«О последнем русском царе написано и сказано невероятно много. Если же приглядеться ко всем этим суждениям и умозаключениям, то нельзя не заметить две главные тенденции, два основных подхода, которые условно можно обозначить как уничижительно-критический и апологетический. В первом случае на Николая II Александровича возлагают главную ответственность за крушение монархии и России; его обвиняют в неумении владеть ситуацией, в неспособности понять нужды времени, потребности страны и осуществить необходимые преобразования для предотвращения нарастания напряженности. Согласно этим расхожим представлениям, в критический момент русской истории на престоле оказался недееспособный правитель, человек небольшого ума, слабой воли, рефлектирующий, подверженный реакционным влияниям.
Другая мировоззренческая тенденция прямо противоположна первой и оценивает последнего монарха в превосходных степенях, приписывая ему множество благих дел, чистоту помыслов и величие целей. Его жизнь — это крестный путь России, это — судьба истинного православного христианина, павшего жертвой злокозненных устремлений космополитических антирусских кругов, довершивших свое черное дело ритуальным убийством царской семьи в Екатеринбурге в 1918 г . Подобные взгляды до сих пор широко распространены в кругах русской монархической эмиграции, а русская зарубежная православная церковь еще в 1981 г . причислила царя и его близких к лику святых. Апологетический подход характерен в последние годы и для многих отечественных публикаций.
Кто прав? Где истина? В какой же цветовой гамме, в темной или светлой, создавать облик последнего царя, какими красками рисовать портрет того времени России? Однозначно на эти вопросы вряд ли кто-либо рискнет сейчас отвечать. Все, что было написано о последнем русском царе, почти всегда ангажировано политическими интересами, идеологическими и политическими пристрастиями авторов. Тема эта до настоящего времени еще не освобождена от предубеждений прошлого, от клише и ярлыков длительной социально-идеологической конфронтации.
Николай II принял монарший скипетр на переломе эпох; ему пришлось стоять у руля огромной державы в сложное и бурное время, когда подвергались переосмыслению и отбрасывались многие традиционные исторические ценности, когда все громче и громче звучали голоса о необходимости преобразования России по меркам западных стран.
С первых дней воцарения на имя Николая II шел огромный поток писем и телеграмм с выражением чувств, в некоторых из них содержались намеки на желательность привлечения представителей общественных кругов к принятию политических решений. Особенно отчетливо это прозвучало в адресе тверского земства, давно являвшегося лидером либеральных устремлений среди органов местного самоуправления. Через три месяца после восшествия на трон новый император решил положить конец этим поползновениям. 17 января 1895 г, принимая в Зимнем дворце представителей от земства и городов, Николай II сказал: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекающихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой покойный незабвенный Родитель».
В начале XX в. Россия часто походила на огромный корабль, плывущий не по воле стоявшей у штурвала команды, а в соответствии со случайными и непредсказуемыми течениями, определявшими и менявшими курс. Был потерян ориентир в будущем, исторические цели. Уже к концу прошлого века отчетливо проступили признаки того, что принято называть кризисом власти. Особенности же личности монарха могли усугубить или смягчить подобное положение, но не инициировали его. Этот принципиальный момент необходимо учитывать при анализе той достаточно тупиковой общественно-политической ситуации, в которой была историческая власть, когда Николай Романов вступил на престол.
Российская империя и к началу XX века продолжала сохранять черты огромной дворянской вотчины, где представители первого, или «благородного», сословия и особенно высшей, аристократической, его части находились, по сравнению со всеми остальными подданными, в преимущественном положении, охраняемом и защищаемом всей силой государственной системы. Человеком этой среды, впитавшим в себя ее многие обычаи и предрассудки, и был император Николай II.
Во многих своих проявлениях авторитарная самодержавная система замыкалась на высшей власти; всякое сколько-нибудь значительное решение почти на любом уровне требовало ее одобрения. Именно императору приходилось формулировать решения в широком диапазоне проблем: от поиска места под строительство царско-сельской оранжереи до формы и времени объявления войны.
Как глава государства, имевший огромные полномочия, Николай II обязан был стоять на страже порядка в империи. Консерватизм же политических воззрений отнюдь не означал, что монарх раз и навсегда был противником всяческих новаций и преобразований; если убеждался, что та или иная мера будет способствовать укреплению государства, росту его престижа, то почти всегда ее поддерживал. Он не мог не видеть, что улучшения нужны в различных областях жизни, но в то же время до конца был уверен, что важнейший и основополагающий принцип - самодержавие - является непременным для существования российского государства.
Царь пытался сохранить самодержавие, т. е. то, что было обречено временем, но что являлось стержнем государственности, основой исторической России. Самодержавие существовало века и способствовало организации и укреплению государства. Однако такая форма управления отвечала историческим задачам тогда, когда общество было достаточно простым, а поступательное развитие можно было обеспечивать указаниями и директивами из единого центра.
Николай II пытался сохранить самодержавие не в силу приверженности каким-то пресловутым «классовым интересам», а исходя из глубокого убеждения, что такая форма организации является наилучшей для империи. Самодержавие и Россия, по его мнению, были вещи неразрывные.
Анализируя трагическое минувшее, выдающийся мыслитель Семен Франк писал: «Подлинным фундаментом русской государственности был не общественно-сословный строй и не господствовавшая бытовая культура, а была ее политическая форма — монархия. Замечательной, в сущности, общеизвестной, но во всем своем значении не оцененной особенностью русского общественно-государственного строя было то, что в народном сознании и народной вере была непосредственно укреплена только сама верховная власть — власть царя. ...Неудивительно, что с крушением монархии рухнуло сразу и все остальное — вся русская общественность и культура — ибо мужицкой России она была непонятна, чужда и — по его сознанию — не нужна».
Эта констатация представляется исторически достоверной. Но чтобы понять, почему же все-таки засохло «могучее древо монархии», необходимо принимать в расчет массу событий и явлений, составивших портрет истории России периода роковых канунов. В этом сцеплении роковых обстоятельств русский монарх оказался обреченным. И в конечном итоге поражение Николая II, за которое он принес немыслимую искупительную жертву, оказалось поражением всех и вся».
[3],стр. #"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">#"#">http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Bohan_3/05.php
