Петру до конца дней приходилось заниматься самообразованием, потому что новые задачи требовали от него вновь и вновь искать учителей вне России. После поражения под Нарвой, когда русская армия лишилась всей артиллерии, Петр не потерял пристутствия духа и сказал Меншикову:"Вот Карл XII - достойный учитель; без него я остался бы плохим работником в делах ратных". Была отлита специальная памятная медаль в честь "Нарвской конфузии" с девизом "Учителю - от достойного ученика".
Царь собирался вручить ее шведскому королю тогда, когда одержит над ним победу. После Полтавского сражения, хотя Карлу и Мазепе удалось бежать в Турцию, он устроил пир и поднял тост в честь "учителей шведов", на что генерал Реншильд буркнул: "Хорошо же отблагодарили вы своих учителей!" Зато чтобы опозорить изменника Мазепу Петр прибегнул к поистине языческому ритуалу. Перед собранием казачьих старшин "над персоною (чучелом - Ред.) бывшего гетмана Мазепы следующим образом уничтожение учинено,- писал вице-канцлер Гаврила Головкин.- Вначале его диплом от его царского величества изодран; от его светлости князя Меншикова и от меня, кавалеров ордена Святого Андрея, с персоны сей орден снят. Герб его от ката ( Карла XII - Ред.) изодран и истоптан, его сабля...переломлена,...и напоследи помянутая его персона на виселицу повешена". Только Петр мог так унизить своих противников, чеканя в честь шведского короля медаль, чтобы произвести впечатление в европейских столицах, и вешая чучело запорожского князька Мазепы для назидания суеверным русским.
Дипломатом Петр I был выдающимся. В его арсенале средств были все классические приемы, которые Петр легко в нужный момент забывал и перевоплощался в загадочного восточного царя, неожиданно начинавшего целовать в лоб ошеломленного собеседника, сыпать народными присловьями, ставившими в тупик переводчиков, или внезапно прекратить аудиенцию, как персидский шах, сославшись на то, что его ожидает жена! Внешне искренний и доброжелательный, Петр, по мнению европейских дипломатов, никогда не открывал своих истинных намерений и поэтому неизменно добивался желаемого.
Петр никогда не преувеличивал своих полководческих способностей, после Нарвы предпочитая командовать лишь своим Преображенским полком, а армию доверяя профессиональным полководцам. Он, в совершенстве зная основы кораблевождения, не брался командовать всей эскадрой, поручая это Апракину, Голицыну и даже Меншикову. Страха в бою он никогда не показывал. Когда адмирал Крюйс во время похода на Гельсингфорс в 1713 году упрашивал Петра I сойти на берег ввиду опасности встретить там шведский флот, царь с улыбкой ответил:"Бояться пульки - не идти в солдаты" и остался на флагманском корабле. На упрек Меншикова, что царь не бережет себя, лично спасая тонущих в ледяной воде во время наводнения в Петербурге, он сказал, что "за мое Отечество и людей жизни своей не жалел и не жалею".
Петр I, надев европейского покроя преображенский сюртук, всегда оставался насквозь русским самодержцем по мышлению. Узнав, что во время его пребывания за границей вновь восстали стрельцы, он срочно возвратился в Россию. 30 сентября 1698 года на Красной площади было казнено 200 стрельцов, причем в качестве палачей должны были выступать сановники из царской свиты. Лефорт смог увильнуть от этой милости, сославшись на религиозные убеждения. Меншиков, наоборот, хвастался тем, что лично отрубил головы двадцати бунтовщикам. Все сподвижники Петра оказались связанными страшной кровавой порукой.
Когда Петру I напоминали об этой бессмысленной жестокости в отношении людей, вина которых вряд ли могла быть доказана судебным порядком, он заявлял: "С другими европейскими народами можно достигать цели человеколюбивыми способами, а с русскими не так: если бы я не употреблял строгости, то бы давно уже не владел русским государством и никогда бы не сделал бы его таковым, каково оно теперь. Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей". Грубость выражений, свойственная Петру, всегда связывалась с недостатками его воспитания. Но это ничего не объясняет. Властитель по династическому праву, Петр искренне считал себя ниспосланным России Божественным провидением, истиной в последней инстанции, не способным на ошибки. Меряя Россию на свой аршин, он чувствовал, что начинать преобразования необходимо с ломки старозаветных обычаев. Поэтому по возвращении из европейского вояжа Петр I категорически запретил боярам носить бороды, дворянам повелел пить водку и кофе, а солдатам приказал по "Воинскому Артикулу" курить. Не злой по натуре, он был порывист, впечатлителен и недоверчив; не умея терпеливо объяснить того, что для него было очевидным, Петр в случае непонимания легко впадал в состояние крайнего гнева и часто "вколачивал" истину сенаторам и генералам своими огромными кулаками или посохом. Правда, царь был очень отходчив, и через несколько минут уже хохотал над удачной шуткой провинившегося.
Так, Петр вышел непохож на своих предшественников, хотя между ними и можно заметить некоторую генетическую связь, историческую преемственность ролей и типов. Петр был великий хозяин, всего лучше понимавший экономические интересы, всего более чуткий к источникам государственного богатства. Подобными хозяевами были и его предшественники, цари старой и новой династии; но те были хозяева-сидни, белоручки, привыкшие хозяйничать чужими руками, а из Петра вышел подвижной хозяин-чернорабочий, самоучка, царь-мастеровой.
3. Пётр I в последние годы жизни
К концу жизни Пётр достиг вершины величия. Прославленный и воспетый в своей стране и за рубежом государь и дипломат, полководец и флотоводец, реформатор и законодатель, человек, которого современники, и русские, и иностранцы, называли великим, он вполне заслужил титул императора, который Сенат преподнес ему после победоносного завершения Северной войны.
Тем не менее, не всем он был доволен, многое из того, что случилось в прошлом (Прутский поход, трагический разлад с сыном, воспоминания о «бунтах» «подлой черни», заговорах и наветах ненавистной Софьи, Милославских и многих иных), не давало ему покоя. Да и в последние годы жизни, после Ништадского мира и до смертного часа, не покидали его душу, и без того усталую, истерзанную: бесконечные заботы, волнения, мысли о дурных поступках, изменах сподвижников, даже самых близких людей.
В природе, несмотря на хаос случайностей, все как будто целесообразно, закономерно. Как день сменяется ночью, так за жизнью следует смерть, за нею - снова жизнь; так же чередуются радость и горе, смех и слезы, успех и неудача, счастье и несчастье. Размышления о круговороте, в который попадает человек от первого крика до последнего вздоха, постоянно преследовали его, мучили, доводили порой до отчаяния. Петра подобный круговорот бросал от радости к горести всю жизнь, не такую уж долгую по времени. Но по насыщенности делами и событиями, и хорошими, и неудачными, несчастными, её хватило бы на несколько даже нерядовых человеческих жизней.
Можно только гадать о состоянии духа Петра в те год, кода болезнь, очень тяжелая, изнурительная и мучительная (уремия), беспощадные удары судьбы быстро подтачивали его силы, которые он безоглядно расходовал в предыдущие годы борьбы, волнений, нечеловеческого напряжения. Конечно, активная деятельность по руководству огромной империей продолжалась. Это опять перо и шпага: составление указов, законодательное творчество и организация нового Каспийского похода, участие в нем. Это дипломатические переговоры и заключение трактатов. Это руководство Сенатом и Синодом, коллегиями и губерниями, интерес, причем как всегда деятельный, практический, направляющий к делам промышленности и торговли, академии и школам, к строительству дворцов и складов, ко многому другому. Это, наконец, общение с людьми из разных сословий, от фельдмаршалов до мастеров и солдат, которые под его началом, его твердой рукой направлялись на исполнение дел и замыслов, служащих к чести и славе российской.
Уже ближе к окончанию Северной войны и до конца жизни Пётр все больше времени проводил в столице, своем «парадизе», любимом детище - Петербурге, который уже тогда в значительной степени благодаря его заботе и стараниям начал превращаться в город, впоследствии прозванный Северной Пальмирой.
Современников, в том числе иностранцев, изумляла огромная работоспособность Петра, обилие и разнообразие дел, которыми он занимался. Если его спрашивали о том, он отшучивался: так, мол, здоровее будешь и проживешь дольше.
Семья, заботливая жена и дети, домашний уют, покой и внимание, забота и ласка - все это у Петра было. Но и здесь он испытал удар, последний и очень тяжелый. Его жена, «друг сердешненький», Катеринушка, ставшая Екатериной Алексеевной, была его последней надеждой - и по душе, и по мыслям на будущее. Как и Меньшиков, вытащенная им из низов, «портомоя» (прачка) стала ему очень необходима в жизни. В тот год его болезнь сильно прогрессировала. Но он крепился, не сдавался, по-прежнему работал, вершил множество дел. Иногда лечился. Но тут стало известно о интимной связи Екатерины с Виллимом Монсом, братом бывшей фаворитки короля Анны Монс. Следствие над ним не длилось и недели, и палач по приговору суда отрубил несчастному Монсу голову за взятки от просителей, приходивших к императрице, злоупотребление доверием и казнокрадство. Инцидент был исчерпан, но добрые и сердечные отношения, царившие в доме царя, ушли в прошлое, и это не могло не угнетать его. Император большей частью лежал в постели, болезнь мучила его. Когда боли проходили или становились не такими сильными, он вставал, ехал куда-нибудь, занимался делами. Так продолжалось до его смерти.
Скончался он в страшных мучениях 28 января 1725 года. Перед тем он несколько дней сильно кричал от болей, потом, ослабев, только стонал. 40 дней его тело оставалось непогребенным, и безутешная Екатерина, провозглашенная императрицей, оплакивала его. Сам император не успел (да и хотел ли?) назначить её своей преемницей, наследницей. Перед кончиной он слабеющей рукой успел написать на бумаге «Отдайте все…» Кому? Кто знает…
Скорбь россиян, их гордость тем, что сделали император и его подданные, звучали в словах Феофана Прокоповича 8 марта, в день похорон Петра Великого, которые происходили в Петропавловской крепости: «Его приняла та прибалтийская земля, о которой он мечтал с юношеских лет, борьбе за которую посвятил всю жизнь».
Заключение
Петр I был человеком, полным противоречий, и вследствие этого вызывающий противоречивые суждения, иногда диаметрально противоположные по смыслу.
Нельзя не заметить, что Петр действительно много сделал для России, как нельзя отрицать и то, что, как замечает Гумилев, Петр был человеком своего времени, должным появиться и осуществить все свои деяния именно тогда, а не за 100 и не через 100 лет.
Ясно также, что он, жестокий или добрый, был очень энергичный человек, с живым умом и большой силой. Поражает воображение его крайне разностороннее развитие и бурная, но целенаправленная деятельность почти в любых сферах общественной и государственной жизни.
Народ по сей день помнит Петра, величает Великим, и считает его наиболее близким к народу по духу, чем другие цари.
Изречение Петра: «И впредь надлежит трудиться и все заранее изготовлять, понеже пропущение времени смерти невозвратной подобно» наиболее всего характеризует эту историческую личность и как человека, и как государственного деятеля.
Список литературы
· М. С. Андерсон Петр Великий / М. С. Андерсон. - Ростов н/Д: Феникс, 1997
· Н. И. Павленко Птенцы гнезда петрова / Н. И. Павленко. - М.: Просвещение, 1989
· Я. Е. Волдарский Петр I / Я. Е. Волдарский // Вопросы истории. - 1993. - № 6. - с. 59 - 78
· В. О. Ключевский Исторические портреты / В. О. Ключевский. - М., 1990
· В. О. Ключевский Курс русский истории том 4 / В. О. Ключевский. - М.: Мысль, 1989
· Б. Б. Кофенгауз Петр Первый и его время / Б. Б. Кофенгауз. - М.: Учпедгиз, 1948
· В. И. Новаковский Рассказы о Петре Великом / В. И. Новаковский. - М.: Панорама, 1992
· Н. И. Павленко Петр Первый / Н. И. Павленко. - М.: Молодая гвардия, 1975
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6
