда дело доходило до суда и наказания, похищенная нередко дожидалась похитителя, чтобы выйти за него замуж. Мало изменилась и ситуация с кровной местью: самого убийцу, как и до Октября, выдавали властям, но кровнические отношения между родней сохранялись, а в случае примирения придерживались древних ритуалов. Не принимая этого де-юре, но признавая де-факто, сами власти (например, в Чечне, Ингушетии, Осетии) в 1950-1960-х годах создавали из стариков примирительные комиссии.

Возможно, скрытой или полускрытой правовой жизни не было бы, если бы власти учли опыт юридического плюрализма, накопленный во многих странах мира. Известно, что в Японии с ведома судебных органов разрешается кровная месть. В США у части мормонов ("секта в секте") допускается многоженство. В Швейцарии собственник или владелец дома вправе устанавливать свои правила внутреннего распорядка, так как Гражданский кодекс этой страны признает институт домашней власти. Во Франции мусульманские эмигранты (главным образом арабы) вступают в брак и разводятся по шариату, в чем педантичные правоведы видят не столько право, сколько "подправо". Так ли уж плох подобного рода выборочный полиюридизм, учитывающий в одних случаях народные или конфессиональные традиции, в других - региональную специфику или остатки прежних правовых систем?

С точки зрения этиологии права, здесь нет ни юридического криминала, ни нрав­ственной всеядности. Надо лишь, оставив в стороне, как культурный абсолютизм, так и культурный релятивизм, попытаться разграничить традиции вредные, нейтральные и полезные. Нелегализованная кровная месть как варварский самосуд или насиль­ственное похищение невест как насилие над личностью недопустимы с точки зрения современной общечеловеческой морали, а стало быть, и права. (Заметим, что они были осуждены уже шариатом.) Закрывание женщиной лица (часто более или менее символическое) или разграничение жилого помещения на мужскую или женскую половины - ценности скорее нейтральные. А вот брачный выкуп, уравновешиваемый приданым, и допускаемое при определенных условиях (например, при нетрудоспо­собности или бездетности первой жены) и вошедшее в устоявшийся веками и ты­сячелетиями народный менталитет двоеженство не лишены положительных черт.

Как бы ни относиться к народным и конфессиональным традициям, этическим ценностям и юридическим нормам, ясно, что многие десятилетия они у нас либо не учитывались, либо нивелировались. Юридический плюрализм не признавался в теории и был практически не известен в жизни. Стоит ли удивляться, что в последнее десятилетие, отмеченное разительной либерализацией общественно-политической жиз­ни, а равно возрождением этнических и конфессиональных традиций, перегретый пар стал разрывать котел. Определенные аспекты Чеченской войны стали самым острым, но далеко не единственным проявлением конфликтной ситуации. Президент Ингу­шетии Р. Аушев настойчиво призывает к тому, чтобы наряду с федеральным дей­ствовало республиканское законодательство, учитывающее специфику местных обы­чаев. В частности, в Ингушетии возник вопрос о легализации кровной мести. В вер­ховном законодательном органе Чечни уже в 1996 году был поставлен вопрос о легализации многоженства. Думается, то, что мы наблюдаем в современной Чечне и Ингушетии, не замкнется их пределами. Может быть, на очереди соседний Дагестан, где наиболее исламизированные народы (кумыки, аварцы, даргинцы и др.) тоже предъявят определенные юридические требования. Проблема юридического плюра­лизма на пороге России. И независимо от того, какие официальные формы примет полиюридизм (соответствующие оговорки в федеральном законодательстве, парал­лельное действие федеральных и местных кодексов с правом сторон судиться по одному из них, "право" и "подправо"), нельзя отмахнуться от этой проблемы. Тем более, что при ее решении возникает множество других вопросов: о деликте, или тяжбе, о подсудности сторон, о соотношении подсудности и административной, этни­ческой, конфессиональной принадлежности и т.д. Как ни сложны эти проблемы, решение их не терпит отлагательства. Это один из факторов, которые, в конечном счете, определят и сохранение Россией своей целост­ности, и дальнейшие пути развития ее мусульманских республик: в сторону евро­пейской (евразийской) цивилизации или исламского фундаментализма.

4. Заключение.

         В результате выполненной курсовой работы мы пришли к следующим выводам и заключению. В мусульманском праве труды ученых-юристов до сих пор являются официальными источниками права. «Мусульманское право представляет собой замечательный пример права юристов. Оно было создано и развивалось частными специалистами. Правовая наука, а не государство играет роль законодателя: учебники имеют силу закона. При рассмотрении дела судья никогда не обращается к Корану или сунне — преданиям о пророке. Вместо этого он ссылается на автора, авторитет которого общепризнан».   Одной из характерных черт средневекового мусульманского права была его целостность. Вместе с представлением о едином боге - Аллахе - утвердилась идея единого правового порядка, имеющего универсальный порядок. Мусульманское право на первый план выдвигало не территориальный, а конфессиальный принцип. Мусульманин, находясь в любой другой стране, должен был соблюдать шариат, сохранить верность исламу. Постепенно  с распространением ислама  и превращением его в одну из основных религий мира шариат стал своеобразной мировой системой права.21

         Как конфиссеональное право шариат отличался от канонического права в странах Европы в том отношении, что он регулировал не строго очерченные сферы общественной и церковной жизни, а выступал в качестве всеохватывающей и всеобъемлющей нормативной системы, утвердившейся в целом ряде стран Азии и Африки. Со временем нормы шариата вышли далеко за пределы Ближнего и Среднего Востока, распространили свое действие на Среднюю Азию и часть Закавказья, на Северную, частично Восточную и Западную Африку, на ряд стран Юго-Восточной Азии. Однако столь бурное и широкое распространение ислама и шариата повлекло за собой и все большее проявление в нем местных особенностей и различий при толковании отдельных правовых институтов. Так, со временем с утверждением двух главных направлений в исламе соответствующим образом произошел раскол в шариате, где наряду с ортодоксальным направлением (суннизм) возникло и другое направление  - шиизм 21

   Как система норм, выражающих в религиозной форме волю феодально-религиозной знати, санкционируемых и поддерживаемых теократическим му­сульманским государством, мусульманское право в своей основе сложилось в эпоху становления феодального общества в Арабском халифате в VII—Х вв. и базируется на исламе.

   В соответствии с догмами ислама, действующее право пришло от Аллаха,

21. 6. История государства и права зарубежных стран. Под ред. О.П.Жидкова. ч.1 Норма. Москва.1996. стр 419

Который открыл его человеку через своего пророка Мухаммеда. Мусульманская правовая система берет свое начало в Коране и считается

плодом божественных установлений, а не продуктом человеческого разума и

социальных условий. Право Аллаха дано человечеству раз и навсегда, поэтому общество долж­но руководствоваться этим правом, а не создавать свое под вли­янием тех или иных условий и обстоятельств. Правда, мусульман­ская правовая доктрина признает, что божественное откровение нуждается в разъяснении и толковании, на что ушли века кро­потливой работы мусульманских юристов. Но эти усилия были направлены не на создание права, а лишь на то, чтобы приспо­собить ниспосланное Аллахом право к практическому использо­ванию.

Закон в современном западном понимании как акт, изданный компетентной властью, не существует в мусульманском праве. Теоретически только Аллах имеет законодательную власть, а зем­ные правители не обладают полномочиями создавать право, за­конодательствовать. В действительности единственным реальным источником мусульманского права служат труды древних ученых-юристов.

Мусульманское право — это единая исламская система соци­ально-нормативного регулирования, которая включает как собст­венно юридические нормы, так и религиозные и нравственные постулаты, а также обычаи. Так, мусульманское право определяет молитвы, которые правоверный должен читать, посты, которые он должен соблюдать, милостыни, которые он должен подавать, и паломничества, которые он должен совершать. Мусульманское право — это наиболее яркое и полное выражение исламской идеологии, ее основа.

В настоящее время мусульманское право в том или ином объеме действует во многих странах от западной оконечности Африки до тихоокеанских островов. По разным подсчетам, в мире проживает от 750 до 900 млн человек, исповедующих ислам. Они составляют большинство или значительную часть населения более чем пятидесяти государств.

5.Используемая литература :

1.   Агларов М.А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII - начале XX века. М., 1986.

2.   Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. XVIII - первая половина XIX века. М., 1967.

3.   Кажарон В.X. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII - первой половине XIX века. Нальчик, 1994.

4.   Косвен М.О. Этнография и история Кавказа. М., 1961.

5.   Першиц А.И., Смирнова Я.С. Геронтотимия - почитание старших // Природа. 1986.№5.

6.   Петров Л. Обычное право и закон на Кавказе // Кубанские областные ведомости.1901. № 1. 13.

7.    Агишев Н.М., Бушей В.Д. Материалы по обозрению горских и народных судов Кавказского края. СПб., 1912.

8.    Ренеке Н.М. Горские и народные суды Кавказского Края // Журнал Министерства юстиции. 1912. №21.

9.   Чомаев К.И. Дореволюционные черты этнической психологии горских народов Се­верного Кавказа// Вопросы национальной психологии. Черкесск, 1971.

10. Саидов А. X. Сравнительное правоведение и юриди­ческая география мира. М., 1993.

11. Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988, с. 43—44.

12. Banisadr A. The Fundamental Principles of Islamic Government. Lexington, 1981. P. 47—51.

13. Сюкияйнен Л.Р. Теория мусульманского государства и современность // Советское государство и право. 1983. № 9.

14. Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. Вопросы теории и практики М., 1986. С. 4.

15. Иран: история и культура в средние века и в новое время. М., 1980.

16. Чукуров A.B Афганистане стать палачом может родственник жертвы // Комсомольская правда. 1996. 20 февраля.

17. Будда. Конфуций. Магомед. Франциск Ассизский. Савонарола. Библиографическая библиотека Ф.Павленкова. М. Республика.1995

18. История государства и права зарубежных стран. Учебник под ред. П.Н.Галазны. М. Юрид. лит-ра. 1980.

19. Ислам. Проблемы идеологии, права, политики и экономики. Под ред. Г.Ф.Ким. М. Наука. 1985.

20. Юридическая энциклопедия под ред. М. Ю.Тихомирова. М.1997г.

21. История государства и права зарубежных стран. Под ред. О.П.Жидкова. ч.1. Норма. .1996.

[1] Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988, с. 43—44.

[2] Саидов А. X. Сравнительное правоведение и юриди­ческая география мира. М., 1993.стр.71-78.

1[3] [3].Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. Вопросы теории и практики М., 1986. С. 4.

1[4] Сюкияйнен Л.Р. Указ. работа. С. 44-45.

1[5] Ренеке Н.М. Горские и народные суды Кавказского Края // Журнал Министерства юстиции. 1912. №21.

1[6] Петров Л. Обычное право и закон на Кавказе // Кубанские областные ведомости.1901. № 1. 13.

1[7] Першиц А.И., Смирнова Я.С. Геронтотимия - почитание старших // Природа. 1986.№5.

1[8] Гарданов В.К. Общественный строй адыгских народов. XVIII - первая половина XIX века. М., 1967.

1[9] Кажарон В.X. Традиционные общественные институты кабардинцев и их кризис в конце XVIII - первой половине XIX века. Нальчик, 1994.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6