По словам Курбского, бояре не посвящали Ивана в свои дела, но зорко следили за его привязанностями и спешили удалить из дворца возможных фаворитов. Со смертью последних опекунов система воспитания детей в великокняжеской семье неизбежно должна была изменить-ся. Патриархальная строгость уступила место попусти-тельству. Как говорил Курбский, наставники «хваляще (Ивана), на свое горшее отрока учаще». В отроческие годы попустительство наносило воспитанию Ивана боль-ший ущерб, чем мнимая грубость бояр.

Иван быстро развивался физически ив 13 лет выгля-дел сущим верзилой. Посольский приказ официально объ-явил за рубежом, что великий государь «в мужеский возраст входит, а ростом совершенного человека (!) уже есть, а з божьего волею помышляет ужо брачный за-кон приыяти». Дьяки довольно точно описали внешние приметы рослого юноши, но они напрасно приписывали ему степенные помыслы о женитьбе.

Подросток очень мало напоминал прежнего мальчика» росшего в «неволе» в строгости. Освободившись от опеки и авторитета старейших бояр, великий князь предался диким потехам и играм, которых его лишали в детстве. Окружающих поражали буйство и неистовый нрав Ивана. Лет в 12 он забирался на островерхие терема и спихивал «с стремнин высоких» кошек и собак, «тварь бессловес ную». В 14 лет он «начал человеков ураняти». Кровавые, забавы тешили «великого государя». Мальчишка отчаянно безобразничал. С ватагой сверстников, детьми знатнейших бояр, он разъезжал по улицам и площадям города, топ-тал конями народ, бил и грабил простонародье, «скачюще и бегающе всюду неблагочинно».

С кончиною опекунов и приближением совершенноле-тия великого князя бояре все чаще стали впутывать мальчика в свои распри. Иван живо помнил, как в его присутствии произошла потасовка в думе, когда Андрей Шуйский и его приверженцы бросились с кулаками на боярина Воронцова, стали бить его «по ланитам», оборва-ли на нем платье, «вынесли из избы да убить хотели» и «боляр в хребет толкали». Примерно через полгода после инцидента в доме один из «ласкателей» подучил великого князя казнить Андрея Шуйского. Псари набро-сились на боярина возле дворца у Курятных ворот, уби-тый лежал наг в воротах два часа. «От тех мест,-- записал летописец,-- начали боляре от государя страх имети и послушание» 4. Прошли долгие и долгие годы, преж-де чем Иван IV добился послушания от бояр, пока же он сам стал орудием в руках придворных. Они, как пи-сал Курбский, «начата подущати его и мстити им (Ива-ном) свои недружбы, един против другого» 5.

Примерно в одно время с кончиной последнего из опекунов умер «дядька» и воспитатель великого князя конюший Иван Иванович Челяднин. Старый уклад жизнд в великокняжеской семье окончательно рухнул. Много позже Иван любил упрекать бояр, не сподобивших госу-дарей своих «никоего промышления доброхотного». Нас с единородным братом Юрием, жаловался он, стали питать как иностранцев или же как «убожайшую чадь», как тог-да пострадали мы «во одеянии и в алчбе»; сколько раз вовремя не давали нам поесть! Как же исчесть такие многие бедные страдания, каковые перестрадал я в юно-сти? -- патетически восклицал Иван. Несомненно, в его жалобах, как эхо, звучали живые воспоминания юности.Но вот вопрос, к каким годам они относились? Можно азать почти наверняка, что ко времени, когда Иван избавился от всякой опеки и стал жить в «самовольстве» «Ласкающие пестуны», стараясь завоевать располо-жение мальчика, не слишком принуждали его к учению. Наказать его за безобразия или заставить вовремя поесть они попросту не могли.

ЦАРСКИЙ ТИТУЛ

Василий III велел боярам, как мы уже говорили, «беречь» сына до 15 лет, после чего должно было начаться его самостоятельное правление. 15 лет -- пора совершенноле-тия в жизни людей XVI столетия. В этом возрасте дво-рянские дети поступали «новиками» на военную службу, а дети знати получали низшие придворные должности. Василий III возлагал надежды на то, что назначенные им опекуны приобщат наследника к делам управления. Но опекуны сошли со сцены, не завершив главного поручен-ного им дела. В 15 лет Иван IV оказался малоподготов-ленным к исполнению функций правителя обширной и мо-гуществен еой державы, а окружали его случайные люди. Неудивительно, что свое совершеннолетие Иван IV ознаменовал лишь опалами да казнями. Едва отпраздновав день рождения, великий князь велел отрезать язык Афа-насию Бутурлину за какие-то невежливые слова. Че-рез месяц объявил опалу сразу пятерым знатнейшим боя-рам.

Боярская дума просила 15-летнего великого князя от-правиться с полками на татар. Выступив в поход, Иван предался всевозможным потехам. Будучи в военном лаге-ре, он пашню пахал вешнюю, сеял гречиху, на ходулях ходил и в саван наряжался. Бояре вынуждены были де-лить царские забавы. Прошло несколько дней, и трем боярам, сеявшим с Иваном гречиху, посекли головы. По какой причине погибли видные воеводы, никто не знал толком. Скорее всего их погубило «супротисловие» вели-кому князю.

Начало самостоятельного правления Ивана IV о было актом большого политического значения. Русского государства принял титул царя.

Люди средневековья представляли мировую политичен скую систему в виде строгой иерархии. Согласно византийской доктрине, центром вселенной была Византия, воспринявшая наследие Римской империи. Русь познако-милась с византийской доктриной еще при киевских! князьях. Помнили ее и в московские времена. В XIV в. московских великих князей титуловали иногда столыш-1 ками византийского «царя». Конечно, чин этот лишен был в то время какого бы то ни было политического смысла.

Страшный татарский погром и установление власти Золотой Орды включили Русь в новую для нее политическую систему -- империю великих монгольских ханов, владевших половиной мира. Русские князья, получавшие теперь родительский стол из рук золотоордынских ханов, перенесли титул «царя» на татарских владык.

Московские князья давно именовали себя «великими князьями всея Русии», но только Ивану III удалось окончательно сбросить татарское иго и из князяподручника стать абсолютно самостоятельным сувереном-«самодержцем». Падение Золотой Орды и крушение Византииско империи в 1453 г. положили конец как вполне реальной зависимости Руси от татар, так и старым представлениям русских относительно высшей власти греческих «царей».

Ситуация в Восточной Европе претерпела радикаль-ные перемены после того, как вместо слабой, раздроб-ленной, зависевшей от татар Руси появилось мощное еди-ное государство. Русское политическое сознание отразило происшедшие перемены в новых доктринах, самой извест-ной из которых стала теория «Москва -- третий Рим», согласно которой московские князья выступали прямыми преемниками властителей «второго Рима» -- Византий-ской империи. Уже дед Грозного именовал себя «царем всея Русии». Правда, он воздержался от официального принятия этого титула, не рассчитывая на то, что сосед-ние государства признают его за ним (Иван III употреб-лял его только в сношениях с Ливонским орденом и не-которыми немецкими князьями).

О коронации 16-летнего внука Ивана III бояре не сразу известили иностранные государства. Лишь через два года польские послы в Москве узнали, что Иван IV «царем венчался» по примеру прародителя своего Мономаха и то имя он «не чужое взял». Выслушав это чрезвы-чайно важное заявление, послы немедленно потребовали представления им письменных доказательств. Но хитроум-ные бояре отказали, боясь, что поляки, получив пись-менный ответ, смогут обдумать возражения и тогда спо-рить с ними будет тяжело. Отправленные в Польшу гонцы постарались объяснить смысл московских перемен так, чтобы не вызвать неудовольствия польского двора. Ныне, говорили они, землею Русскою владеет государь наш один, потому-то митрополит и венчал его на царство Мо-номаховым венцом. В глазах московитов коронация, та-ким образом, символизировала начало самодержавного правления Ивана на четырнадцатом году его княжения.

Ивана короновали 16 января 1547 г. После торжест-венного богослужения в Успенском соборе в Кремле митрополит Макарий возложил на его голову шапку Мономаха -- символ царской власти. Первые московские князья в .своих завещаниях неизменно благословляли наследни-ков «шапкой золотой» -- короной своей московской вот-чины. Великокняжеская корона в их духовных не фигу-рировала. Ею распоряжалась всесильная Орда. Когда Русь покончила с тяжким татарским игом, повелители могущественной державы продолжали украшать свою го-лову прадедовской «золотой шапкой», но теперь они именовали ее шапкой Мономаха. Любознательный австри-ец Герберштейн видел шапку на Василии III. Она была, расшита жемчугом и нарядно убрана золотыми бляшками дрожавшими при любом движении великого князя. Как видно, шапка была скроена по татарскому образцу, Но после падения Орды восточный покрой вышел из моды; По поводу происхождения шапки Мономаха сложена была такая легенда. Когда Мономах совершил победонос-ный поход на Царьград, его дед император Константин (на самом деле давно умерший) отдал внуку порфиру со своей головы, чтобы купить у него мир. От Мономаха императорские регалии перешли к московским государям.

Официальные летописи изображали дело так, будто 16-летний юноша по собственному почину решил короно-ваться шапкой Мономаха и принять царский титул. Мит-рополит и бояре, узнав о намерении государя, заплака-ли от радости, и все было решено. В действительности инициатива коронации принадлежала не Ивану, а тем лю-дям, которые правили его именем. Ко времени коронации наибольшим влиянием при дворе пользовались бабка ве-ликого князя Анна и его дядя Михаил Васильевич Глин-ский.

Брак Василия III с Еленой Глинской выдвинул Глин-ских в первые ряды столичного боярства. Но после ги-бели опекуна Михаила Львовича и смерти правительницы Елены Глинские многие годы оставались на вторых ролях. Положение переменилось, когда их племянник Иван дос-тиг совершеннолетия. Старший из братьев Глинских Ми-хаил Васильевич немедленно же заявил претензии на ти-тул конюшего боярина, рассчитывая занять в государстве такое же высокое положение, какое занимал конюший Овчина в правление Елены Глинской. Титул конюшего служил предметом постоянных домогательств со стороны самых могущественных лиц в государстве. После Овчины он перешел к воспитателю великого князя И.И. Челяднину, а от него -- к И.П. Челяднину-Федорову. Михаил повел дело так ловко, что добился смертного приговора для Челяднина. По приказу Ивана IV Челяднина «обо-драли» донага и передали в руки палача. Но тот заслужил помилование полным смирением. Несколько месяцев спус-тя великий князь приказал убить двух своих сверстни-ков--братьев князей Ивана Дорогобужского и Федора Овчинина. Одного из них посадили на кол, а другому отрубили голову на льду замерзшей реки. Кровавая рас-права не была следствием мальчишеской ссоры. Как сви-детельствуют летописи, знатных дворян убили по повеле-нию Михаила Глинского и матери его княгини Анны. Глинские сполна рассчитались со старым конюшим И.П. Челядниным. Они отняли у него не только все его титулы, но и единственного наследника пасынка князя Дорогобужского.

Затеяв коронацию, родня царя добилась для себя круп-ных выгод. Бабка царя Анна с детьми получила обшир-ные земельные владения на правах удельного княжества. Князь Михаил был объявлен ко дню коронации конюшим, а его брат князь Юрий стал боярином.

Едва ли можно согласиться с мнением, что коронация Ивана IV и предшествовавшие ей казни положили конец боярскому правлению. В действительности произошла все-го лишь смена боярских группировок у кормила власти. Наступил кратковременный период господства Глинских.

В глазах же царя и большинства его подданных пе-ремена титула стала начальной вехой самостоятельного правления Ивана IV. Вспоминая те дни, царь писал впос-ледствии, что он сам взялся строить свое царство и «по божьей милости начало было благим»1. Благодаря царско-му титулу Иван IV вдруг явился перед своими поддан-ными в роли преемника римских кесарей и помазанника божьего на земле. Но недолго тешился Иван блеском без труда приобретенного могущества. Жизнь вскоре препода-ла ему жестокий урок. Воспитанник дворцовых теремов шрхо знал собственный народ. Он видел испуганных людей, когда для потехи топтал лошадьми рыночную толпу; видел радостные лица в торжественные праздники. Но у юкорного народа было и другое лицо. Вскоре царю до-велось увидеть и его.

МОСКОВСКОЕ ВОССТАНИЕ

К середине XVI в. население России едва ли превышало 8--10 млн. человек. Большая часть его жила в крохотных деревнях, разбросанных по бескрайней Восточно-Европейской равнине. И именно в этих деревнях шла незаметная работа, подготовлявшая расцвет государства. Крестьяне поднимали новь, колонизовали необжитые окраины--«Дикое поле». Первая половина столетия оказалась временем относительно благополучным для сельского населения. Неурожаи случались часто, но они не захватывали всю страну разом и не имели катастрофических последствий. Феодалы отягощали крестьян всевозможными повинностями, но еще не пытались прикрепить их к земле и лишить права выхода в Юрьев день.

В аграрной России численность горожан не превышала 2% всего населения страны. Города служили центром ремесленного производства и торговли. В условиях господства натурального хозяйства товарное обращение, как правило, не выходило за рамки местного рынка. Страна еще не преодолела экономическую разобщенность, доставшуюся ей в наследство от периода феодальной раздробленности. Тем не менее города переживали расцвет. Количество жителей в них увеличивалось. Особенно быстро росла Москва. Иностранцы сравнивали русскую столицу с крупнейшими городами Западной Европы. По очень неточным подсчетам современников, в Москве насчитывав лось около 100 тыс. человек. На втором месте после Москвы стоял Новгород с населением в 25--30 тыс. человек. Прочие русские города далеко уступали Москве и Новго-роду. С падением феодальной республики Новгород Великий утратил былое торгово-промышленное могущество. Для жизни городов характерны были глубокие социальные контрасты. Богатая купеческая верхушка постоянно находилась в раздоре с неимущими низами. Поборы с городов служили одним из главных источников пополнения государственной казны, но власти облагали горожан не только денежными данями, но и тяжкими натуральными повинностями. В военное время города должны были снаряжать в поход отряды воинов, вооруженных огнестрельным оружием. Вопрос о том, кому нести воинскую по-винность, всегда служил предметом спора между богатьн ми купцами и черным людом. Подобный спор произошел в Новгороде в самом начале Казанской войны. Прислан-ные в царский лагерь в Коломну новгородские стрельцы пытались искать справедливости у молодого государя. Когда Иван выехал из лагеря на прогулку, они попробо-вали вручить ему жалобу. Великий князь велел челобит-чикам убираться прочь. Дворяне принялись расчищать го-сударю путь. Тогда новгородцы забросали их комьями грязи и подняли пальбу из пищалей (ружей). На поле брани замертво легло более десяти человек, многие полу-чили раны. Дворянам не удалось одолеть стрельцов, и ве-ликий князь вынужден был пробираться к своему стану кружным путем. Иван хорошо запомнил коломенский бунт и много лет спустя, просматривая старые летописи, включил в них рассказ о строптивых новгородцах.

Через полгода после бунта Иван явился в Новгород собственной персоной. Его сопровождало 4 тыс. воинов. Великий князь, повествует местный книжник, «смирно и тихо пожи в Новгороде три дни, а после трех день все его войско начя быти спесиво». Новгородцев раздражала, впрочем, не столько «спесь» московского воинства, сколь-ко московские поборы. Горожане должны были заплатить великому князю 3 тыс. золотых «поклону».

Из Новгорода великий князь отправился в Псков, жи-тели которого с нетерпением ждали его приезда, чтобы найти управу на городских бояр-наместников. В Пскове Иван тешился тем, что гонял на ямских, а не «управил своей вотчины ничего». И здесь посадские люди лишь претерпели великие убытки и волокиту. Но они не теряли надежды и после отъезда Ивана послали к нему много-численную делегацию с жалобой. Челобитчики застали царя на отдыхе в одном из дворцовых сел. Раздосадован-ный Иван велел арестовать крамольных горожан и «бесчествовал» их: обварил кипящим вином, свечою сжег во-лосы и опалил бороды. Вслед за тем жалобщиков раздели Донага и уложили на землю. Неизвестно, чем все это мог-ло кончиться, если бы не случай. Царю сообщили о вне-запном падении большого кремлевского колокола, и он Умчался в Москву подивиться чуду. Псковичи вернулись ни с чем, и их рассказы дали горожанам новую пищу Для недовольства. В Пскове с минуты ыа минуту ждали возмущения. Местный воевода в страхе бежал из города прочь. Вскоре в псковской земле вспыхнуло восстание. В руках восставших оказалась мощная пограничная крепость -- город Опочка. Сидевший в городе государев дьяк был брошен в тюрьму. События в Опочке настолько встре-вожили московские власти, что те поспешили направить в Псков крупные военные силы. Двухтысячная новгород-ская рать заняла мятежную крепость. Выступление пско-витян было подавлено.

Между тем недовольство захлестнуло вслед за Пско-вом Москву и Новгород. Новгородский архиепископ посы-лал в Москву отчаянные письма, сообщая, что от «раз-бойников» на новгородских дорогах нет ни проходу, ни проезду. Но столица была поглощена своими заботами. В Москве назревало восстание.

Приход к власти Глинских осложнил обстановку в стране. Подобно предшествующим боярским правительст-вам, новые временщики грабили казну и облагали горожан тяжелыми денежными поборами. Глинские долго были не у дел и теперь старались наверстать упущенное. В корот-кое время они успели снискать общую ненависть. В цар-ствующем граде Москве и по всей стране, повествует ле-тописец, умножились неправды от вельмож, творивших насилия, судивших неправедно по мзде и облагавших на-селение тяжелыми данями. Слуги Глинского вели себя в столице как завоеватели. «Черным» людям от них было «насилство и грабеж».

В жаркие летние месяцы 1547 г. в Москве произошли крупные пожары, ускорившие развязку. Множество горо-жан лишились имущества и крова. Обездоленные винили во всем Глинских.

Восстание в Москве началось 26 июня 1547 г., когда вооруженные горожане ворвались в Кремль и потребовали выдать им Глинских на расправу. Бояре пытались успоко-ить народ, но успеха не добились. Великому государю, присутствовавшему на богослужении в Успенском соборе, пришлось испить чашу унижения до дна. Разгневанные посадские люди выволокли из собора его дядю Юрия Глинского и тут же на площади забили каменьями. Народ разграбил дворы Глинских, перебил их вооруженных слуг «бесчисленно», а заодно и многих государевых дворян. Царю пришлось «утещи» со всем двором в подмосковное село Воробьеве. Но село оказалось для царской семьи ненадежным убежищем. На третий день мятежа московский палач скликал на площадь огромную толпу. Пострадавшие от пожара горожане громко кричали, что Москву «попалили колдовством», что виною всему бабка царя «Волхова» Анна -- она вынимала из людей сердца, мочи-ла их в воде и той водой, летая сорокой, кропила город. Разъяренная толпа «скопом» двинулась в Воробьево, что-бы разделаться с ненавистными правителями.

Появление толпы повергло царя в ужас. По словам Ивана, его жизни грозила опасность, «изменники наусти-ли были народ и нас убити»1 Боярам с трудом уда-лось успокоить горожан и убедить их, что Глинских в Воробьеве нет. Вооруженная толпа беспрепятственно вер-нулась в столицу.

Участники московского восстания принадлежали к раз-ным социальным слоям. Самой активной силой движения были низы -- «черные люди», но они не имели опреде-ленной политической программы, и их выступление про-тив Глинских напоминало обычный в эпоху средневековья «примитивный бунт» (С.О.Шмидт). «Большие люди» на первых порах также участвовали в выступлении, благода-ря чему они смогли со временем добиться от правитель-ства существенных уступок.

В конце концов волнение улеглось, и власти овладели положением в столице. Московские события показали ца-рю Ивану поразительное несоответствие между его пред-ставлениями о своих возможностях и подлинным положе-нием дел. С одной стороны, царю внушали, что власть его самодержавна и идет от бога. С другой стороны, пер-вые же шаги самостоятельного правления поставили его лицом к лицу с бунтующим народом, поднявшим руку на царскую семью. Не раз безнаказанно посягавший на чу-жую жизнь Иван впервые должен был всерьез задумать-ся о собственном спасении и спасении близких людей.

Московские события стали важной вехой в жизни Ива-на IV. Они заставили удалить из Боярской думы ском-прометировавшую себя царскую родню Глинских, обви-нявшихся в происшедших перед тем казнях бояр. Князь Михаил не осмелился вернуться в столицу и пытался бе-жать из своей ржевской вотчины в Литву, но по дороге был схвачен. По настоянию бояр у него отобрали титул конюшего. Казни в Москве прекратились как по мано-вению руки.

Правительство Глинских пало, и вместе с тем закон-чилась целая полоса политического развития Русского го-сударства, известная под названием «боярского правления». Грандиозное московское восстание показало бояр-ским правителям, сколь непрочна их власть. Обнажив-шийся социальный антагонизм ошеломил власть имущих, на время ослабил боярские распри и во многом опреде-лил характер последующих реформ.

ПЕРВЫЕ РЕФОРМЫ

К середине XVI в. политический строй России пере-живал процесс обновления. В ходе объединения страны власть московских государей чрезвычайно усилилась, но не стала неограниченной. Могущественная аристократия была живой носительницей традиций раздробленности, об-ременявших страну и после того, как разобщенные фео-дальные княжества объединились в единое государство. Монарх делил власть с аристократией. «Царь указал, а бояре приговорили» -- по этой формуле принимались законы, решались вопросы войны и мира. Через Бояр-скую думу знать распоряжалась делами в центре. Она контролировала также и все местное управление. Бояре получали в «кормление» крупнейшие города и уезды страны.

Название «кормление» произошло от того, что област-ные управители собирали пошлины в свой карман, т. е. в буквальном смысле кормились за счет населения. Си-стема кормлений была одним из самых архаических ин-ститутов XVI в.

Боярская аристократия старалась оградить свои при-вилегии с помощью местнических порядков. В соответст-вии с этими порядками служебные назначения определя-лись не пригодностью и опытностью человека, а его «отче-ством» (знатностью) и положением родни (отца, деда и прочих «сродников»). Местничество разобщало знать на соперничавшие кланы и вместе с тем закрепляло за уз-ким кругом знатнейших семей исключительное право на замещение высших постов. К середине XVI в. местниче-ство в значительной мере изжило себя.

Знать ревниво оберегала устаревшие традиции. Но распри и злоупотребления боярских клик в период мало-летства Ивана скомпрометировали старый порядок вещей и сделали неизбежной более энергичную перестройку си-стемы управления на новых началах централизации.

После образования единого государства феодальная иерархическая структура претерпела большие изменения. Некогда однородная масса боярства распалась. Старое па-звание «бояре» сохранили за собой лишь крупные земле-владельцы, верхний слой феодального класса. Они владе-ли обширными землями и распоряжались ими на правах вотчинников -- продавали, меняли, закладывали свою зе-мельную собственность. Низшую и более многочисленную прослойку составляли измельчавшие вотчинники (дети боярские) и слуги великокняжеского двора (старинные холопы, «слуги под дворским»), которых со временем ста-ли именовать дворянами. Служилые люди -- дворяне -- «держали землю» по большей части на поместном праве. Они владели ею до тех пор, пока несли службу в пользу великого князя. В XVI в. поместье стало ведущей фор-мой феодального землевладения. Через поместную систе-му великокняжеская власть тесно привязала к себе слу-жилое сословие. В лице помещиков монархия получила массовую и прочную опору. Перемены в структуре феодального сословия ранее всего сказались на армии. Многочисленные «княжие дружины» уступили место еди-ному дворянскому ополчению. В рядах ополчения насчи-тывалось несколько десятков тысяч средних и мелких дворян. Значение дворянской прослойки настолько возрос-ло, что с ее требованиями должна была считаться любая боярская группировка, стоявшая у кормила власти. Одна-ко непосредственное влияние дворянства на дела управле-ния не соответствовало его удельному весу. Дворяне не имели постоянных представителей в Боярской думе. Местнические порядки прочно закрывали им пути к выс-шим государственным постам. Дворянство не желало ми-риться с таким положением дел. Оно требовало привести систему управления в соответствие с новыми историче-скими условиями.

Московское восстание 1547 г. обнаружило непрочность боярских правительств и тем самым создало благоприят-ные возможности для выхода дворянства на политиче-скую арену. Именно после восстания впервые прозвучал голос дворянских публицистов, и представителям дво-рянства был открыт доступ на сословные совещания, или соборы, получившие позже наименование Земских соборов (С.О.Шмидт). Дворянские публицисты выдвинули про-екты всестороннего преобразования государственного строя России. Поток преобразовательных идей в конце концов увлек молодого царя.

В выработке мировоззрения Ивана, как полагают, боль-шую роль сыграл митрополит Макарий, «по чину» заняв-ший место наставника царя. Высокообразованный человек, но посредственный писатель, Макарий обладал качеством, которое помогло ему пережить все боярские правительст-ва и в течение 20 лет пользоваться милостями Ивана. Великий дипломат в рясе ловко приноровлял свою па-стырскую миссию; к запросам светских властей. Макарий выступил глашатаем «самодержавия». Он венчал «на цар-ство» .Ивдна.и придал новый блеск сильно потускневшей в годы боярского правления идее «богоизбранности» рус-ских самодержцев. Из его уст Иван воспринял мысль, ко-торая стала основой всей его жизненной философии. Гла-ва воинствующей церкви внес большой вклад в разработ-ку идеологии самодержавия, которая была прежде уделом книжников, а затем получила практическое осу-ществление в деяниях Грозного.

После коронации Грозного и основания «православно-го царства» Макарий провел церковную реформу. Собран-ный им духовный собор канонизировал несколько десят-ков местных угодников, объявленных «новыми чудотвор-цами». Русская церковь обрела больше святых, чем имела за все пять веков своего существования. Церковная ре-форма призвана была возвеличить значение национальной церкви и доказать, что солнце «благочестия», померкшее в Древнем Риме и Царьграде, с новой силой засияло в Москве - третьем Риме.

Деятельность Макария оказала воздействие на устрем-ления Ивана. Но влияние митрополита не стало исключи-тельным.

С первых шагов самостоятельного правления Иван близко сошелся с узким кругом высшей приказной бюро-кратии, приводившей в движение механизм государствен-ного управления. «Бюрократы» принадлежали к самой об-разованной части тогдашнего общества. Выходцем из ни-зов был знаменитый дьяк Иван Висковатый, который бла-годаря своим редким дарованиям поднялся с низших на самые высокие ступеньки социальной лестницы. Вискова-тый оказывал большое влияние на Ивана, но главным лю-бимцем царя стал все же не он, а Алексей Адашев.

Мелкий костромской вотчинник Алексей Адашев не блистал знатностью и богатством. Не без сарказма царь Иван заметил, что взял Алексея во дворец «отгноища» и «учинил» наравне с вельможами, ожидая от него «прямой службы». Адашев в самом, деле являл собой образец «пря-мого слуги», но этих достоинств было недостаточно, что-бы сделать успешную карьеру при дворе. Своим успехом Адашев (как и Висковатый) был обязан удачной службе в приказах -- новых органах центрального управления. Карьера будущего царского любимца началась со службы в Челобитенном приказе. Этот приказ служил своего рода канцелярией царя, в которой рассматривались поступав-шие на государево имя «изветы». Из Челобитенного приказа Адашев перешел в Казенный приказ и служил там столь успешно, что вскоре же получил чин государст-венного казначея, который открыл перед ним двери Бо-ярской думы. В конце концов Адашев, по образному вы-ражению современников, начал «править Рускую землю», сидя .в приказной избе у Благовещенского собора.

Порожденная процессом политической централизации, высшая приказная бюрократия не случайно стала провод-ником идеи преобразованргя государственного аппарата. Адашевский кружок осуществил эту идею на практике. Реформы явились важной вехой в политическом развитии страны. В кремлевские терема пришли новые люди. Зна-комство с ними составило целую эпоху в жизни Ивана. Перед Иваном раскрылись неведомые ранее горизонты об-щественной деятельности. Приближалась пора зрелости. Скрытая неприязнь царя к «великим боярам» получила но-вую пищу и новое направление.

Реформаторы впервые заявили о себе после созыва так называемого «собора примирения» 1549 г. Помимо Боярской думы и церковного руководства на этом совеща-нии присутствовали также воеводы и дети боярские. Выступая перед участниками собора, 18-летний царь пуб-лично заявил о необходимости перемен. Свою речь он на-чал с угроз по адресу бояр-кормленщиков, притеснявших детей боярских и «христиан», чинивших служилым лю-дям обиды великие в землях. Обличая злоупотребления своих вельмож, Иван возложил на них ответственность за Дворянское оскудение.

Критика боярских злоупотреблений, одобренная свыше и как бы возведенная в ранг официальной доктрины, спо-собствовала пробуждению общественной мысли в России

Настала неповторимая, но краткая пора расцвета русской публицистики. Передовые мыслители приступили к обсуж-дению назревших проблем преобразования общества. Од-ним из самых ярких публицистов той поры был Иван Семенович Пересветов. Он родился в Литве в семье мел-кого шляхтича и исколесил почти всю Юго-Восточную Европу, прежде чем попал на Русь. Уцелевшие члены семибоярщины еще располагали в то время некоторым влиянием в Москве. Один из них, М. Юрьев, обратил на Пересветова внимание, после того как ознакомился с его проектом перевооружения московской конницы щитами македонского образца. (Как видно, обстановка не благо-приятствовала составлению более широких преобразовательных проектов.) Как бы то ни было, Пересветов за-ручился поддержкой Юрьева и устроил свои материала ные дела. После смерти покровителя приезжий дворянин впал в нищету. Наступивший период боярского правле-ния стал в глазах Пересветова олицетворением всех об-щественных зол, которые губили простых «воинников» и грозили полной гибелью царству.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6