Рефераты. ООН в деле урегулирование "афганского вопроса" на современном этапе

ООН в деле урегулирование "афганского вопроса" на современном этапе

 














Тема: ООН в деле урегулирование «афганского вопроса» на современном этапе



Особенности нынешнего положения в стране, как представляется, во многом связаны с тем, каким образом свершились падение прежнего режима, установление власти моджахедов и приход талибов.

Вступление в силу советско-американской договоренности о прекращении поставок оружия враждующим афганским сторонам, развал СССР – главного, если не единственного союзника правительства Наджибуллы, – сделали его падение лишь вопросом времени. Впервые за годы гражданской войны достижение компромисса с вооруженной оппозицией стало для верхушки кабульского режима императивом1. Это, естественно, вызвало растущее беспокойство в тех кругах партийно-государственного и военного руководства Афганистана, которые рассчитывали на физическое, а при определенных условиях и политическое выживание в случае установления власти моджахедов. Эти настроения крепли на фоне резкого обострения межэтнических противоречий в стране и руководстве, в условиях активизации политики США, Пакистана и Саудовской Аравии на афганском направлении.

Как известно, Афганистан населяют афганцы (пуштуны), таджики, а также хазарейцы, узбеки, туркмены, чараймаки и другие нацменьшинства. Напомним, что исторически основателями афганской государственности были пуштуны. Именно из них, как правило, традиционно формировалась правящая элита, высшее чиновничество и генералитет. Непуштуны довольно остро ощущали неравноправное положение. Как известно, пробуждение национального самосознания разных этносов проявлялось и до переворота 1978 г., в том числе в форме создания группировок, выступавших против пуштунской гегемонии2.

В годы гражданской войны произошли естественные перемены в этнодемографическом и этнополитическом балансе страны. Во-первых, к моменту падения правительства М. Наджибуллы, прихода к власти моджахедов и создания Исламского государства Афганистан пуштуны не составляли большинства населения, что непосредственно связано с их многомиллионной эмиграцией. Во-вторых, активное участие в многолетней военно-политической борьбе против кабульского режима позволило опиравшимся на национальные меньшинства партиям и группировкам моджахедов укрепиться в политическом, организационном и военном отношениях. К тому же в государственных, особенно силовых, структурах кабульского режима непуштуны заняли весьма видное место. Например, таджикский элемент устойчиво преобладал в аппарате и вооруженных формированиях Министерства госбезопасности, военной опорой правительства М. Наджибуллы на определенное время стали также не пуштуны, а узбекские военные части под командованием генерала А. Досума и т.п.

В непуштунской среде в целом все более крепло убеждение в недопустимости возврата к прежнему доминированию пуштунов. Назревшие в недрах режима межэтнические противоречия перешли в весьма острую форму в тот момент, когда происходило стремительное размывание социально-политической опоры Наджибуллы, и неизбежность его скорого падения стала вполне очевидной.

По жесткой логике внутриполитической борьбы разрыв с Наджибуллой объективно вел оппозиционеров внутри режима к блокированию с моджахедами. В условиях же обострения названных противоречий такое блокирование осуществлялось прежде всего на этнической основе.

Этнический фактор определил ориентацию антинаджибовской оппозиции, преимущественно непуштунской по своему национальному составу, на крупную организацию моджахедов во главе с Б. Раббани «Исламское общество Афганистана», опиравшуюся на таджиков и ее ведущего полевого командира Ахмад-ШахаМасуда. Со своей стороны пуштунская часть истэблишмента Афганистана, насколько можно судить, активизировала контакты с пуштунским крылом оппозиции, прежде всего с «Исламской партией Афганистана» Г. Хекматьяра. Именно кризис в отношениях президента М. Наджибуллы с непуштунскими влиятельными военными руководителями, которые укрепляли свои позиции на севере страны, населенном преимущественно таджиками и узбеками, стал непосредственной отправной точкой процесса, сыгравшего важную роль в политической борьбе и приведшего, в конечном счете, к падению власти. Именно тогда Наджибулла был вынужден согласиться на настоятельное предложение представителя Госсекретаря ООН Б.Севана и объявить о намерении уйти в отставку4.

С приходом к власти моджахедов в конце апреля 1992 г. и провозглашением Исламского Государства Афганистан (ИГА) у власти в Кабуле оказалась непрочная коалиция влиятельных лиц в составе большинства партий (танзимов) моджахедов, в которые входили представители разных этносов. Внутри коалиции, как в центре, так и на местах, тотчас же разгорелась борьба за власть. Силовой фактор оставался определяющим в политической жизни страны. Положение весьма осложнялось тем, что едва ли не за каждой из соперничающих партий, группировок и объединений полевых командиров стояли внешние силы, в частности, активно поддерживаемый США Пакистан, Иран, Саудовская Аравия, конкурирующие за влияние в новом Афганистане и в регионе в целом.

С ликвидацией прежнего режима перестала функционировать та, пусть весьма несовершенная и ограниченная, система централизованного контроля за ходом дел на местах, которая существовала в предшествующие годы. Власть государственных органов ИГА в конечном счете отнюдь не распространялась на страну в целом.

Важно отметить, что за годы войны состав местных элит в Афганистане существенно изменился. Если прежде они состояли из знати племен и религиозных авторитетов, чье влияние основывалось на традиционных факторах и структурах, то в военные в годы на первый план выдвинулась фигура полевого командира, опиравшегося прежде всего на военную силу и вовсе не обязательно принадлежавшего по своему происхождению к верхушке местного общества. Именно полевые командиры различных этносов, представлявшие разные военно-политические партии и группировки, стали играть ведущую роль в советах джихада различных уровней, выступая в качестве местных органов власти. При этом советы не были организованы в иерархическую структуру. Существуя параллельно и независимо друг от друга, они не были связаны отношениями управления – подчинения, Таким образом, местная власть была чрезвычайно фрагментирована и разобщена. Опираясь непосредственно на военную силу, она не являлась, по существу, гражданской администрацией.

При этом принципиальная особенность ситуации состояла также в том, что местные элиты стремились, и подчас небезуспешно, наладить прямые, минуя Кабул, внешние сношения.

В этой связи все большее значение приобретал вопрос о порядке предоставления Афганистану международной помощи на восстановление страны. Это в сложившейся ситуации практически грозило лишением центра и звеньев столичной бюрократии важных распределительных и координирующих функций в отношении этой помощи, фактически едва ли не единственного рычага воздействия на местные элиты, используя который можно было бы попытаться в значительной мере сдерживать развитие сепаратистских тенденций. В условиях, когда после образования ИГА не сложилось единой центральной власти и еще более разгорелась братоубийственная война, на политической арене появилось движение «Талибан».

Это произошло в связи с тем, что все более убеждаясь в бесплодности попыток объединить враждующие группировки борющихся за власть моджахедов и учитывая усиление межэтнических противоречий в Афганистане, при активнейшей поддержке США, Исламабад принял решение исподволь готовить создание новой военной силы. Видимо, предполагалось, что эта сила объединит всех пуштунов в борьбе за создание пуштунского государства. Не следует исключать, что при этом, возможно, имелись в виду и другие далеко идущие цели, в том числе и создание афгано-пакистанской конфедерации, тем более, что идеи такой конфедерации уже неоднократно обсуждались в 50-70-х гг. в высших эшелонах власти Вашингтона и Исламабада5. Напомним при этом, что на территории Пакистана проживает около 15 млн. пуштунов, а в Афганистане не более 8 млн.

Сформировав Афганское бюро, деятельность которого финансировалась США, а также Саудовской Аравией, влиятельные круги Пакистана (в частности, Межведомственная разведка – Объединенное разведуправление, МВД и праворадикальная исламская партия «Джама'атеислами») приступили к созданию этой новой силы.6 ЦРУ закупало в США, Англии, Египте, Израиле и других странах оружие, которое затем переправлялось в Пакистан, где в основном в местах расселения афганских беженцев, обучались отряды талибов. Эти отряды в самом начале формировались из молодежи, обучавшейся в религиозных учебных заведениях (медресе), отсюда и название: талиб – ищущий знаний, студент. Затем в отряды вошли пуштуны зоны пограничных племен Пакистана и, наконец, пакистанские военнослужащие7. Талибы оснащались современным стрелковым и тяжелым оружием, имели в своих частях самолеты и вертолеты. В конце 1994 г. вооруженные отряды талибов перешли границу и вскоре заняли ряд приграничных с Пакистаном афганских провинций, затем они направились к Кабулу, овладеть которым им удалось лишь в конце сентября 1996 г. Укрепив свои позиции в этом районе, талибы двинулись к областям, примыкающим к границам Ирана и среднеазиатских государств СНГ.На занятых территориях, выполняя вначале поставленные перед ними их «спонсорами» задачи (прежде всего, прекращение военных действий в местностях, где проходили главные торговые пути из Пакистана в Среднюю Азию, объявление запрета на торговлю наркотиками и организация заслона проникновению и распространению экстремистского фундаментализма), талибы приступили к разоружению и казням не успевших скрыться борющихся за власть и «запятнавших себя грабежами, насилиями и коррупцией» полевых командиров моджахедов, к ликвидации многих контрольных фискальных постов на дорогах, уничтожению посевов опийного мака, а также выпустили листовки с осуждением арабских фундаменталистов. Многое из перечисленного нашло позитивный отклик в стране и за рубежом8. Однако несмотря на это, а также на военные успехи талибов, взятие ими Кабула и других местностей и городов, нельзя не заметить, что они не смогли преодолеть сопротивление коалиции сил севера Афганистана, населенного, как отмечалось выше, в основном непуштунами. Во главе военных сил этой коалиции – Объединенного фронта (ОФ) стоит «панджширский лев» – упоминавшийся выше таджик Ахмад Шах Масуд. Позже к нему примкнули отряды узбекского генерала А. Достума и ряда полевых командиров разных этносов, в том числе и пуштунов.

Что касается формирования военных сил талибов, то после прихода в Афганистан в состав их отрядов вошли некоторые бывшие воинские части М. Наджибуллы, несколько довольно многочисленных формирований полевых командиров, а затем военные подразделения из Пакистана. Вместе с тем талибов практически не признали пуштуны – сторонники хорошо известных в мусульманском мире влиятельных религиозных авторитетов и лидеров крупных партий моджахедов, таких как С.А. Гиляни, С. Моджаддеди и А. Сайяф, располагавших крупными по афганским масштабам военными силами, а также члены военно-политической организации, в основном объединяющей пуштунов, «Исламской партии Афганистана» во главе с пуштуном Г. Хекматьяром. Да и учеников медресе, какими себя объявляют талибы, ныне в их рядах практически не так уж много. Нет в руководстве движения «Талибан» религиозных авторитетов, хоть сколько-нибудь влиятельных и известных как в мусульманском мире, так и среди пуштунов.

Лозунги, деятельность и заявления талибов, их пуштунский национализм и экстремизм, отход от прежних деклараций в отношении наркотиков и терроризма, последовавший вскоре после занятия ими более половины провинций страны, затронули многие этносы, а их в Афганистане не менее 20. Зверская расправа с находившимся в здании миссии ООН в Кабуле М. Наджибуллой, глумление над его трупом, акты геноцида в отношении шиитов-хазарейцев, расстрел иранских диплома-тов в Мазари-Шерифе, другие противоправные действия, попрание гуманитарного международного права в целом, особенно в отношении афганских женщин, а также установление в быту и управлении жестких норм ислама в их собственной интерпретации и, что весьма важно, беспрецедентный рост производства и контрабанды наркотиков и многое другое вызвали резко негативную реакцию ряда стран и мирового сообщества в целом. Европарламент, Совет Европы, ОБСЕ, ГА ООН, Совет Безопасности ООН, ряд крупнейших международных правозащитных организаций приняли резолюции, осуждающие талибов. О многом из перечисленного мы найдем сведения в материалах годовых отчетов Генсекретаря ООН, других официальных документах, в частности, в публикациях слушаний по Афганистану в Сенате США и др.9. Реакция мирового сообщества не могла не оказать определенного влияния на зарубежных спонсоров талибов, прежде всего США и Пакистан, все более явно осознающих непредсказуемость своих протеже, не исключая и того, что они вообще могут выйти из-под контроля. Предоставление же талибами убежища участвовавшему в исламском джихаде саудовскому миллионеру У. бен Ладену, обвиненному во взрывах посольств США в Кении и Танзании, и практически их отказ выдать его американцам вызвали острую реакцию в США. Добиваясь его экстрадиции, Вашингтон принял конкретные и жесткие меры. Так, в августе 1998 г. США подвергли бомбардировке опорные пункты У. бен Ладена в Афганистане, а в начале июля 1999 г. ввели торгово-экономические санкции в отношении талибов.

Страницы: 1, 2



2012 © Все права защищены
При использовании материалов активная ссылка на источник обязательна.