Как вспоминал П. Войков, Ленин «по-прежнему полагал, что Романовы в наших руках были крупной козырной картой против Германии». Войков П. Н. С царём и без царя. Родина. 1990. С. 230. В свете столь драматических событий (постоянных демаршей немцев с целью добиться освобождения Романовых), угрожавших свержением его правительства, Ленин рассматривал возможность использования судьбы пленников при переговорах с Германией. Поэтому было решено отложить суд над царской семьёй.
Свердлов сообщил это Голощёкину буквально накануне отъезда последнего из Москвы. 8 июля Голощёкин уехал обратно на Урал.
В ходе беседы между Голощёкиным и Свердловым обсуждались различные альтернативы. Оба пришли к выводу, что предполагавшийся суд над Николаем приведёт к вынесению смертного приговора. Если развитие событий на Урале поставит Уральский областной совет в безвыходное положение, когда потребуется спешная эвакуация Романовых из Екатеринбурга, чреватая попытками белых освободить их, Москва, как однозначно подтвердил Свердлов, одобрит смертную казнь Николая как вынужденный акт революционной справедливости. Он ещё раз подчеркнул это, заявив Голощёкину: «Если вам удастся организовать суд, действуйте. Если же нет... ну, тогда вы знаете, что это означает». ЦГВИА. Ф. 366. Оп. 2. Д. 1970. С. 54.
Совершенно ясно, что подобное вынужденное разрешение, продиктованное трудной военной обстановкой на Урале, касалось только самого императора Николая. Расстрел же всей семьи, подчёркивал Ленин, произведёт самое негативное впечатление на общественное мнение как в самой России, где вся оппозиция объединилась бы для свержения большевиков, так и за рубежом, где этот вопрос рассматривался бы прежде всего с моральной точки зрения.
Имеются бесспорные доказательства того, что Екатеринбург информировал или пытался проинформировать Москву о своём плане убийства царской семьи - телеграммы Голощёкина. Но нет абсолютно никаких доказательств того, что Москва ответила и направила в Екатеринбург телеграмму с приказом екатеринбургским властям осуществить намеченную ликвидацию Романовых. Все имеющиеся свидетельства указывают на то, что Москва могла в крайнем случае санкционировать расстрел Николая, но никак не массовое убийство царской семьи и их приближённых.
Существует две основные версии, посвящённые вопросу о том, где и кем было принято решение об истреблении Романовых. Первая - советская, официальная, непоколебимо существовавшая до «перестроечных» лет. В соответствии с ней решение было принято исполкомом Уралоблсовета и лишь затем post factum санкционировано центром. Сегодня эта версия не только поколеблена, но и фактически многими отвергается. Эту версию поддерживают авторы книги «Романовы. Судьба царской династии» Г. Кинг и П. Вильсон. Вот как они описывают события, произошедшие в июле 1918 г. в Екатеринбурге.
В отсутствие Голощёкина и исходя из предположения о том, что Москва одобрит подобную меру, Уральский областной совет разработал план казни Романовых. Как писал впоследствии член Уральского совета П. Быков, уральские большевики решили судьбу Романовых ещё «в первые дни июля». 4 июля, в тот самый день, когда Голощёкин ещё только прибыл в Москву, они сместили Авдеева с поста коменданта Ипатьевского дома, заменив его Я. Юровским, который, как он сам признавался, приступил к исполнению своих обязанностей, ясно сознавая, что ему придётся осуществить казнь пленников. Приказ, как писал член ЧК И. Родзинский, требовал применения «исключительной меры наказания»Иоффе Г.З. Революция и судьба Романовых. Республика. М. 1992. С. 240. в отношении Романовых. Четыре дня спустя Юровский сам привёл в Ипатьевский дом новую группу бойцов внутренней охраны, отобранных им лично. Менее чем за сутки до возвращения Голощёкина в Екатеринбург Юровский уже подыскал в Коптяковском лесу неподалёку от города место, где можно было бы уничтожить трупы своих жертв.
На заседании совета, состоявшемся 12 июля, большевики с удивлением узнали о постановлении Москвы. Им не оставалось ничего другого, как либо согласиться с этим постановлением, рискуя упустить Романовых в случае, если будет предпринята попытка освободить их, либо действовать по намеченному плану и ликвидировать всю царскую семью, что означало пойти на открытый разрыв с Советским правительством.
Собравшимся не понадобилось слишком много времени, чтобы принять своё окончательное решение. В первые шесть месяцев 1918 г. Влияние Москвы на развитие событий на Урале никогда не было слишком сильным. Уральские большевики не имели особых оснований заботиться о спасении Романовых. Как предостерегал Яковлев Свердлова, Екатеринбург с самого начала был полон решимости совершить акт возмездия над бывшей правящей династией. Большевики не собирались уступать в том, что они считали своим революционным долгом, особенно в ситуации, когда они могли не повиноваться режиму в далёкой Москве, который, по их мнению, проиграл в борьбе за власть. «В конце заседания, - вспоминал Быков, - Уральский областной совет принял решение не подчиняться приказам Москвы в отношении Романовых. Было решено не устраивать суд над ними, а просто расстрелять их». Вильсон П., Кинг Г. Романовы. Судьба царской династии. Эксмо. М. 2005. С. 362. Это решение, как писал Кудрин, было продиктовано политической и военной необходимостью.
По совету Р. Берзина, командующего Североуральским фронтом, было решено свершить казнь 16 июля, так как к городу подступали белые.
Варианты второй версии сходятся в одном: решение уральцев не могло быть принято без предварительной директивы Москвы; исполком Уралоблсовета лишь взял это решение на себя, чтобы создать Москве политическое алиби.
Однако внутри сторонников этой, второй версии (одним из которых является Г. Иоффе, автор книги «Революция и судьба Романовых») имеется важное расхождение. Одни рассматривают решение Москвы (и исполкома Уралоблсовета) как политическое, как акцию, с одной стороны, продиктованную стремлением ослабить, подорвать возможный монархизм антибольшевистских сил, а с другой - задачей консолидации, сплочения «красного лагеря». Другие видят в этом решении не столько политическую, сколько чуть ли не ритуальную цель - действие неких сил, связанных со «всемирным жидо-масонским заговором». Но этот вариант, представляя собой грубую политическую спекуляцию, просто не может быть предметом сколько-нибудь серьёзного исторического анализа.
Итак, вернёмся к событиям, происходившим в Екатеринбурге в то время.
Вернувшись в Ипатьевский дом, Юровский вызвал к себе в кабинет Никулина. «Решение принято, - обратился он к своему помощнику. - Сегодня ночью мы должны привести приговор в исполнение; придётся расстрелять всех». ЦГВИА. Ф. 366. Оп. 2. Д. 1970. С. 87. Несмотря на кажущуюся основательность подготовки убийства, Юровский не имел практического опыта проведения подобных операций, и ему было даже не с кем посоветоваться о том, как лучше осуществить намеченное. Обсуждались самые разные варианты - предлагалось заколоть или расстрелять жертвы во время сна или забросать их ручными гранатами; наконец от этих планов было решено отказаться в пользу массового расстрела пленников. Самым безопасным казалось увезти царскую семью из Ипатьевского дома, отвезти её в какое-нибудь глухое место и расстрелять. Однако подобный план заключал в себе и определённую опасность: дело в том, что силы чехословаков и белогвардейцев находились настолько близко от города, что не было никакой гарантии, что они не прорвутся сквозь жидкие ряды красноармейцев, оборонявших Екатеринбург, и не помешают планам убийства. Существовала и вполне реальная возможность того, что, если Уральский областной совет попытается перевезти царскую семью в некое глухое место, намеченный план будет сорван,и одному или даже нескольким пленникам удастся спастись. Таким образом, успех всей операции зависел от секретности её проведения.
В итоге Юровскому не оставалось ничего иного, как убить Романовых непосредственно в Ипатьевском доме, поскольку в таком случае у них не было ни возможности оказать сопротивление, ни шансов спастись. После осмотра нижнего этажа Юровский остановил свой выбор на южной стороне здания. Там для убийства была выбрана небольшая комната.
Помимо Юровского для присутствия при расстреле Уральский областной совет направил ещё одного члена - П. Ермакова. Состав расстрельного отряда, который состоял из 12 человек, долгое время оставался тайной. Их обычно называли «латышами», которых Юровский лично отобрал для охраны Ипатьевского дома вскоре после своего назначения на пост коменданта.
Пытаясь, как он впоследствии писал, оформить все дела очень быстро, Юровский позвонил в екатеринбургский военный гараж и попросил подать в полночь к Ипатьевскому дому большой грузовик. Он также попросил привезти несколько рулонов брезента, чтобы можно было прикрыть трупы.
В 6 часов вечера Ф. Голощёкин распорядился привести приказ в исполение. Юровский вскоре велел увезти из ипатьевского особняка поварёнка, четырнадцатилетнего Л. Седнева. Почему он решил спасти жизнь только ему одному - тоже вопрос. В последний момент пожалел мальчишку? Уход Седнева обеспокоил Романовых, но всё же не внёс особого переполоха. Жизнь в «доме особого назначения» шла как будто бы привычным распорядком.
К половине второго ночи к дому подошёл заранее вызванный автомобиль: он опоздал, его ждали к полуночи. В доме все спали. Разбудили доктора Боткина, он стал поднимать остальных. Им объяснили: в городе неспокойно, надо всем перейти в нижний этаж.
Тем временем команда уже расположилась в полной готовности в соседней с «расстрельной» комнате. Юровский сам свёл всю семью вниз. Они ни о чём не догадывались. Поставили два стула: для Алексея и Александры Фёдоровны. Остальным Юровский приказал встать в ряд. Из соседней комнаты один за другим вышли члены «расстрельной команды». Юровский вынул бумагу, стал читать: ввиду того, что родственники царя в Европе продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Нелепость и полная неожиданность зачитанного были так велики, что Николай II в очевидном потрясении переспросил: «Что, что?» На это Юровский тут же отдал приказ открыть огонь. Стрельба длилась 2-3 минуты. Бывший царь был убит самим Юровским наповал, затем в адской стрельбе пали и все остальные: и царская семья, и их слуги, всего 11 человек.
Алексея и трёх его сестёр пришлось достреливать и даже добивать штыками. Когда стали грузиться на автомобиль, начались кражи. Пришлось поставить «трёх надёжных товарищей» на охрану, и под угрозой расстрела всё похищенное было возвращено.
Только около трёх часов утра выехали на место, которое заранее должен был определить и приготовить Ермаков, - за Верх-Исетским заводом. Ермаков выбрал заброшенную шахту. Вскоре выяснилось, что он не очень помнит к ней путь.
Уже светало. Юровский послал верховых на розыски, те скоро вернулись: ничего не нашли. Вообще выяснилось, что ничего толком не готово, не было даже лопат. Но надо было двигаться. Останоаились в полутора верстах от деревни Коптяки. В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту.
Юровский приказал раздеть мертвецов, запалить костры и всё снятое сжечь. Из женских корсетов, разбитых пулями и штыками, посыпались... жемчуг, бриллианты. Юровский утверждал, что все они были аккуратно собраны и спрятаны на Алапаевском заводе, в подполье одного из домиков. Когда в 1919 г. красные вернулись, всё было откопано и отправлено в Москву.
«Дело» шло к концу. Раздетые трупы спустили в шахту и попытались «завалить» её брошенными туда гранатами. Не все следы удалось скрыть. Кое-что всё же обронили вблизи кострищ и шахты. «Но, - писал Юровский, - Романовых не предполагалось оставлять здесь, - шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения». Вильсон П., Кинг Г. Романовы. Судьба царской династии. Эксмо. М. 2005. С. 400.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7
