Первоначальное образование Михаил получил в Конотопском городском училище, окончив которое он поступил в Петербургский Дворянский полк. С отличием освоив там курс фельдфебелей, в 1849 г. был направлен на службу прапорщиком в знаменитый лейб-гвардии Семеновский полк и стал готовиться к поступлению в Академию генерального штаба. В 1854 г. его мечта осуществилась. Став слушателем академии, он учился с особым усердием и через два года закончил ее с золотой медалью, его имя было занесено на мраморную доску лучших выпускников. По окончании академии он получил назначение в генеральный штаб, вскоре стал штабс-капитаном.

Поражение России в Крымской войне 1853 - 1856 гг. оказало на Драгомирова сильное воздействие. Изучая опыт обороны Севастополя, где особенно ярко проявились героизм и стойкость русских солдат и офицеров, он впервые задумался о значении морального фактора в войне. К 1856 г. относился первый его труд - "О высадках в древние и новейшие времена", который длительное время оставался в русской армии единственным по полноте и глубине исследованием о десантных операциях.

С 1861 г. началась активная деятельность Драгомирова в российских военных журналах ("Инженерный журнал", "Оружейный сборник", "Артиллерийский журнал"), где он исследует значение нравственных сил русской армии в новых условиях, возрождает заветы суворовской "Науки побеждать". В этом же духе он читает лекции в академии, привлекая внимание офицерского корпуса к системе обучения и воспитания великого русского полководца, "отца солдат". Считая причиной переворота во взглядах на подготовку вооруженных сил новый фактор - появление нарезного огнестрельного оружия, Драгомиров доказывал, что "пуля и штык не исключают друг друга" и "штыковое воспитание" не утратило своего значения в подготовке солдата. Он восставал против увлечения смотрами и парадами, как и против словесного метода военного обучения, отдавая безоговорочное предпочтение методу практических занятий.

Генерал Драгомиров отличался независимым нравом, и мог дерзить даже царской свите.11 Владимир Соловьёв. История России. 275 стр.

В 1869 г. Драгомиров был назначен начальником штаба Киевского военного округа, а в 1873 г. - командиром 14-й пехотной дивизии. На этих должностях он получил возможность реализовать свои теоретические взгляды на практике. Организуя боевую подготовку войск, он настойчиво проводил в жизнь принцип: "Учить солдат и офицеров тому, что необходимо на войне". В "Памятной книжке чинов 14-й пехотной дивизии" Михаил Иванович предъявлял такие требования к солдату: 1) преданность Государю и родине до самоотвержения; 2) дисциплина; 3) вера в начальника и безусловная обязательность его приказов; 4) храбрость, решительность; 5) готовность без ропота переносить все нужды солдатские; 6) чувство взаимной выручки. От офицеров требовалось: 1) самоотверженно выполнять свой долг; 2) служить делу, а не лицам, общей, а не собственной пользе; 3) владеть теорией и практикой военного дела.

Драгомиров уделял большое внимание воспитанию у подчиненных уважения к законам, осознанной дисциплины, а в обучении - упражнениям, тренировкам и маневрам. Ему удалось добиться заметных результатов: 14-я дивизия отличалась надежной боевой выучкой, личный состав прочно усвоил основы новой тактики стрелковых цепей, офицеры и солдаты были бодры и энергичны.

Практической проверкой системы обучения и воспитания войск, которую проповедовал Драгомиров, стала русско-турецкая война 1877 - 1878 гг. 14 апреля 1877 г. он со своей дивизией в составе войск 4-го корпуса выступил в поход из Кишинева к Дунаю через Румынию. Переправа главных сил русской армии через Дунай была назначена близ города Зимницы, и Михаил Иванович сыграл значительную роль в организации форсирования реки, защищаемой большими силами турок. 14-й дивизии было поручено первой преодолеть Дунай, и на Драгомирова выпали главные заботы по проведению рекогносцировки, подготовке переправочных средств, разработке плана действий. Командир дивизии требовал от офицеров доводить задачу до каждого подчиненного и в своем приказе от 4 июня говорил: "Последний солдат должен знать, куда и зачем он идет... У нас ни фланга, ни тыла нет и не может быть, всегда фронт там, откуда неприятель".

Михаил Иванович писал из Зимницы: "Пишу накануне великого для меня дня, где окажется, что стоит моя система воспитания и обучения солдат и стоим ли мы оба, т.е. я и моя система, чего-нибудь".

В конце июня 14-я дивизия в составе Передового отряда генерал-лейтенанта И.Гурко двинулась к Балканам, участвовала во взятии города Тырново, затем в овладении горными перевалами. В период контрнаступления превосходящих сил противника на Балканах началась героическая оборона Шипкинского перевала, и в критический момент Драгомиров привел резерв на помощь русско-болгарскому отряду Н.Столетова, оборонявшему перевал. 12 августа на Шипке Михаил Иванович был ранен в колено правой ноги и выбыл из строя.

Раненый военачальник был направлен в Кишинев, где ему грозила ампутация ноги, и только с большим трудом этого удалось избежать. Генерал М.Скобелев писал ему: "Поправляйся, возвращайся в верящую в тебя армию и в круг твоих боевых товарищей". Однако состояние раны этого не позволило. Вынужденный покинуть армию, Драгомиров выехал в Петербург. Утешением ему стало пожалование чина генерал-лейтенанта. По выздоровлении Михаил Иванович был назначен начальником Академии генерального штаба с одновременным производством в звание генерал-адъютанта. 11 лет он возглавлял ведущее военно-учебное заведение России, готовившее военные кадры высокой квалификации. За время его руководства академия превратилась в крупный центр российской военной науки. В 1879 г. Драгомиров издал свой главный труд - "Учебник тактики", который на протяжении более двадцати лет служил основным пособием для обучения офицеров искусству тактики.

В 80-е гг. Михаил Иванович дважды ездил во Францию для изучения новинок военной техники. Признавая целесообразность их внедрения в армии, он по-прежнему считал, что главное не в том, каково оружие, а как им владеет солдат и как он настроен на победу.

Будучи авторитетнейшим военным специалистом, Драгомиров в 1889 г. был назначен командующим Киевским военным округом, стал через два года генералом от инфантерии. На этой должности кропотливо передавал свой опыт подчиненным командирам. Решительно борясь с муштрой, он не уставал внушать офицерам, что солдат - это человек, обладающий разумом, волей, чувствами, и требуется всячески развивать его природные задатки и человеческие свойства. Командующий издает "Опыт руководства для подготовки частей к бою" (эта работа выдержала несколько изданий) и "Солдатскую памятку" (издавалась 26 раз). В 1900 г. генерал-ученый разработал Полевой устав, с которым русская армия начала в 1904 г. войну с Японией.

В 1898 г. Драгомиров, оставаясь командующим округом, был назначен одновременно киевским, подольским и волынским генерал-губернатором, что расширило круг его забот. В 1901 г. Николай II удостоил его высшим российским орденом - святого Андрея Первозванного. В возрасте 73 лет Михаил Иванович вышел в отставку с зачислением в члены Государственного совета. До последних дней своей жизни он не прекращал публицистической работы.

За заслуги в военной науке Драгомиров был избран почетным членом Московского и Киевского университетов, почетным вице-президентом конференции (совета) Академии генерального штаба, почетным членом Михайловской артиллерийской академии, некоторых зарубежных академий и обществ. Возрождая и развивая в новых условиях суворовскую систему обучения и воспитания, он оказал большое влияние на жизнь армии.

Горчаков. Дипломатическая подготовка войны.

Горчаков. Горчаков, Александр Михайлович, князь - знаменитый дипломат, с 1867 г. государственный канцлер, родился 4 июля 1798 г.; получил воспитание в царскосельском лицее, где был товарищем Пушкина. В юности "питомец мод, большого света друг, обычаев блестящих наблюдатель" (как характеризовал его Пушкин в одном из посланий к нему), Горчаков до поздней старости отличался теми качествами, которые считались наиболее необходимыми для дипломата; но, кроме светских талантов и салонного остроумия, он обладал также значительным литературным образованием, которое и отражалось впоследствии в его красноречивых дипломатических нотах.

Когда летом 1870 г. разыгралась прелюдия к кровавой борьбе, князь Горчаков находился в Вильбаде и - по свидетельству нашего дипломатического органа - был не менее других поражен неожиданностью разрыва между Францией и Пруссией. "По возвращении своем в Петербург, он мог только вполне присоединиться к принятому императором Александром II решению удержать Австрию от участия в войне, чтобы избегнуть необходимости вмешательства со стороны России. Канцлер выразил только сожаление, что не была условлена взаимность услуг с берлинским кабинетом, для надлежащей охраны русских интересов" ("Journ. de St. Pet.", 1 марта 1883 г.). Франко-прусская война всеми считалась неизбежной, и обе державы открыто готовились к ней с 1867 г.; поэтому нельзя считать простой случайностью отсутствие предварительных решений и условий относительно такого важного вопроса, как поддержка Пруссии в борьбе ее с Францией. Наша дипломатия не только удержала Австрию от вмешательства, но старательно охраняла свободу военных и политических действий Пруссии во все продолжение войны, до заключительных мирных переговоров и подписания франкфуртского трактата. Понятна благодарность Вильгельма I, выраженная в телеграмме 14 (26) февраля 1871 г. к императору АлександруII/ Горчаков воспользовался этой переменой обстоятельств для уничтожения 2-й статьи парижского трактата о нейтрализации Черного моря. На лондонской конференции было решено вновь предоставить России держать военный флот в Черном море. После разгрома Франции, взаимные отношения Бисмарка и князя Горчакова существенно изменились. С этого времени начинается для русской дипломатии ряд горьких разочарований, которые придают печальный оттенок всему последнему периоду деятельности князя Горчакова. Предвидя, что восточный вопрос не замедлит возникнуть вновь в той или другой форме, Бисмарк поспешил устроить новую политическую комбинацию с участием Австрии как противовеса России на Востоке. Вступление России в этот тройственный союз, которому было положено начало в сентябре 1872 г., ставило русскую внешнюю политику в зависимость не только от Берлина, но и от Вены, без всякой к тому надобности. Связав себя этой системой предварительных соглашений и уступок, князь Горчаков допустил или вынужден был допустить вовлечение страны в тяжелую, кровопролитную войну, с обязательством не извлекать из нее соответственной пользы для государства и руководствоваться, при определении результатов победы, интересами и желаниями чужих и отчасти враждебных кабинетов. В незначительных или посторонних вопросах, как, например, в деле признания правительства маршала Серрано в Испании в 1874 г., князь Горчаков нередко расходился с Бисмарком, но в существенном и главном пассивно подчинялся его внушениям. Серьезная размолвка произошла только в 1875 году, когда русский канцлер принял на себя роль охранителя Франции и общего мира от посягательств прусской военной партии и официально сообщил державам об успехе своих усилий, в ноте 30 апреля (12 мая) того же года. Все фазисы восточных осложнений пройдены были русским правительством в составе тройственного союза, пока дело не дошло до войны; а после того как Россия воевала и справилась с Турцией, тройственный союз опять вступил в свои права и при помощи Англии определил окончательные условия мира, наиболее выгодные для венского кабинета. Даже с объявлением войны (в апреле 1877 г.) престарелый канцлер связывал фикцию уполномочия от Европы, так что заранее отрезаны были пути к самостоятельной и откровенной защите русских интересов на Балканском полуострове после громадных жертв двухлетней кампании. Князь Горчаков обещал (по рейхштадтскому соглашению 8 июля 1876 г.) представить Австрии две турецкие провинции, восстание которых послужило первым толчком к славянскому освободительному движению в русском обществе; в Англии поручено было графу Шувалову заявить, что русская армия не переступит за Балканы, но обещание было взято назад после того, как оно было уже передано лондонскому кабинету, - что возбудило неудовольствие и дало лишний повод к протестам. Колебания, ошибки и противоречия в действиях дипломатии сопутствовали всем переменам на театре войны. Движение русских войск к Константинополю было остановлено простыми угрозами Англии; Сан-Стефанский мирный договор 19 февраля (3 марта) 1878 года создавал обширную Болгарию, но увеличивал Сербию и Черногорию лишь небольшими территориальными прирезками, оставлял Боснию с Герцеговиной под турецкой властью (в ожидании австрийской оккупации) и ничего не давал Греции, так что договором были крайне недовольны почти все балканские народности и именно те, которые принесли наиболее жертв в борьбе с турками - сербы и черногорцы, босняки и герцеговинцы. О том, чтобы избегнуть конгресса, как это удалось Бисмарку после Садовой, не могло быть и речи. Россия предложила германскому канцлеру устроить конгресс в Берлине; между графом Шуваловым и маркизом Салисбери состоялось соглашение 30 (18) мая относительно вопросов, подлежащих обсуждению держав. На берлинском конгрессе (от 1 [13] июня до 1 [13] июля 1878 г.) князь Горчаков систематически избегал участия в тех заседаниях, на которых предстояло обсуждение неприятных для него, хотя и важных для России, вопросов; он придавал особенное значение тому, чтобы России возвращена была небольшая полоса Бессарабии, отнятая у нее по парижскому трактату, причем Румыния должна была взамен получить Добруджу. Предложение Англии о занятии Боснии и Герцеговины австрийскими войсками было горячо поддержано председателем конгресса, Бисмарком, против турецких уполномоченных; князь Горчаков также высказался за оккупацию (заседание 16 [28] июня). Германский канцлер поддерживал всякое положительно заявленное русское требование, но не мог, конечно, идти дальше русских дипломатов в защите политических интересов России. Князь Горчаков заботился преимущественно о согласии держав, об интересах Европы, о бескорыстии России, которое, впрочем, не требовало столь кровавых и тяжких доказательств, как война. На первый план выдвигалось уничтожение отдельных статей парижского трактата, составлявшее скорее вопрос дипломатического самолюбия, чем серьезный государственный интерес. Позднее часть русской печати жестоко нападала на Германию и ее канцлера, как главного будто бы виновника наших неудач; между обеими державами произошло охлаждение, и в сентябре 1879 г. князь Бисмарк решился заключить в Вене специальный оборонительный союз против России. Политическая карьера князя Горчакова завершилась берлинским конгрессом; с тех пор он уже почти не принимал участия в делах, хотя и сохранял почетный титул государственного канцлера. Он умер в Бадене 27 февраля 1883 г. Министром он перестал быть даже номинально с марта 1882 г., когда назначен был на его место Н.К.Гирс.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10