«Примерный договор о финансовом лизинге движимого имущества с полной амортизацией» (утвержден Минэкономики и Минфином РФ 29.12.1995 г.);
«Методические рекомендации к расчету лизинговых платежей» (утверждены Минэкономики и Минфином РФ в апреле 1996 г.);
«О государственной поддержке развития лизинговой деятельности в Российской Федерации» (документ утвержден постановлением Правительства №752 от 27.06.1996 г., получил частично новую редакцию в соответствии с постановлением Правительства РФ 794 от 12.07.1999 г.);
«Указания об отражении в бухгалтерском учете операций договора лизинга» утверждены приказом Минфина РФ(№ 15 от 17.02.1997 г.);
« мероприятия по развитию лизинга в Российской Федерации на 1997 – 2000 годы» (документ утвержден постановлением Правительства РФ № 915 от 21.07.1997 г.);
«Порядок предоставления государственных гарантий на осуществление лизинговых операций» (утвержден постановлением Правительства РФ № 1020 от 3.09. 1998 г.).
Имелось также «Положение о лицензировании лизинговой деятельности в РФ» (утверждено постановлением Правительства РФ № 167 от 26.02.1996 г.). Документ утратил силу в связи с тем, что постановлением № 80 от 1.02.2001 г. Правительство РФ утвердило новое Положение «О лицензировании финансовой аренды (лизинга) в Российской Федерации». Последнее было отменено в связи с принятием Закона № 128-ФЗ от 8.08.2001 г. «О лицензировании отдельных видов деятельности», в соответствии с которым лизинг в России перестал быть лицензируемым видом деятельности.
Следующим актом, регламентирующим лизинговые отношения, стала часть II Гражданского кодекса РФ, вступившая в действие 01.03.1996 г. Здесь лизингу посвящены статьи 665—670 (§6 «Финансовая аренда (лизинг)» гл. 34 «Аренда»), в которых даны определения договора финансовой аренды, предмета договора, порядок передачи предмета договора, перехода к арендатору риска случайной гибели, ответственности продавца. В ГК РФ впервые был применен термин «финансовая аренда», до этого в нормативных актах и на практике встречалось только понятие «лизинг».
Здесь уместно будет отметить, что вся эта серия нормативных документов, на наш взгляд, была сделана в целом непрофессионально: они были выпущены, по сути, без учета уже действовавшей законодательной базы; большинство этих актов в разной мере противоречило друг другу. Может быть, поэтому некоторые из них вообще не исполнялись, а другие исполнялись и исполняются плохо.
8 февраля 1998 г. был подписан Закон № 16-ФЗ «О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА «О международном финансовом лизинге» (далее – Конвенция) [4].
Указанную Конвенцию разрабатывал с 1974 г. Международный институт унификации частного права (UNIDROIT – УНИДРУА). Окончательно она была согласована в 1988 г. на конференции в Оттаве (Канада) представителями 55 государств. Основная цель Конвенции – унификация правового регулирования отношений, возникающих в связи с осуществлением сделок финансового международного лизинга. Предметом регулирования Конвенции являются те лизинговые сделки, при которых лизингодатель и лизингополучатель находятся в разных странах и срок лизинга оборудования приближается к сроку его амортизации. Конвенция трактует классический лизинг, который носит трехсторонний характер: продавец оборудования, лизингодатель и лизингополучатель (пользователь).
В Конвенции зафиксированы, в частности, такие важные положения, как самостоятельный характер финансового лизинга по отношению к традиционному договору аренды. Предусмотрено освобождение лизингодателя – собственника оборудования от ответственности за ущерб или убытки, причиненные этим оборудованием лизингополучателю или третьим лицам. Закреплено право пользователя непосредственно обращаться с претензиями относительно оборудования к поставщику (при условии, что поставщик не несет ответственности одновременно перед лизингодателем и пользователем за один и тот же ущерб).
В перспективе участие России в Оттавской Конвенции способно облегчить выход на международный рынок отечественных лизинговых компаний и предприятий – поставщиков оборудования по схеме лизинга.
Конвенция создает только общие правовые рамки регулирования международных лизинговых сделок, в пределах которых или в дополнение к которым участники Конвенции могут в зависимости от конкретных условий применять и иные правовые нормы. Участники вправе вообще не применять нормы Конвенции в целом, а также отступать от тех или иных ее положений, кроме специально оговоренных.
Россия присоединилась к Конвенции с заявлением о том, что «вместо положений п. 3 ст. 8 Конвенции она будет применять нормы своего гражданского законодательства». Заявление предусмотрено в ст. 20 Конвенции, а его необходимость вызвана тем, что в России несколько по-иному и в целом строже, чем это предусмотрено в п. 3 ст. 8. Конвенции, регулируются ответственность лизингодателя за сохранность оборудования, ответственность перед третьими сторонами за смерть, причинение телесных повреждений или ущерба собственности, причиненных оборудованием, при наличии умысла или неосторожности лизингодателя. Имеется в виду, прежде всего ст. 401 ГК РФ, в которой установлены основания ответственности за нарушение обязательств. Этим заявлением, по сути, дополнительно ограждаются интересы отечественных лизингополучателей.
Рассмотрев становление правовой базы лизинга в России, перейдем к его современному состоянию.
Конвенция является в некотором роде ориентиром для разработчиков внутреннего лизингового законодательства. Это важно иметь в виду потому, в частности, что успешному развитию лизинга в России препятствует ряд обстоятельств, в числе которых одним из основных можно считать как раз несовершенство имеющейся правовой базы.
Анализ ГК РФ в части, касающейся лизинговых отношений, выявляет ряд его недостатков. Например, в Кодексе никак не ограничивается срок сдачи имущества в аренду и лизинг. Продолжительность действия договора полностью отдается на усмотрение сторон. Между тем существует проблема отграничения лизинга от операций, маскируемых под него с целью получения налоговых льгот [19].
В соответствии со ст. 666 ГК «предметом договора финансовой аренды могут быть любые неупотребляемые вещи, используемые для предпринимательской деятельности...» Эта норма может принести вред, поскольку исключает из числа лизингополучателей некоммерческие организации, использующие взятое в лизинг («аренду») имущество для выполнения своих уставных целей.
Из определения договора лизинга, очевидно, что в ГК РФ признается лишь финансовый лизинг, так как предусматривается участие в сделке только 3-х субъектов. Кроме того, в ст. 665 закреплен разовый характер лизинговой сделки, вытекающий из того, что для каждой сделки лизингодатель должен покупать имущество вновь. Это, по сути, исключает из сферы прямого законодательного регулирования такие важные, апробированные многолетней практикой виды лизинга, как оперативный, револьверный, возвратный и др. Все отношения, не подпадающие под нормы §6 главы 34 Кодекса, официально лизингом признаваться не могут. Конечно, эти и другие виды лизинговых операций стороны могут урегулировать в конкретных договорах, применяя общие нормы гл. 34 ГК РФ об аренде. Однако в этом случае они лишаются предусмотренных для лизинга налоговых льгот.
В октябре 1998 г. был принят Закон «О лизинге», в котором в трактовку и регулирование данных отношений были внесены некоторые уточнения и изменения. В Законе сама суть лизинга определена как вид инвестиционной деятельности, причем он рассматривался как самостоятельный вид деятельности (без прежней "привязки" к понятию аренды) [1].
В Законе раскрыты основные понятия и определения, присущие лизинговым операциям, определены участники данных отношений, даны определения основных видов лизинга, сформулированы права и обязанности сторон, основные условия лизингового договора, поря док страхования лизингового имущества, порядок разрешения споров между сторонами, установлены структура и состав лизинговых платежей, требования к лицензированию лизинговой деятельности. Закон также предусматривал государственные гарантии для реализации лизинговых проектов, предоставление участникам лизинговых операций права самостоятельно определять сроки амортизации оборудования, освобождение от налоговых платежей в течение года после создания компании, ряд других налоговых льгот для лизинговых компаний, работающих в определенных отраслях (например, в аграрном секторе и авиации). Однако по своей сути данный Закон мало чем отличался от бывшего «Временного положения о лизинге».
Отдельные специалисты-правоведы отмечали, что существующее законодательство создает противоречия в области регулирования лизинговых отношений, в связи, с чем лизингополучатель не всегда может четко и верно определить свои права и обязанности, в том числе и по отношению к государству.
Так, закон «О лизинге», в отличие, от Гражданского кодекса регулировал не только финансовый, но и возвратный и оперативный лизинг, то данное обстоятельство становилось основой для применения п. 2 ст. 3 ГК РФ, который требует чтобы федеральные законы, составляющие гражданское законодательство РФ, принимались в соответствии с Гражданским кодексом, а их нормы содержательно соответствовали нормам Кодекса. В таком случае Закон «О лизинге» должен был применяться лишь в части, не противоречившей ГК РФ. В связи с этим и возвратный, и оперативный лизинг в России оказывались в зоне коллизии, вызванной к жизни несоответствием норм Закона «О лизинге» Гражданскому кодексу.
Выражением указанной коллизии являлась нередко встречающаяся точка зрения, согласно которой, придерживаться следовало трактовки лизинга, данной в ст. 665 ГК РФ, именуемой «Договор финансовой аренды». Ясно, что здесь лизинг рассматривается лишь как «финансовая аренда», а любые отклонения от этой формулы – как искажение закрепленного в ГК РФ понятия лизинга. При таком подходе тот же оперативный лизинг, понятие о котором закреплено в Законе «О лизинге», предлагалось рассматривать как обычную аренду, поскольку в нем якобы отсутствует инвестиционная сущность (ибо такая сделка не предполагает приобретения оборудования для конкретного лизингополучателя, и оно может передаваться в «лизинг» неоднократно). В то же время имеется и другая точка зрения, признающая «оперативный лизинг» лизингом.
Есть верное мнение, что указанная разница позиций объясняется несоответствием норм законов экономическому содержанию лизинга. Юридическая наука, приняв понятие лизинга, ограничила его рамками того, что записано в §6 «Финансовая аренда (лизинг)» гл. 34 «Аренда» ГК РФ, тем самым, задав весьма узкое содержание аппарата и инструментария осуществления лизинговых отношений. К сожалению, это не единственный случай, когда российский законодатель и значительная часть правоведов совершенно извращенно толкуют соотношение экономических и правовых понятий.
Самый впечатляющий. Отечественная юридическая наука последних лет, смело перевернув проблему с ног на голову (о причинах такой смелости будет сказано ниже), на первое место ставит правовую трактовку собственности, неизвестно кем и как полученную, и уж определенно не учитывающую, экономического содержания собственности, оставив для ее экономической трактовки лишь вторичное место, производное от юридических терминов. Лучший тому пример – часть 1 ст.807 ГК РФ, где юристы недрогнувшей рукой записали, что по договору займа одна сторона передает другой стороне (заемщику) деньги или другие определенные вещи не как-нибудь, а именно собственность этого заемщика. После этого не надо удивляться, если заемщик не пожелает вернуть кредитору то, что добрые авторы ГК РФ решили считать собственностью первого.
Словом, наше гражданское право в вопросах собственности зашло в тупик, из которого выйти можно одним способом – кардинально «сдать назад», пересмотреть всю правовую конструкцию собственности. Главное, что необходимо сделать,это отказаться от самой мысли о том, что правовая наука может позволить себе трактовать собственность (а также лизинг и другие хозяйственные явления) таким образом, что эта трактовка принципиально отличается от той, что дает собственности (лизингу и т.д.) экономическая наука, порвать с порочной «методологией», в соответствии с которой юриспруденция и юристы при определенных условиях (узость знаний и явно недостаточная обще методологическая компетентность ее «виднейших представителей», не позволяющая взглянуть на проблему не с одной узкой юридической точки зрения, а шире, незнание не только экономики, но, возможно, и «тонкостей» самой юриспруденции) могут позволить себе воспринимать выводы, имеющие несомненный смысл с точки зрения экономики, как нелепость.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10
