Поражение на континенте не могло не заставить Гоминьдан попытаться переоценить свою прежнюю экономическую политику в свете ее отрицательных социальных последствий. Вернуть поддержку собственнической части города и деревни — таково было требование к новой гоминдановской программе. Предшествующий печальный опыт требовал отказаться от тоталитарных притязаний к экономике и прежде всего решить две тесно связанные между собой проблемы — аграрный вопрос и стимулирование частного предпринимательства.
Как для партии глубоко идеологизированной, для Гоминьдана такая радикальная трансформация программных установок совсем недавно принятых VI конгрессом Гоминьдана (курс на тотальное огосударствление хозяйства для непосредственного перехода к реализации своих социальных утопий в духе датун) была делом очень трудным. Однако руководство Гоминьдана и прежде всего Чан Кайши, продемонстрировали разумную гибкость своих идеологических установок.
Важным фактором изменения социально-экономической политики Гоминьдана было политическое и экономическое давление США на Гоминьдан с целью адаптации его программы и политики к китайским и международным реальностям. США создали военные предпосылки сохранения гоминдановского режима на Тайване. Одновременно они стремились ускорить эволюцию гоминдановского военно-бюрократического режима на Тайване в режим буржуазно-демократический, сделать Тайвань своеобразной «витриной» возможностей капиталистического развития стран «третьего мира». И хотя основная часть американской помощи шла на укрепление обороны острова, американские средства были важным фактором экономических преобразований. Помощь предоставлялась на весьма льготных в финансовом отношении условиях: более 80% помощи шло безвозмездно, а остальная часть — под невысокие проценты. В отличие от 40-х гг. теперь процедура помощи не заканчивалась передачей финансовых средств гоминдановскому правительству, но как бы была продолжена во «внутренние» сферы его деятельности — США фактически взяли в свои руки контроль за реализацией предоставлявшихся средств[3].
Уже при проведении первого важного экономического преобразования — аграрной реформы — проявилось американское воздействие. Реформа проводилась при непосредственном содействии Объединенной комиссии по реконструкции сельского хозяйства, созданной еще в соответствии с законом 1948 г. о помощи Китаю, но только теперь получившей реальную возможность влиять на гоминдановскую политику в деревне.
Начало реформе было положено проведением в жизнь в мае 1949 г. старого гоминдановского аграрного закона, ограничившего размеры арендной платы (не более 37,5 % годового сбора), Что фактически означало для тайваньского крестьянина сокращение арендных платежей в два раза. Крестьяне были также освобождены от задолженности арендодателям и ростовщикам. В 1951 г. 237 тыс. крестьянским семьям было продано 110 тыс. га земель, находившихся в руках государства после экспроприации японского колониального землевладения. В 1953 г. был проведен принудительный выкуп сдававшейся в аренду земли — самый трудный этап земельной реформы. Землевладельцам оставляли не более 3 га поливных земель и 6 га — богарных. Стоимость выкупаемых земель выплачивалась государственными облигациями. 56 тыс. га выкупленной таким образом земли было продано 107 тыс. крестьянских семей. Продажа проводилась на льготных для крестьян условиях — земля оценивалась в размере стоимости 2,5-годового урожая с полученной земли с выплатой в рассрочку на 10 лет. В результате этих преобразований аграрные отношения на острове радикально изменились: если до начала реформы 2/3 крестьян были арендаторами, то теперь почти 90 % крестьян стали собственниками земли.
Одновременно правительство оказывало крестьянству значительную помощь. Поощрялось создание снабженческо-сбытовых кооперативов, которые получали государственную поддержку. Стимулировалось производство экспертных культур. Были предприняты меры по развитию сельской инфраструктуры, по снабжению деревни химическими удобрениями. Модернизации сельского хозяйства способствовали значительные правительственные кредиты. Сюда же направлялась существенная часть американской помощи. Радикальные изменения земельных отношений и модернизация сельскохозяйственного производства привели к непрерывному росту продуктивности аграрной сферы. Тайваньская деревня сумела накормить быстро растущее население острова, произвести ресурсы для экспорта, обеспечить рост благосостояния крестьянства. Не менее важны для Гоминьдана были и социальные последствия аграрных преобразований: Гоминьдан получил достаточно прочную социальную базу своего режима. Успехи обновленного сельского хозяйства стали надежным фундаментом социально-экономического развития острова.
Так был реализован один из уроков, вынесенных Гоминьданом из своего поражения на континенте. Реализация другого урока — по отношению к национальному и иностранному частному предпринимательству — оказалась делом и более трудным, и более долгим.
Гоминдановское руководство достаточно быстро приняло идею поощрения частного предпринимательства как программную установку, но практически реализовать эту идею оказалось трудно — слишком велика была инерция и мышления, и производства. В начале 50-х гг. экономическая структура последней гоминдановской провинции принципиально не отличалась от экономической структуры гоминдановского Китая: командные и экономические высоты — банки, транспорт, внешняя торговля, крупная промышленность — находились в руках гоминдановских властей. В руках частного капитала было в основном мелкое производство. Иностранных инвестиций не было. На новом этапе гоминдановские руководители и их американские советники исходили из признания необходимости сохранения правительственного контроля за инфраструктурой и немногими отраслями промышленности и стимулирования частного национального и иностранного предпринимательства в большинстве остальных отраслей промышленности.
Однако простого признания желательности структурных изменений хозяйственной жизни было, как показывает опыт Тайваня первой половины 50-х гг., недостаточно для этого. Необходим был процесс продуманной приватизации государственной собственности и система юридических норм и экономических мероприятий, прямо поощрявших частные капиталовложения в промышленность острова. Гоминдановская власть постепенно, медленно, лишь к концу 50-х гг., не только пришла к пониманию этого императива, но и сумела предпринять эффективные меры.
Но прежде, чем перейти к вопросу о движения к объединению, надо, как нам кажется, сказать несколько слов о происхождении самого "противостояния" путей развития Тайваня и КНР. Очевидно, что расхождение путей развития двух частей Китая восходит к 1949 г., к победе народной революции, позволившей руководителям нового Китая выбрать путь социалистического развития. Другим путем пошел Тайвань, ведомый Гоминьданом во главе с Чан Кайши. Ведомый куда? Ответ не так прост, как может показаться на первый взгляд.
Социальные идеалы КПК и Гоминьдана исторически складывались на весьма близких основах, восходящих прежде всего к социальному идеалу Сунь Ятсена, к традиционной для китайской общественной мысли концепции "всеобщего благоденствия" ("Датун")[4]. В 40-е гг. обе партии в борьбе друг с другом формулируют и провозглашают социальные идеалы построения будущего счастливого китайского общества в духе концепции "Датун". Конечно же, трактовки этого идеала весьма различны. КПК рассматривает "Датун" как аналог социализма и коммунизма, как способ "китаизации марксизма". Гоминьдан трактует этот идеал в более традиционалистском духе. Но главное различие не в идеале, а в путях его достижения, в политической тактике борьбы за власть. В программе Чан Кайши явственно проступали праворадикальные черты, стремление к огосударствлению всей хозяйственной жизни, к тотальному контролю за жизнью общества, к политической монополии Гоминьдана. И эти идеи фактически уже частично воплотились в хозяйственную и политическую практику гоминдановского Китая. И хотя Гоминьдан социально ориентировался на имущие слои китайского общества, такая тоталитарная политика оттолкнула от него эти слои города и деревни, лишила поддержки казалось бы естественных союзников, социально изолировала Гоминьдан и тем самым обрекла его на поражение в борьбе за власть с КПК.
КПК ориентировалась, вполне естественно, прежде всего на неимущих, однако в борьбе с Гоминьданом пошла по пути не леворадикального, а либерально-прагматического истолкования суньятсеновского идейного наследия, нашедшего отражение в концепции "новой демократии" Мао Цзэдуна. КПК выступила как защитница политического плюрализма и либерализма, частной собственности и национального капитала, как борец за общенациональные интересы, за возрождение богатого и могучего Китая. И под этими суньятсеновскими лозунгами она завоевала победу. Однако, победив, КПК вскоре резко меняет свой политический курс, отказываясь от политики "новой демократии". Мао Цзэдун провозглашает необходимость непосредственного перехода к реализации социального идеала. Еще далеко не завершив задач демократической революции, далеко не преодолев "азиатчину", Мао Цзэдун ведет страну по пути "коммунизации" и в 70-е гг. приводит ее на грань национальной катастрофы.
В обстановке тяжелейших поражений Гоминьдану в начале 50-х, а компартии в начале 80-х гг. приходится искать теоретические и практические пути выхода из кризисных ситуаций, идти по пути отказа от радикализма и утопизма. И вот в это время все более явственно проявляется определенная общность ответов на кризисные ситуации.
В 50-х гг. Гоминьдану пришлось осмысливать причины своих тяжелейших социально-политических поражений на континенте и искать пути своего укрепления на Тайване. Гоминьдан пошел на радикальный пересмотр своей социально-экономической политики, но он был сделан в таких идеологических формах, которые позволили не демонстрировать этот вынужденный радикализм, позволили представить идейно-теоретические перемены в русле китайской традиции. Вождь и идеолог Гоминьдана - Чан Кайши - с успехом сумел представить крутой поворот как лишь определенное "дополнение" к суньятсеновским трем народным принципам, являвшимся официальной идеологией Гоминьдана.
В своей работе "Дополнительное описание двух разделов принципа народного благоденствия - воспитание и развлечение" Чан Кайши выступает как истолкователь важнейшего в суньятсенизме теоретического понятия "Миньшэнчжуи" (Принцип народного благоденствия), стремясь по-новому для себя взглянуть на связь Народного благоденствия с Великим единением (Датун). Главная же новизна подхода заключалась в признании невозможности непосредственного перехода к реализации социального идеала и необходимости каких-то переходных стадий развития. Эта переходная стадия была осмыслена как традиционное конфуцианское представление о Малом спокойствии (Сяокан), реализация которого и создавала бы предпосылки для достижения конечных социальных целей.
В этой своей теоретической работе Чан Кайши трактует соотношение Датун и Сяокан, их различия и историческое место. Датун остается идеалом, конечной целью развития китайского государства, но достичь идеала можно только через переходные стадии. "В обществе Великого единения (Датун), - пишет Чан Кайши, - целью производства является удовлетворение потребностей населения, в обществе Великого единения труд служит всему обществу, а не является трудом ради заработной платы. Поэтому экономическая система общества Великого единения основывается на сотрудничестве, а ее цель - служить народу". Но достичь этого социального идеала, как теперь утверждает Чан Кайши, можно только пройдя промежуточную, переходную стадию стабилизации или малого спокойствия (Сяокан): "В этом обществе товары производятся ради прибыли, а люди трудятся ради получения заработной платы. Предприниматели стремятся к повышению прибыли, трудящиеся стремятся к повышению заработной платы"[5].
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
