Язычество на Руси не имело специальных служителей и жрецов, а были только волхвы, чьё религиозное и общественное служение состояло в прорицании будущего и практиковании различного рода сверхъестественных явлений. [Голубинский Е.Е. 1997]
Разумеется, такая пёстрая и многослойная религия не могла отвечать потребностям быстро развивающегося классового общества и государства.
Всё это и заставило Владимира приняться за религиозную реформу. Она проходила в два этапа. Первый являлся ни чем иным как модернизацией самой языческой религии. Прежде всего, Владимир превращает культ Перуна, бога грома и молнии, покровителя дружины в культ всей земли русской, а также из всей массы богов выделяет пять наиболее главных: Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симарьгла и Мокошь. так был создан пантеон богов Владимира в Киеве. То, что Владимир превращает свой княжеско-дружинный культ, культ Рюриковичей, в религию всей русской земли, напрямую указывает на изменения, произошедшие в государственном строе - установление единой прочной, могущественной княжеской власти.
Есть одна особенность языческой реформы Владимира - она была национальной, в той мере, в которой этот термин может быть применён по отношению к древней Руси. Она не ставила Русь в какую-либо зависимость от другой страны. Для системы религиозных преобразований, отражающих изменения во внутренней жизни страны, было бы достаточно трансформировать языческую религию. Но для укрепления международного положения Руси было необходимо более решительное преобразование и включение Руси в религиозную систему одного из центров тогдашнего цивилизованного мира. При сохранении языческой религии вообще, а с ней вместе языческого многобожия, трудно было добиться распространения культа того пантеона, который создал Владимир. Нужны были решительные меры по искоренению язычества, так как только таким путём можно было добиться религиозного единообразия. [Мавродин В.В. 1945]
Кроме того, В.И. Петрушко отмечает, языческий культ - страшное сатанистское по своей сути явление, при Владимире приобрело ещё более свирепый характер: помимо ужасающих варварских ритуалов стали применяться доселе почти неизвестные славянам человеческие жертвоприношения. Так после победы над ятвягами были убиты Феодор и Иоанн, два варяга-христианина, которые стали первыми мучениками веры на Руси.
В то время русские считали себя вполне принадлежащими к семейству европейских народов. Но все европейские народы, за исключением венгров и русских, были уже христианами и начали жить новой государственной жизнью, которая решительно отдалила их от языческих народов, как особый нравственный мир. [Голубинский Е.Е. 1997]
Русь, выйдя на просторы мировой истории, не могла уже оставаться языческой державой; она должна была примкнуть к одному из трёх центров цивилизованного мира того времени. Нужны были новые представления о мире, мироздании, о морали, этике, праве и.т.д., соответствующие изменениям, господствующим в стране.
1.3. Причины принятия христианства.
По мнению историка Никольского, религиозная реформа Владимира явилась завершением начавшегося ещё за сто лет до него процесса и, в сущности, не была реформой для значительной части дружины. Торговые интересы давно уже заставили многих представителей и славян и варягов расстаться со старой верой; ещё при Игоре, более чем за пол века до официального крещения в Киеве уже была церковь Святого Ильи, обслуживавшая ту часть дружины Игоря, которая, по словам летописи, исповедовала христианство. Ко времени княжения Владимира число христиан в княжеской дружине должно было ещё значительно увеличиться. Это обстоятельство и объясняет нам реформационный пыл князя: как в своё время князь Константин должен был легализовать христианство и стать христианином, потому что его войско оказалось на три четверти состоящим из христиан, так и Владимир не мог оставаться при старой вере, когда большая часть его дружины приняла христианство. В тоже время распространение христианства среди киевского военно-купеческого населения энергично велось Византией в её собственных интересах.
Схожее причины усматривает и В. Пархоменко, о чем он пишет в своей работе «Киевский князь Владимир Святой и его значение в русской истории». Но кроме этого историк предполагает, что Владимир заметил: «Руси недостаёт облагораживающего влияния христианской религии, которую исповедовали почти все культурные народы».
Впрочем, М.Д. Приселков отмечает искусственность, присущую концепции Пархоменко. Искусственность, по его мнению, выражается в принужденности процесса христианизации, сделавшего возможным окончательное крещение Руси при святом Владимире. Причина - в желании автора объяснить факт крещения, как следствие личной убеждённости князя и дружины в истине правой веры. Но, по словам Приселкова, принятие новой веры для руководителей варварских народов было непременным порогом к европейской культуре. «И, следовательно, делом государственным, на которое можно было решиться, даже не понимая и не вникая в смысл самого учения».
В Летописи процесс принятия князем Владимиром веры выглядел следующим образом. К великому князю Киевскому приходят послы от разных народов с предложением своих вер; затем князь посылает своих послов к народам для «осмотра вер на местах»; наконец, из всех вер русские выбирают самую лучшую веру, православие.
По мнению Е.Е. Голубинского и А.В. Карташева эта повесть «не заключает в себе ничего истинного, она есть позднейший вымысел и при том <…> не русский, а греческий». [Голубинский Е.Е. 1997] В этой легенде все слова, сказанные посланниками вер и самим Владимиром, являются вымышленными, так как летописец жил сто лет спустя и никаким образом не мог слышать того, что они говорили, даже если бы он служил летописцем непосредственно при дворе князя. А то, что ему могли бы передать современники Владимира, это лишь общее содержание речей. Таким образом, получается, что единственным достоверным фактом может являться то, что послы от вер приходили к Владимиру, и что он направлял своих послов для ознакомления с религиями. Но присмотримся внимательней. Даже оценка великим князем различных вер выглядит неубедительной. Мусульманскую религию он отверг якобы из-за запрета пить вино и необходимости делать мужчинам обрезание. Иудейскую - из-за того, что он не хотел, чтобы русские потеряли свою землю, так же как и иудеи. А немецким католикам Владимир ответил просто: «Отцы наши не принимали веры от папы». [Карташев А.В. 2002]
А какую же разумную цель имело со стороны Владимира отправление посольства смотреть непонятные и бессмысленные для непосвящённого наблюдателя действия? «Идите и посмотрите, у какого народа лучше совершается служба» Что это значит? Веселей? Пышней? Неужели Владимир мог в чём-то подобном полагать наилучшую веру. Как великому князю могло прийти в голову судить о достоинствах той или иной веры по обрядам, внешним условным действиям, которые сами по себе не имеют значения и которые для человека постороннего остаются непонятными и не могут дать ни малейшего понятия о вере. [Голубинский Е.Е. 1997]
Такое несоответствие проистекает из искусственной ретушировки всего сложного факта первоначального устройства русской церкви. Когда Владимир, возмущённый вероломством греков, поставил новооснованную им национальную русскую церковь в каноническую зависимость от церкви, фактически афтокефальной, Болгарской Охридской Архиепископии. Но уже при сыне Владимира Ярославе мир с греками политический и церковный наладился, то и все летописные тексты были тенденциозно переработаны первым греческим киевским митрополитом Феопемптом (с 1057 г.), будто бы всё с самого начала шло просто и гладко. [Карташев А.В. 2002]
Владимир решился принять греческое или православное христианство будто бы после выбора между многими, предлагаемыми ему верами, но этот выбор - нечто немыслимое в приложении к данному случаю. Люди переменяют веру или по приказу или по внутреннему искреннему убеждению. Владимир - неистовый фанатик язычества - вдруг становится апатичным искателем вер. Но так не бывает, чтобы сначала человек оставил ложное мнение, а мотом стал искать истинное. Обычно ложное мнение оставляется только в том случае, если принято истинное. То есть одно вытесняет другое. Владимир решился оставить язычество только из-за того, что он решился принять другую известную веру. [Голубинский Е.Е. 1997]
Кроме повести, помещённой на страницах летописи, существовали три древних сказителя, которые описывают Крещение Руси: митрополит Илларион (современник Ярослава, ок. 1037 г.), монах Иаков (современник Изяслава, ок. 1070 г.) и Нестор Печёрский, современник древнейшего летописца, за которого, по мнению Голубинского, не справедливо принимается он сам. Если бы существовали факты прихода к Владимиру послов от народов, и его обращение в православие проповедью посла, то эти писатели должны были знать и сказать об этом. Но все трое не только ничего не говорят о них, а более того ясно дают понять, что Владимир решился принять христианство без всякого посредничества, участия и содействия. Близкие ко времени Владимира писатели ищут глубокие серьёзные причины его религиозных исканий.
Митрополит Илларион в своём произведении «Слово о законе и благодати» пишет: «У Владимира и у всех русский достало ума отличить веру Греков от всех других вер, увидеть, что она есть самая лучшая из них». Если бы факт прихода к Владимиру послов имел место, то он не преминул бы восхвалить великий ум Владимира, что он не дал увлечь себя проповедникам ложных вер и сумел увидеть и понять, что греческая вера самая лучшая. Но у Иллариона удивление вызывает тот факт, что Владимир решился принять христианскую веру, не слушая никаких проповедников, а своим умом в состоянии был понять, что христианство лучше язычества. [Голубинский Е.Е. 1997]
Монах Иаков подчёркивает влияние на Владимира рассказов его бабки, великой княгини Ольги, которая приняла крещение в Царьграде, на три десятилетия раньше. Ольга вполне могла оказать существенное влияние на юного князя и расположить его к христианству с самого детства, так как ко времени её кончины Владимиру было 10 -11 лет. «Наиболее вероятно, что Владимир решился принять христианство не после напрасных усилий поднять язычество, а был расположен к нему с самого начала», - пишет Голубинский Е.Е.
А преподобный Нестор ещё более одухотворяет мотивы крещения Владимира, объясняя отказ от язычества явлением князю Христа и повелением креститься.
Преосвященный Филарет (первая половина 19 века) так воссоздаёт внутреннюю логику духовного кризиса князя: «… Ужасное братоубийство, победы, купленные кровью чужих и своих, грубое сластолюбие - не могли не тяготить совести даже язычника, <…> душа искала света и мира».
Некоторые историки не исключают и вероятность продуктивного влияния жён-христианок на решение Владимира о перемене веры. Известно, что в его многочисленном гареме были вдова князя Ярослава, монахиня-гречанка и две чешки, исповедовавшие христианство. Вполне возможно, что все они в какой-то мере способствовали изменению его мировоззрения. Примером является польский князь Мечислав I, который обратился в христианство несколько ранее по убеждению своей жены.
Кроме того, три видных исследователя (Е.Голубинский, А.Карташев и В.Никитин) говорят о несомненной роли скандинавских родственников князя Владимира. Подтверждением этому служит скандинавская сага «Хеймскрингла» (12 -13 вв.), посвященная королю и христианскому просветителю Норвегии Олафу Тригвасону (Олаву Триггвесону). В ней повествуется о том, что в бытность свою на службе в Гардарикии (стране городов, т.е. на Руси) у князя Вольдомара (Владимира) Олаф, возвратившись из Константинополя крещённым, своими уговорами помог обращению Владимира.
Страницы: 1, 2, 3, 4
