В своих выступлениях и статьях Л. Каменев, как и другие, обвинял В. Ленина в том, что тот ошибочно считал буржуазную революцию уже законченной и выступал за непосредственное перерастание (по терминологии Л. Каменева "перерождение") буржуазной революции в социалистическую, за преждевременное нацеливание масс на "шаги к социализму", т.е. на преждевременный переход к социализму. Когда знакомишься с подобными обвинениями, раздававшимися в то время не от одного Л. Каменева, невольно возникает вопрос: неужели В. Ленин, неоднократно писавший о недоступности смешения "реально-демократического переворота" с "мнимо-социалисти-ческим", не видел и не понимал этого?
Если внимательно изучить его тогдашние работы, речи и выступления, связанные с апрельскими конференциями и тогдашними установками больше-виков, то очевидно следующее: да, действительно на этом историческом переломе В. Ленин выдвинул весьма спорный для многих курс на новый политический этап уже идущей революции, курс, способный по его мнению, во-первых, обеспечить радикальное завершение задач буржуазной революции, во- вторых, нацелить общество на более отдаленную другую - социалисти-ческую - революцию, вполне понимая, что в условиях незавершенности задач буржуазно-демократической революции об этой спорной перспективе речь следует вести не непосредственно, а опосредовано, в виде осуществления ряда приближенных войной "шагов к социализму".
Чтобы достичь такого результата необходима перегруппировка классовых сил, нужен "классовый сдвиг" в рамках буржуазной революции, сдвиг, обес-печивающий переход от двоевластия к революционно-демократической власти пролетариата и беднейшего крестьянства. С точки зрения развития революции такая власть должна обеспечить осуществление двух целей: первое - в сложившихся условиях рассчитывать на реализацию "старой формулы" большевиков, на утверждение демократической диктатуры пролетариата и крестьянства было нельзя, ибо было неизвестно, «может ли теперь быть еще в России особая "революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства", оторванная от буржуазного правительства». Само допущение возможности такой власти (а ведь она орган буржуазной революции) -свидетельство того, что Ленин и здесь считает задачи буржуазной революции не завершенными. А поскольку на неизвестном базироваться в тактике нельзя, возможен только один путь: "немедленное, решительное, бесповоротное отделение пролетарских, коммунистических элементов движения от мелкобур-жуазных". Существовало и второе соображение: ни одно завоевание демократии для завершения задач революции не могло быть реализованным без выхода из войны. Но разрыв для этого империалистически-капиталисти-ческих связей России, безусловно, не укладывался в рамки задач буржуазной революции: эта задача была не под силу любому, в том числе самому демокра-тическому буржуазному правительству, а потому решать задачу могло только продвижение революционного процесса "чуть дальше" обычного буржуазно-демократического, что было под силу только новому -- более радикальному -этапу демократической революции с ее "почти социалистическим" прави-тельством - диктатурой пролетариата и беднейшего крестьянства.
Возвращаясь к реальной ситуации 1917 года - на отрезке между Февралем и Октябрем - есть все основания утверждать, что разговоры о том, будто Ленин и большевики своей нацеленностью на более радикальный этап буржуазной революции сломали возможность поступательного развития капитализма в России, вызывают только смех, ибо в тогдашней России никто не собирался вести страну по капиталистическому пути, а точнее, тогда не было сколько-нибудь влиятельной общественно-политической силы, способной повести страну по такому пути.
Конечно же, сама российская буржуазия очень хотела быстрого развития в стране капитализма, а вместе с ним и своего процветания, но она не желала необходимых для этого радикально-революционных мер, боялась подобных мер, не шла на них. Это стало ясно уже после прихода к власти первого буржуазно-помещичьего Временного правительства, возглавляемого князем Львовым. С каждым месяцем от Февраля до Октября становилось все яснее, что буржуазия, придя к власти не хочет и не может выполнить свое истори-ческое предназначение: дать мир народу, землю крестьянам, права и свободы всем гражданам. А значит ждать народу облегчения от этой власти нечего, значит правы были Ленин и большевики, давно заявлявшие, что российская буржуазия не хотела и не могла вести Россию по капиталистическому пути, что сама надежда с ее помощью осуществить возрождение страны -- ни на чем не основанная утопия, нереальная мечта вчерашнего и сегодняшнего обывателя, филистера, наслышавшегося басен о том, что если есть буржуазия, то возможен и капиталистический путь развития, строящего свое понимание истории не на реальных фактах, а на пожеланиях вроде "вот если бы, да кабы!".
Не только вчерашним "друзьям народа", но и сегодняшним "демократам", эксплуатирующим неосведомленность простого человека насчет того, как делается политика, а потому доверчиво прислушивающегося к тем, кто заявляет, что Октябрь был не нужен, что следовало ограничиться Февралем и идти капиталистическим путем, зададим простенький вопрос: почему же буржуазное правительство, утвердившееся после "славного Февраля", не повело Россию по этому сегодня благословляемому пути? Кто ему мешал дать землю крестьянам, свободу гражданам, мир всему народу? Кто мешал буржуазии, уже стоявшей у власти разрубить, этот гордиев узел острейших проблем, который затягивался все туже, неудержимо увлекая страну к новому революционному взрыву?
Конечно, вывод об отсутствии для тогдашней России буржуазной альтерна-тивы большевистскому Октябрю можно объявить повторением коммунисти-ческой догматики, но тогда придется объяснить, кто и как мог осуществить эту альтернативу, как опровергнуть подобную версию буржуазной историографии, в том числе антикоммунистической?
Один из наиболее известных историков и славистов, профессор Калифорний-ского университета Мартин Малия, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к большевизму, рассматривая развитие "сомнительной революции" 1917 года в России как "непрерывное искривление и притом исключительно политическое", пишет: "После четырех месяцев поражение двух легитимист-ских формаций, кадетов и умеренных социалистов, вынуждает нас заключить, что эти две силы в той ситуации, какая была в 1917 году, не располагали никакой возможностью создать в России демократический, конституционный, парламентский строй. Сожалеть об этом - значит попросту терять время. В 1914 году, если бы удалось сломить монархию, может быть эти две политические силы обладали бы некоторой возможностью создать демократическое государство по западному образцу, а позже уже нет... И тот факт, что две попытки в общей сложности продлились всего четыре месяца, весьма показателен". Но может быть это могло получиться у право-консервативных сил: армии, правых кадетов? М. Малия отвечает, что правые рассуждали и действовали так: "поскольку двойная власть, советы и эта попытка осуществления народно-революционной войны, посеяли повсюду лишь беспорядок и анархию, необходимо устранить их, установить твердую власть, уничтожить анархию в армии и возобновить войну. Такова была цель Корнилова, но вскоре обнаружилось, что кроме правых кадетов, национально-консервативная среда в целом не имела достаточной опоры в стране. Попытка, предпринятая Корниловым, была поражением более чем плачевным". Вывод: "Значит и третья политическая сила проигрывает в этой игре: ни либералы, ни умеренные социалисты, ни правые не могли выиграть".
Мартин Малия, как и другие историки, справедливо отрицает возможность для России после Февраля 1917 года утвердиться на капиталистическом пути, показывает отсутствие должных общественно-политических сил для этого. Более того, вчерашним и сегодняшним "демократам", грустящим по этому поводу, он говорит: "Сожалеть об этом - значит попросту терять время. В 1917 году это было невозможно". Нерешенные проблемы Февраля, обостряясь и умножаясь, толкали страну к революционным событиям Октября.
1.3. Социалистическая революция
25 октября (7 ноября) 1917 года в результате острейших противоречий как унаследованных от Февраля, так и новых, наслоившихся за время восьми-месячного развития страны в условиях продолжавшейся империалистической войны, в истерзанной России произошел революционный переворот. В отличие от Февраля это был отнюдь не стихийный взрыв недовольства масс, а достаточно продуманное и организованное выступление вооруженных отрядов рабочих, солдат и матросов, завершившееся взятием Зимнего и арестом членов Временного правительства.
В результате успеха вооруженного восстания Октябрьской революцией была одержана политическая победа - буржуазное Временное правительство, возглавлявшееся эсером А. Керенским, было свергнуто, а государственная власть была передана Второму Всероссийскому съезду Советов, создавшему и утвердившему рабоче-крестьянское правительство, возглавленное лидером большевиков - В. Лениным. Победа Октябрьского переворота, потрясшая не только страну, но и весь мир, поставила вопрос: чья власть и во имя чего утвердилась в стране, куда она намерена повести Россию?
Сегодня, как и много лет назад, об Октябрьской революции пишут многие и разное. Мы живем в любопытное время, когда отечественных фальсифи-каторов нашей истории и в первую очередь Октябрьской революции гораздо больше, чем их было за рубежом за все послеоктябрьские годы. Но самым прискорбным является то, что этим постыдным делом сегодня заняты не только полуграмотные и неграмотные политические крикуны и падкие на синекуру журналисты, которым наука и совесть всегда были чужды, но также остепененные политики и политологи, философы и экономисты, - вчерашние марксистские ортодоксы, а сегодняшние "марксоеды", - которых ни в коем случае нельзя заподозрить в незнании и неграмотности. Напротив, есть основательные причины уличать их в сознательной лжи, продуманном обмане своей паствы. Конечно, когда в стране все ломалось, перестраивалось и реформировалось, можно понять, что кое-кто, пытаясь "попасть в ногу" с быстро меняющейся ситуацией, неудачно приспособляясь к конъюнктуре, "второпях" наговорил лишнего, взболтнул непродуманное. Но теперь, когда после случившегося прошло достаточно времени, чтобы высветить последствия перемен, и когда из прошлых заметок и выступлений начинают лепить концепцию отечественной истории, а конъюнктурщики так и не покаялись, не исправили своих фальсификаций, могущих попасть в создавае-мый вариант истории в качестве истин, как раз время назвать вещи своими именами.
Одно из главных мест среди "новаторских" подходов к отечественной истории, подходов, грозящих быть "пересаженными" в исторические учебники, занимает способ фальсификации фактов отечественной истории, который я называю просталинским. В чем его суть? Как известно, И. Сталин в "Вопросах ленинизма", издававшихся одиннадцать раз, а также в своем "Кратком курсе", тоже выходившем многомиллионными тиражами, изложил свою - фальшивую - версию Октябрьской революции, свой вариант мыслей и действий Ленина и большевиков во время этого ключевого исторического события. Наша отечественная наука не смогла или не успела в свое время основательно разоблачить ложь этой версии, которая не только продолжает жить в головах миллионов граждан, но и служит предметом сегодняшних инсинуаций. Ведь нынешние политические крикуны, не будучи в состоянии спорить с В. Лениным и фактами истории - да они и не знают их - переписывая историю нашего отечества, опровергают не то, что было на самом деле, а именно эту освоенную ими в советское время сталинскую версию взглядов и действий Ленина, преподнося свою возню со сталинскими упрощениями в качестве "ниспровержения" Октября.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5
