События 2007 года показали, что Соединённые Штаты, используя НАТО в качестве традиционного военно-политического прикрытия, последовательно, умело и целенаправленно реализуют свои цели в Центрально-Азиатском регионе. На Центральную Азию брошены, без преувеличения, лучшие американские кадры: достаточно вспомнить архитектора балканской политики США, а ныне - специального посланника США в Афганистане и Пакистане Ричарда Холбрука. Действия США отличаются динамизмом и оперативной корректировкой приоритетов при неизменности долговременных стратегических интересов. Так, недавние заявления Б.Обамы о плане постепенного вывода американских войск с территории Афганистана противоречат его прежним заявлениям о том, что военные силы западного альянса останутся в этой стране еще надолго. У неискушенного наблюдателя может возникнуть впечатление отсутствия у США целостной стратегии, наличия даже неких метаний. Если бы, однако, это было так, - в Афганистане не происходило бы то, что там происходит.
В то же время для США не особо принципиален и рынок стран Центральной Азии ни в плане поставки сюда товаров и услуг. Все население региона составляет около 50 миллионов человек, и максимум, что Америка сюда действительно может и на дальнейшее поставлять, - это технологии для энергетической сферы, транспортное оборудование и продукцию машиностроения, а также средства связи плюс некоторые виды вооружений.
По существу, для приобретения всего этого достаточные средства есть в наличии только у Казахстана у Туркменистана, поэтому куда важнее для Соединенных Штатов, прежде всего, дипломатическими и политическими методами сохранять в этих республиках стабильность и предсказуемость. Все же остальные моменты (в том числе - какая-то приписываемая США разного рода политологами «большая стратегия» в регионе) волнуют на самом деле Вашингтон лишь опосредованно.
Следует отметить, что и сами страны Центральной Азии вовсе не разрабатывают в своей внешней политике какого-то «приоритетно направленного» курса на сближение с Соединенными Штатами. Все они проводят так называемую многовекторную политику, стремясь ни к США, ни к России, ни к Китаю особо не «прислоняться». Поэтому-то и в столицах государств региона не намечается никакого проамериканского настроения или желания каким-то образом обратить на себя внимание в глазах Вашингтона.
Другой вопрос, что в связи с расширением афганской операции силами коалиции НАТО у ряда стран Центральной Азии появился шанс «сделать Америке приятное» - подсобить с разного рода транспортными коридорами по доставке грузов в Афганистан, предоставить возможность разместить на своей территории пункты снабжения или складирования, а также (как в случае с Узбекистаном) разрешить самолетам НАТО пользоваться своими аэродромами.
Вашингтон, естественно, подобных «добрых дел» со стороны центральноазиатских государств не забудет (даже если раньше американцев из этой же страны демонстративно выставляли), но ничего «чрезвычайно партнерского» с этими государствами Соединенные Штаты делать в дальнейшем все же не планируют.
То, что Центральная Азия все же не является на сегодняшний день приоритетной во внешней политике США, многие обозреватели почему-то объясняют и отсутствием назначенного президентом страны специального «челнока-представителя», который бы постоянно держал руку на «пульсе региона» и тем самым имел напрямую возможность информировать Обаму о событиях, там происходящих.
Между тем, как показывает практика американской «внешнеполитической машины», для того, чтобы уделять тому или иному региону приоритетное внимание, Белому дому вовсе не обязательно кого-то особым указом назначать или прилюдно поручать тому или иному чиновнику «присматривать» за той же Центральной Азией.
Так, еще совсем недавно «послом по особым центральноазиатским поручениям» в администрации Белого дома был министр обороны США Дональд Рамсфельд. После начала военной операции в Афганистане он был не просто частым гостем в центральноазиатских столицах, но и по-настоящему проникся духом этого региона.
Вместе с тем Соединенные Штаты вовсе не собираются уходить из Центральной Азии, как и не планируют отдать этот регион «на откуп» ни России, ни Китаю. Да и ожидания того, что Вашингтон мог бы сотрудничать с Москвой и Пекином в этом регионе, на мой взгляд, просто безосновательны. Американцы будут по-прежнему гнуть в Центральной Азии свою «демократическую линию» и ждут от региона вовсе не примитивного «проамериканского поведения», а «минимальной головной боли» для себя в плане как экономического, так и политического взаимодействия с ним.
Большие ожидания в Центральной Азии существуют и насчет ее возможного посещения президентом США Обамой, причем в самое ближайшее время. Он уже говорил о том, что планирует посетить этот регион, а Казахстан даже официально пригласил нынешнего хозяина Белого дома нанести визит в Астану. Но подобному вояжу, согласно дипломатической практике, должны будут соответствовать определенные условия, без которых первые лица Америки за границу обычно с визитами не ездят.
Помимо США, активную политику в Центральной Азии проводят Китай, Европейский Союз, в известной степени - Иран и Турция, так что очередной этап «большой игры» обещает быть для Москвы весьма непростым. То, что власти Киргизии добились вывода базы американских ВВС в аэропорту «Манас» (c её многогранной деятельностью) может оказаться лишь тактическим успехом, который, в случае если он не получит развития, неизбежно обернётся стратегическим поражением. Симптомы этого уже налицо, а политика России, санкционировавшей американское присутствие в Центральной Азии после 11 сентября 2001 года под маловразумительным предлогом «борьбы с международным терроризмом и наркобизнесом», по-прежнему страдает непоследовательностью. Наркобизнес процветает как никогда - по словам главы Госнаркоконтроля России В.Иванова, «с момента ввода в Афганистан военных контингентов США и НАТО урожаи опиумного мака возросли более чем в 40 раз, и значительные объемы отправляются в страны среднеазиатского региона и Россию, порождая губительные последствия для нашего населения», а 92% героина в мире имеет афганское происхождение10. Так называемый «международный терроризм» выступает скорее в качестве инструмента возможного в будущем переформатирования политического поля государств региона. «Реальная угроза стабильности и безопасности Центрально-Азиатского региона, в том числе потенциальные вызовы со стороны исламского радикализма, вероятнее всего, возникнут на следующей переходной стадии, когда на смену нынешним репрессивным режимам придут новые лидеры», - пишет американский исследователь С. Сейбол, полемизируя с теми авторами, которые считают, что распространение исламского "фундаментализма" в странах Центральной Азии представляет угрозу уже сегодня.
Что же касается «афганского транзита» США, для реализации целей которого центрально-азиатские государства используются в качестве «площадки подскока», то он порождает серьёзные проблемы. Вряд ли заверения об исключительно невоенном характере перемещаемых грузов могут успокоить, учитывая то, какими темпами возводится к югу от Пянджа современнейшая военная инфраструктура. Однако Москва заключает соответствующие соглашения с НАТО, и нет ничего удивительного, что и её союзники по ОДКБ - Узбекистан и Таджикистан - также договариваются с американцами о так называемом «невоенном транзите» в ходе состоявшегося в апреле визита Р. Баучера в эти государства. Судя по некоторым сообщениям, соответствующие перевозки уже осуществляются. Очевидно, речь здесь идёт о предложении, от которого никто не в силах отказаться; кроме того, Таджикистан (напомним: это культурно-исторически близкое Ирану государство имеет протяжённую границу с Афганистаном) потенциально рассматривается в качестве места размещения новой военной базы США в Центральной Азии. Соответствующие консультации начались ещё при прежней администрации Дж.Буша. Не обошёл американский представитель своим вниманием и Туркмению, причём его встречи в Ашхабаде совпали по времени с определённым охлаждением туркмено-российских отношений, связанных с аварией, которая произошла на участке Давлетбат - Дариялык газопровода «Средняя Азия - Центр». Газовый конфликт между Россией и Туркменией будет всячески использоваться заинтересованными западными кругами в целях реанимации проекта «Набукко», причём окончательное преимущество той или иной стороны не очевидно. 16 апреля в Ашхабаде в присутствии президента страны Туркмении Гурбангулы Бердымухамедова гендиректор немецкой RWE AG Юрген Гроссманн и глава госагентства по управлению и использованию углеводородных ресурсов Туркмении Ягшыгельды Какаев подписали долгосрочное соглашение о транспортировке туркменского газа в Европу.
В этот же день помощник госсекретаря США по странам Южной и Центральной Азии Ричард Баучер сообщил в Ашхабаде, что "правительство США придаёт особое значение развитию многопланового сотрудничества со странами Центральной Азии, а в отношениях с Туркменией наступил качественно новый этап".
Таким образом, внешняя политика президента Обамы в отношении Центральной Азии только вырисовывается. Поэтому, пока правильнее будет говорить о контурах, а не о целостной политике в отношении региона. Это связано, с тем, что президент Обама сейчас определяет политику США в отношении главных проблем современного мира и ищет ответы на главные вызовы безопасности США. Это требует времени, размышлений, нервов и выдержки. Для него, сейчас в Евразии, важно мягким подходом привлечь Россию, Китай к более качественному партнерству, найти новые полезные решения для всего постсоветского пространства. И всё для того чтобы успешно завершить стратегически важную запланированную операцию в Афганистане. Неудача в этой стране может серьёзно поколебать вес США в международных делах.
Мир на Ближнем Востоке является объективной потребностью как, и прежде всего, для живущих в этом регионе народов, так и для всех ответственных субъектов мировой политики. Мотивы к поиску решений, приближающих это долгожданное событие, могут быть самыми разнообразными: от религиозных убеждений до желания увековечить свою роль в мировой истории, от общечеловеческих ценностей до основанного на принципах «политического реализма» стремления закрепить свою лидирующую роль. Как правило, имеет место сочетание различных факторов и побудительных стимулов, но, как говорят в таких случаях, важнее всего результат.
Придя к власти, Обама принял два стратегических решения. Во-первых, вместо того, чтобы приказать провести немедленный вывод войск из Ирака, он принял политику администрации Буша, заключавшуюся в постепенном выводе войск, связанном с достижением политической стабилизации и развитием иракских сил безопасности. Хотя он и несколько изменил расписание вывода войск, базовая стратегия осталась неизменной. Более того, он оставил на месте министра обороны Буша Роберта Гейтса (Robert Gates), чтобы проконтролировать выход из Ирака.
Курс прошлой администрации США в отношении Ирака Обама назвал «катастрофой внешней политики».
Военно-политическая обстановка в районе Персидского залива на протяжении последних десяти лет все время обострялась. Межгосударственные, межэтнические и межконфессиональные противоречия, внутриполитическая напряженность в ряде государств, милитаризация региона, активная деятельность исламских фундаменталистов, различного рода экстремистских организаций и группировок создавали обстановку повышенной конфликтности. /
В течение длительного времени США проводили разнообразные мероприятия политико-дипломатического, экономического, военного, информационного и иного характера с целью установления своего контроля над Ираком и соседними странами.
Особый интерес США к Ираку был обусловлен его энергетическими ресурсами. Согласно данным Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК) на середину марта 2003 года Ирак обладал вторыми по величине запасами сырой нефти в мире, уступая лишь Саудовской Аравии. Нефтяные резервы Ирака оценивались в 112,5 млрд. баррелей, а Саудовской Аравии составляли 261 млрд. баррелей. Кроме того, в Ираке имеются значительные месторождения газа, серы и фосфатов.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12
